Поцелуй или смерть - Кин Дей - Страница 24

• Предыдущая
• 24/35
• Следующая

– О, Барни, я тебя так люблю. Почему это происходит с нами? Мы могли бы быть так счастливы!

"Могли бы" – прошедшее время от "мочь". Менделл достаточно долго учился в школе, чтобы помнить это. Он крепко обнял Галь.

– Ты мне солгала, да? Ты веришь, что я убил эту девушку?

– Барни, я ничего не соображаю. Я больше не знаю, что и думать.

Они продолжали сидеть, прижавшись друг к другу, пока не вернулся Эбблинг. Лицо судьи было таким же белым, как и его рубашка. Он закрыл дверь салона, прислонился к ней и посмотрел на Менделла.

– Я сейчас сделал нечто такое, чего не делал никогда в жизни, – сказал он. – Я потерял свою репутацию. Карлтон приехал за вами, Барни. Вы теперь обвиняетесь в убийстве первой степени и, следовательно, вы сами это понимаете, не подлежите освобождению под залог. – Лицо судьи перекосилось как от боли. – Но я объявил Карлтону, что вас здесь нет, что я постараюсь связаться с вами, уговорить вернуться и отдаться в руки полиции завтра утром.

– И он тебе поверил? – поинтересовалась Галь.

– Думаю, что да, – ответил Эбблинг. – Да, я уверен в этом.

– Почему? – спросил Менделл. – Почему вы солгали ради меня.

Эбблинг пожевал свою погасшую сигару.

– Потому что я люблю вас, Барни. Потому что я считаю, что вы попали в скверную ситуацию. Потому что я знаю, что вы не убивали эту девушку...

– Откуда вы это знаете?

– Дело в том, что, несмотря на ваше неустойчивое состояние и прогнозы доктора Гарриса об имеющейся у вас тенденции к преступлению, этот акт насилия совершенно не вяжется с вашей натурой.

– Нет! – воскликнул Менделл. – Нет! За исключением того случая, когда я свернул шею попугаю!

– Верно, – ответил Эбблинг. – Я забыл об этом.

Менделл выпрямился в кресле, пытаясь разглядеть дверь за Эбблингом.

– А кто теперь звонит?

– Какой звонок? – удивилась Галь.

Их апартаменты не изменились после отъезда Менделла. Они состояли из большой комнаты, будуара и ванной. В спальне, с шелковыми обоями на стенах, стояла огромная кровать и золоченая клетка с желто-зеленым попугаем, что производило впечатление декорации. Менделл сел на край кровати, куря ту сигару, которую он считал сигаретой, и стал размышлять. Он спрашивал себя, может ли разум мужчины время от времени терять свою ясность.

– Забудь его! – кричал попугай. – Ты прекрасна, прекрасна, прекрасна! И ты моя, вся моя!

– Я охотно обошелся бы без птицы, – сказал он Галь.

Галь закрыла клетку черной материей.

– Я огорчена, Барни, – казалось, она была готова сделать все, чтобы только доставить ему удовольствие. – Мне не надо было покупать другого попугая после того... Ну, словом, после того, что произошло...

– Ну, говори же: после того, как я убил твоего попугая, – произнес Менделл.

– После того, как ты свел счеты с попугаем, – уточнила Галь и быстро добавила: – Но это не имеет никакого значения.

Он смотрел, как Галь освобождалась от своего платья и как она оставила его лежать там, где оно упало. В этом была вся Галь. В этом и заключалась та проклятая разница между богатыми и бедными.

– Раздевайся, Барни, прошу тебя, – умоляла Галь. – Ты же знаешь, что сказал отец. Ты должен выспаться, завтра будет трудный день.

– Да, – согласился Менделл, – завтра день будет трудным. – Он встал с кровати и повесил свой смокинг в шкаф. – А что, твой отец виделся с доктором Гаррисом?

– Нет еще, – Галь вынула из волос шпильки и стала расчесываться. – Но он настоит на том, чтобы тот приехал. Отец хочет, чтобы доктор Гаррис был вместе с нами, когда мы отправимся в полицию.

– Он мне это сказал, – ответил Менделл.

Он аккуратно повесил брюки, открыл ящик и достал пижаму из плотного шелка. Он заплатил за нее пятьдесят долларов, чтобы своей элегантностью доставить удовольствие Галь. Сколько лет прошло с тех пор? Он попытался вспомнить, но у него снова появилось ощущение, что голова его может лопнуть каждую секунду.

– Но это ни к чему. Если Карлтон решил посадить меня, я погорел.

Галь перестала расчесываться.

– Барни, ты не должен так говорить.

Менделл расшнуровал ботинки и снял рубашку.

– А как я должен говорить? Что я должен делать? Кричать "браво"? Я вышел фактически из заключения, и теперь столько сваливается мне на шею, и меня снова собираются посадить. В тюрьму!

– Ты очень резок.

– Возможно. – Менделл сел на стул и стал массировать торс.

– Ты не должен быть таким желчным, – постаралась убедить его Галь. – Если ты не убивал этой женщины, тебе не о чем беспокоиться, для этого нет никаких оснований.

– Верно.

Менделл взял сигару, чтобы прикурить от нее сигарету, обдумывая, как бы сказать жене, что он считает себя не совсем нормальным.

– Отец – превосходный законник, – продолжала Галь, – и ты знаешь, каким влиянием он обладает. А теперь прошу тебя, Барни, ни о чем не беспокойся больше.

– Постараюсь.

– Обещаешь? – Галь протянула ему губы для поцелуя.

– Обещаю. – Менделл поцеловал ее.

– Очень хорошо, – улыбнулась Галь. – Итак, раз ты самый славный и раз это твоя первая ночь в доме, я сделаю тебе большое одолжение – ты можешь первым отправиться в душ! – Галь снова принялась расчесывать волосы. – Но не будь там слишком долго.

Менделл не думал принимать душ, но нашел, что это хорошая мысль. Холодная вода окажется полезной для его головы и поможет ему заснуть. Он снял носки, нижнее белье и вошел в ванную. Душ находился в дальнем углу, окруженный матовым стеклом, на котором были нарисованы какие-то птицы. Барни открыл кран холодной воды и собирался стать под душ, когда услышал, что Галь что-то сказала, чего он не расслышал из-за шума воды. Он вернулся к двери ванной.

– Я не расслышал, дорогая.

– Купайся спокойно, – поморщилась Галь. – Я только сказала, что люблю тебя.

Он вернулся в ванную, вошел в кабину и почти обжегся. На кране, который он открыл, была надпись "холодная", но вода, выливавшаяся оттуда, оказалась кипятком. Менделл закрыл его и почувствовал спазмы в желудке. Принять горячую воду за холодную и наоборот – это первые признаки галлюцинаций. Менделл долго смотрел на душ. Случай достаточно удобен, чтобы проверить, не ошиблись ли врачи, выпустив его из клиники. Он вытер то небольшое количество воды, которая попала на него, и сделал вид, будто чистит зубы, когда Галь вошла в ванную и открыла воду в душе.

– В настоящий момент никаких шуток, – предупредила она.

– Не буду, – пообещал Менделл.

Он был наготове, чтобы предупредить ее, но в этом не оказалось необходимости. Галь повернула кран, и потекла холодная вода. Она увидела, что он смотрит на нее, и плеснула на него водой. Вода была холодная. Менделл вернулся в комнату и сел на кровать, сжав зубы, чтобы они не стучали. Нужно прямо смотреть в лицо фактам. Доктор Гаррис прав, а Розмари ошибается. Его разум неизлечим, он получил слишком много ударов в голову. Он снова услышал колокола, снова с ним приключилась странная история. У него не хватило ума различить тепло и холод. Это привело Барни к страшной мысли, что, может быть, инспектор Карлтон прав. Может, это он убил блондинку. Сумасшедшие не сознают, что делают.

Менделл сидел неподвижно, стараясь совладать со своими нервами, но они не выдержали, когда закричал попугай:

– Осторожней! Не сообщайте ваших имен, парни! Внимание! Вот флики!

Менделл поднял глаза на птицу. Черной материи на клетке не было. Но ведь он видел, как Галь накрывала клетку! Больше он не мог вынести! Рывком вскочив, он ударом кулака смахнул клетку с подставки. Вместе с кричащим попугаем клетка пересекла комнату и влетела в будуар Галь, сшибая по пути флаконы с духами и другой косметикой, которые разбились об пол. Оставляя на полу мокрые следы босых ног, Галь с криком выскочила из ванной. С нее стекала вода.

– Барни! – Она прижала руку к губам. – Барни, что случилось?

• Предыдущая
• 24/35
• Следующая