Моя плоть сладка - Кин Дей - Страница 1

• 1/36
• Следующая

Мехико душил горячими волнами ужасающей жары, его раскаленный воздух покалывал горло словно раскаленные иголки. Приближался дождь, такое уж было время года. И была надежда, что после дождя город вернется к жизни.

В это время года днем, перед вечерней суетой, на улицах прохожие встречались редко. На авениде Хуарес стихли крики нищих, а владельцы маленьких лавчонок топтались на порогах своих заведений, с нетерпением ожидая момента, когда можно будет закрыть окна ставнями. Даже индейцы уже спали, распростершись на траве газонов и на скамейках, в большом количестве окружающих Аламейду.

Эд Коннорс прибавил шагу, чтобы поскорее пересечь перекресток. Неподалеку на почте его, вероятно, уже ожидал чек на шестьдесят пять долларов, плата за фельетон, написанный им для "Ивнинг Пост". У него еще было время дойти до национальной ссудной кассы, пока она не закрылась.

– На этот раз выйдет, – повторял про себя Коннорс, прибавляя шаг. – При всех обстоятельствах я уеду отсюда и не позже, чем сегодня.

Это был крупный широкоплечий мужчина не старше тридцати лет. На его единственном белом костюме выступили пятна пота, а съеденный завтрак давил на желудок. Ему внезапно осточертел этот край. Захотелось увидеть Бродвей и съесть хороший сандвич с ветчиной. Если ему удастся вернуться в Нью-Йорк, он никогда больше не поедет дальше Сорок второй улицы. Пишущая машинка и часы должны были послужить оплатой проезда.

Он обходил Музей изящных искусств, когда услышал скрежет от столкновения двух машин. Едва он достиг угла улицы, как на месте происшествия, возле театра "Националь", собралась толпа, состоящая из бродяг, карманников, розничных торговцев и продавцов лотерейных билетов. Все они окружили обе машины. Одной из них был серый "форд" тысяча девятьсот пятидесятого года выпуска с номерами штата Иллинойс, а другой оказался армейский "кадиллак" с шофером-солдатом. Позади солдата восседал генерал с важным надутым лицом. Ворот его мундира был расстегнут. Ковыряя в зубах, он с видом ценителя рассматривал маленькую брюнетку, выскочившую из своего автомобиля.

Коннорс убедил себя, что спектакль стоит того, чтобы его посмотреть.

"Туристка-брюнетка – прекрасная, как любовь! – подумал он. – Опьяняющий глоток свежего воздуха!"

На голых ногах брюнетки были соломенные индейские сандалеты, а белые брюки из легкой ткани не скрывали стройности ее фигуры. Глубокое декольте ее пестрого болеро демонстрировало бронзовую загоревшую кожу. В настоящий момент брюнетка пребывала в такой ярости, что готова была, вероятно, вырыть прах Святой Анны или начать войну с Мексикой.

Коннорс, поработав локтями, приблизился к машинам, чтобы получше все рассмотреть и услышать, а Элеана делала над собой усилия, чтобы успокоиться. В конце концов, дорожные происшествия – вещь обычная и если каждый раз поддаваться своим эмоциям и врезать ногой по радиатору автомобиля обидчика, то это ни к чему все равно не приведет. Подошедшие полицейские оглушили девушку цветистым испорченным испанским языком, хотя на рукавах их мундиров красовалась американская эмблема, что должно было свидетельствовать, что они говорят по-английски.

Элеана приняла надменный вид и начала вещать с видом директора школы:

– Немедленно перестаньте кричать! Слышите! И если хотите, чтобы я вас понимала, говорите по-английски. Я не виновата в происшествии и строго соблюдала правила движения.

Полицейские не только перестали кричать, но и совсем замолчали. Все их знание английского языка внезапно улетучилось и, кроме того, им вовсе не хотелось иметь неприятности от генерала. Им сейчас хотелось только одного: чтобы эта маленькая туристка поскорее убралась с перекрестка и дала возможность возобновить движение.

В разговор вступил шофер-военный. Да, возможно, на светофоре переменился свет, но он сигналил, а генерал Эстебан торопится. Сеньорита, конечно, ехала со скоростью больше положенной, иначе она смогла бы остановиться. Шофер презрительно пожал плечами. Глядя на то, как она одета, сразу можно было сказать, что это за птичка.

Коннорса ничего здесь, в принципе, не удерживало, но он не смог вынести тех оскорблений, которые наносились его соотечественнице. Раздвинув локтями бродяг, он вышел вперед и остановился возле машин.

– Эй, ты, солдат! Отдавай себе отчет в том, что молотишь!

– Вы американец? – схватила его за руку Элеана. – Вы говорите по-испански?

Коннорс утвердительно кивнул и пальцы девушки сильнее сжали его руку.

– Вы можете объяснить полиции, что права я, и предложить задержать генерала, пока он не оплатит ремонт моей машины?

Коннорс постарался развеять ее заблуждения.

– Полегче, малышка, ты находишься в Мексике, а этот тип – генерал.

– Я прошу вас!

Коннорс поставил свою пишущую машинку на асфальт и громко по-испански повторил ее слова. Полицейские повернулись к генералу. Тот вытащил изо рта зубочистку и, облокотившись на дверь "кадиллака", принялся глазами раздевать Элеану. Он был в восторге от всего происходящего. Да, она совершенно права, вся вина падает на этого идиота-шофера. Ему доставит удовольствие привести машину сеньориты в полный порядок, в особенности, если она будет так добра, что сообщит свой адрес.

– Я – генерал Эстебан, буду счастлив проводить сеньориту в отель и там за стаканом чего-нибудь освежающего договориться о ремонте.

Присутствующие понимающе усмехнулись.

– Что он сказал? – спросила Элеана.

– Он согласился, что во всем виноват его шофер и готов оплатить все издержки по ремонту машины.

Самодовольное лицо генерала расплылось в широкой улыбке, и он любезно распахнул дверцу "кадиллака". Коннорс взял на себя труд закрыть ее. Его ладони были мокры от пота. Может, маленькая брюнетка и не желает ничего лучшего, как быть обласканной мексиканским генералом, но какого черта он станет способствовать этому?

– Сеньорита от всего сердца благодарит вас, – объяснил он генералу, – но, не имея возможности поручить кому-нибудь заботу о своей машине, вынуждена, тем не менее, отказаться от вашего любезного приглашения проводить ее до отеля.

Эстебан бросил на него ядовитый взгляд.

– Спросите его, как его зовут и куда я могу направить счет за ремонт? – продолжала Элеана. – И растолкуйте ему, что меня зовут Элеана Хайс и что я остановилась во "Фламинго".

Один из полицейских записал адрес Элеаны на обороте квитанции об уплате штрафа. Генерал Эстебан сунул квитанцию в карман и приказал шоферу ехать. Коннорс осмотрел "форд". За исключением помятого бампера и разбитой фары повреждений больше не оказалось.

– Ну, как? Сможете вести машину?

– Конечно, – улыбнулась Элеана и скользнула за руль. Она трижды нажимала на стартер и пыталась отъехать.

Коннорс посмотрел на ее губы – они дрожали. Это была реакция на происшедшее. При таком интенсивном движении, как на этой улице, девушка не сможет доехать до места, не попав еще в одну аварию. Коннорс предложил ей уступить ему руль и нагнулся, чтобы поднять пишущую машинку, но та исчезла. Вздохнув, он сел за руль вместо Элеаны.

– У вас ведь был в руках какой-то пакет? – забеспокоилась она.

– Да, был. Это было возвращение из Мехико в Техас, и хороший сандвич из говядины на ржаном хлебе.

Когда Коннорс тронул машину с места, в толпе раздались восклицания.

– Что это они там кричат? – спросила заинтригованная Элеана.

– Они говорят о любви, – кратко объяснил Коннорс.

Возле Музея изящных искусств находилась автостоянка. Там Коннорс и остановил машину.

– Послушайте меня, мисс Э... Как вас? – выключив мотор, начал Коннорс.

– Хайс. Элеана Хайс, – представилась она с обнадеживающей улыбкой.

Он тоже счел нужным представиться.

– Меня зовут Эд Коннорс. – Он сделал паузу, рассчитывая, что, может быть, его имя что-нибудь подскажет ей, но никакой реакции не последовало. – Я – гражданин США, – продолжал Коннорс, – и, скажем, довольно известный. Вы все еще в шоке от пережитого и, если вас не затруднит обождать меня пару минут, пока я заберу свою корреспонденцию, буду рад проводить вас, куда вам будет угодно.

• 1/36
• Следующая