Волшебный дневник - Ахерн Сесилия - Страница 40

• Предыдущая
• 40/67
• Следующая

Похоже, довольно много народу нуждалось в Розалин. Однако у меня вдруг появилась мысль: если так много людей нуждается в одном человеке, может быть, как раз все наоборот, и это она нуждается в них. Например, у меня никогда не было в ней никакой нужды.

Ее мать не пришла, чтобы ткнуть в меня обвинительным перстом, а было уже два часа. Незаметно я выскользнула из дома, когда Розалин заканчивала готовить свои пирожки. Мне было известно, что три тысячи разных пирогов она пекла в течение недели не только для нас и своей матери, но еще часть отвозила по воскресеньям на фермерский рынок и продавала так же, как домашнего приготовления джем и выращенные самолично экологически чистые овощи. Розалин поставила на стол сумку с банкнотами и мелочью, повернулась ко мне спиной, чтобы что-то достать из нее, и сунула мне в руку двадцать евро. Я была до того тронута, что отказалась взять деньги, однако Розалин настояла на своем.

Когда я пришла в замок, Уэсли уже сидел на ступеньках – на моих ступеньках. Он был в синих джинсах, черной фуфайке с белым черепом на груди и синих кроссовках. Даже днем от него веяло прохладой.

Уэсли поднял голову и снял наушники.

– Он может приехать завтра в десять.

Никаких тебе «здравствуйте», и это немного выбило меня из колеи.

– О, здорово! Спасибо. – Мне хотелось, чтобы он встал и исчез, как маленький голубь, который доставляет послания, а он продолжал сидеть как ни в чем не бывало. – А мог бы он приехать в десять пятнадцать на случай, если Розалин задержится дома?

– Да. Конечно. Я скажу ему.

– Хорошо, отлично, спасибо.

Он все еще оставался на месте, и я, сделав пару шагов, прислонилась к стене напротив него.

– Ты знаешь женщину, которая живет в бунгало?

– Мать Розалин? Видел ее, когда мы только переехали сюда, а потом ни разу. Кажется, она не выходит из дома. Старуха. У нее вроде болезнь Альцгеймера или что-то в этом роде.

– А ты был у нее дома?

– Привозил кое-что для Артура. Дрова, уголь, что-то из мебели. Однако Розалин ни на минуту не оставляла меня одного. – Он улыбнулся. – Да там и воровать-то нечего, если она беспокоилась из-за этого.

– Из-за чего-то она все-таки беспокоится. Вот и Артур никогда не бывает в бунгало один… – подумала я вслух. – Почему они все время вместе? Почему?

– Найди ответ, Нэнси Дрю[58]. И как получается, когда я ишачу на Артура, чтобы он не отрывал зад от дивана, и отношу пару чертовых кресел его теще, то ничего за это не получаю?

– Но он никогда не ходит к ней.

– Ты что-то ищешь? Или я ошибаюсь?

Он напомнил мне о том, что говорила сестра Игнатиус о необычной работе мозга, когда до чего-то докапываешься. Она как будто заранее знала, что я буду искать сама не знаю что.

– Просто… – Я ненадолго задумалась. – Если честно, мне здесь скучно. – И я рассмеялась. – Никакой жизни, никаких друзей, даже поболтать и то не с кем, вот я и придумываю себе развлечения. Иначе мне и дела не было бы до Розалин с ее секретами.

– С какими секретами? – со смехом переспросил Уэсли. – У Розалин нет секретов. Она не понимает искусства общения. Все время сама по себе. Не думаю, что она умеет говорить о своих чувствах.

– Знаю. Я думала об этом, и все-таки…

– Что – все-таки?

Не понимаю, как и зачем, но я рассказала ему все о том, что со мной было в последние два дня. О непонятных разговорах, о пропавшем альбоме, о странном замечании Артура, будто бы мама не хочет его видеть, о Розалин, которая ни с кем не оставляла меня наедине и которая забыла упомянуть обо мне, беседуя с сестрой Игнатиус, о сестре Игнатиус, которая сказала, чтобы я задала свои вопросы Розалин, о словах Розалин, будто бы моя мама всегда врет, о ее желании держать маму наверху в спальне, о ее тайных походах в бунгало и нежелании посвятить меня в эти тайны, о том, что я видела там в саду, о подносе, оставленном у стены, о ссоре Артура и Розалин насчет наших вещей и гараже.

Уэсли терпеливо слушал меня, время от времени поощряя жестами.

– Понятно… – произнес он, едва я умолкла. – Звучит немного таинственно, но мне ясно, почему ты подозрительна, хотя все на свете так или иначе объяснимо. Например, тем, что Розалин немного странная – только без обид, – торопливо прибавил он. – Мне известно, что она доводится тебе тетей.

– Принято. Без обид.

– Я здесь тоже недавно, поэтому знаю не всех или плохо знаю, но Розалин в самом деле ни с кем в городе не разговаривает. Когда мама встречается с ней, она всего лишь кивает маме и идет дальше. Не знаю, то ли это от застенчивости, то ли еще от чего-то. Или, как она ведет себя с тобой. Что ей известно о том, как быть матерью? Однако, Тамара, все это вовсе не значит, что ты не права. Наверное, взрослые что-то скрывают от тебя. Понятия не имею, что это может быть, но если произойдет еще что-то странное, скажи мне.

– Происходит нечто суперстранное.

Сердце буквально грохотало у меня в груди. Мне самой не совсем верилось, что я собиралась рассказать ему о дневнике. Но мне очень хотелось посвятить его в свою тайну, хотя я и боялась, как бы он не поднял меня на смех.

– Расскажи.

– Ты подумаешь, что я ненормальная.

– Не подумаю.

– Пожалуйста, только учти, я не вру.

– Ладно. Говори, – нетерпеливо произнес Уэсли.

И я рассказала ему о дневнике.

Понятно, что Уэсли отпрянул от меня, обхватил себя руками и всем своим видом напомнил мне выключенный компьютер. О Господи. И смотрел он на меня теперь иначе. Совсем не так, как узнав о смерти папы. Это было другое. Он решил, что я спятила.

– Уэсли, – произнесла я, не зная, что говорить дальше.

– Э-эй, – неожиданно послышалось неподалеку, и Уэсли мгновенно обернулся к двери, в которой появилась прекрасная блондинка. Она смотрела на Уэсли, будто не замечая моего присутствия.

– Эшли, – удивленно воскликнул он, – ты пришла раньше!

– Знаю, извини, просто мне очень хотелось тебя увидеть. Я принесла одеяло.

Она помахала корзинкой и помчалась к Уэсли, потом, бросив корзинку у ног, обняла его за шею и поцеловала совсем не по-сестрински. Неожиданно я ощутила укол зависти, от которого тотчас постаралась откреститься. Словно почувствовав, что Уэсли не очень реагирует на нее, Эшли открыла глаза и, увидев меня, уронила руки, как будто наскучив спектаклем.

– Отлично получилось. Но мне пора.

Уэсли с улыбкой повернулся ко мне.

– А ты кто? – спросила Эшли, поглядев на меня так, словно от меня воняло. – Кто это? – спросила она Уэсли.

– Я его тайная любовница. Нам нравится делать это в замке, причем одетыми, поэтому я стою прислонясь к стене, а он сидит на лестнице по-другую сторону. Это трудно, но нам нравятся сложные задачи. Своего рода извращение. Пока, милый.

И я подмигнула Уэсли по пути к двери.

– Это Тамара, – услыхала я, выходя из зам ка. – Она всего лишь подруга.

Она всего лишь подруга. Четыре слова, которые вполне могут убить любую женщину, но я всего лишь улыбнулась. Во-первых, сумасшедшая из сумасшедших историй, какую он только мог услышать в жизни, не погнала его на меня с факелом, чтобы немедленно, не теряя времени, сжечь меня а во-вторых, здесь, на этом самом месте, я наконец-то обрела друга.

И свидетелем мне был замок.

– Тамара, – вновь услышала я, уже подходя к дому, и отошла в сторону на пару шагов, то есть поближе к деревьям, чтобы защититься от всепроникающего взгляда Розалин.

Уэсли задыхался.

– О дневнике…

– Извини и забудь…

– Я хочу поверить тебе и не могу.

С одной стороны, я услышала комплимент, с другой – это было обидно.

– Но если ты скажешь, что будет завтра, и это случится, тогда я тебе поверю. Так будет правильно?

Я кивнула.

– Если ты окажешься права, я помогу тебе во всем, что ты только задумаешь сделать.

Я улыбнулась.

– Но если ты все придумала, – сказал Уэсли и, покачав головой, внимательно посмотрел на меня, – тогда сама знаешь…

• Предыдущая
• 40/67
• Следующая