Сын архидемона - Рудазов Александр - Страница 59

Короткие фитили сгорели мгновенно. Пропитанные маслом тряпки вспыхнули и рассыпались пеплом, открывая куски кераинита, заботливо вкопанные вокруг. И вот тут-то началось световое шоу!

Молнии шарахали десятками. Небо, дотоле чистое, мгновенно заволокло тучами — удивительный минерал звал, тянул к себе электричество, и небеса с готовностью откликались на этот зов. Яцхен оказался в клетке из слепящих белых разрядов — и видели бы вы, в какую панику он впал!

Я обмяк. У меня до последнего момента не было уверенности, что этот безумный план сработает. Просто это был мой единственный шанс — либо это, либо ничего.

И у меня получилось. Молнии вокруг яцхена бьют с небольшими паузами, но я вкопал куски кераинита плотным частоколом — и яцхену просто не удается улучить хотя бы мгновение, чтобы прорваться. Он уже раз десять пытался проломиться, сигал то туда, то сюда — и каждый раз получал в харю миллион вольт.

Первое время яцхен только и делал, что метался туда-сюда, пытаясь найти хоть щелочку между молниями, вырваться на свободу. Потом он начал уставать, его движения замедлились. Сверхпрочный хитин пошел трещинами, на них выступили белесые пятна краевина.

Впрочем, я довольно плохо видел, что там с ним происходит. Какое-то невнятное мельтешение. Решетка из молний — не та штука, к которой можно спокойно подойти вплотную. Да и просто смотреть на нее — удовольствие то еще. Несколько секунд — и глаза начинают слезиться, перед ними плавают черные точки…

Тем не менее, взглядов урывками мне хватало, чтобы быть в курсе. Отчаявшись проломиться сквозь молнии, яцхен взмахнул крыльями и ринулся в небеса. Видимо, надеялся подняться выше молний.

Если бы он сделал это в самом начале, у него могло получиться. Но теперь над ним уже сгустилась плотная грозовая туча, воздух наэлектризовался так, что начал светиться — и очень скоро яцхена заколотило еще сильнее, чем внизу. Он какое-то время еще махал крыльями, превозмогая боль, рвался все выше и выше… но тут его шарахнуло особенно сильно. Перепонка на правом крыле с треском лопнула, и яцхен пошел книзу — обожженный, хрипло воющий…

Он со всего размаху впечатался в землю и следующие минуты две лежал неподвижно. Я подумал, что яцхен — чертовски живучая тварь. Электричество — его ахиллесова пята, но даже здесь он превосходит человека стократ.

— Идиот!.. — слабым голосом прохрипел яцхен. — Ты полный идиот!..

— Это я-то еще и идиот? — удивился я. — Может, это я сейчас сижу в электрической клетке?

— Вот именно поэтому ты и идиот! Зачем ты это делаешь?! Зачем?!!

— Э-э… — задумался я. — Даже не знаю… чтобы тебя замочить?

— Но разве ты не видел, какой невероятной силой мы обладали вместе?! — возопил яцхен. — Помнишь, когда я уже пробудился, но мы еще не разделились?! Тогда мы вместе, вдвоем были архидемоном!

— Угу. Минут десять.

— Но тебе что, не понравилось?! Вспомни, какая у нас была мощь!

— А нафига она мне, если ты меня сожрешь?

— Я предлагал оставить тебя в живых!

— Не припоминаю что-то. Или ты про то, чтобы я жил у тебя на задворках сознания? Типа стать твоей шизофренией?

— Да!!!

— Ну спасибо, благодетель…

Яцхен растерянно замолчал. Кажется, он всерьез думает, что проявил фантастическую щедрость. Должно быть, моя неблагодарность его задела.

— Не думай, что ты уже победил! — наконец прошипел он.

Я сдавленно хмыкнул — до такой степени глупо это прозвучало. Но в следующую секунду яцхен выпустил все когти разом и принялся бешено сверлить землю. До него наконец-то дошло, что если нельзя двигаться ни по горизонтали, ни вверх, остается только одно направление — туда он и ринулся.

Он рыл со страшной скоростью… секунды этак три. А потом его когти полоснули по чему-то твердому…

На мгновение яцхен замер. Буквально остолбенел, недоверчиво глядя на то, что откопал. Когда до него наконец доперло, он отчаянно взвыл… но было уже поздно.

Его шарахнуло молнией.

— Человек, сука, умный!.. — потер ладони я. — Человек, сука, хитрый!..

Вчера мне пришлось здорово попотеть. Я часа два закапывал этот кусок кераинита — самый крупный из всех, потребовавший на одного себя целую ходку. Но я его таки закопал. Закопал в окружении кусков поменьше и положил сверху дерн с нетронутой травой. Приглядевшись, нетрудно было заметить, что в этом месте уже копали, но яцхен особо не вглядывался.

Теперь эта кераинитовая глыба оказалась под открытым небом — и молнии принялись бить аккурат в яцхена. Ему больше некуда бежать. Вообще некуда.

— А-а, я умираю… — жалобно прохрипел яцхен.

— Заткнись! — рявкнул я. — Заткнись и умирай молча!

— Почему ты так со мной поступил?.. Мы же с тобой практически братья…

— Точно, братья. Ты Каин, а я Авель.

Хитин шестирукой твари начал крошиться. Потом рассыпаться. Обугленный до хрустящей корочки, яцхен буквально разваливался на части — все тело пошло трещинами, хвост скрутился тугим кольцом, крылья осыпались пеплом, зубы вываливались изо рта. Из глаз сочилась черная кровь.

А молнии все били и били…

— Ты… тебе придется меня съесть… — из последних сил проговорил яцхен, скребя когтями землю.

— И нафига мне эта радость? — не понял я.

— Снова объединиться… стать архидемоном… ты будешь всемогущ…

— Знаешь… я как-нибудь и без этого проживу.

Кажется, яцхен хотел сказать еще что-то, но уже не смог — у него отвалилась нижняя челюсть. А из глотки хлынула кислота — бурный поток кислоты, выплеснувшийся на землю и… куски кераинита. Молнии этот чудо-минерал полностью игнорировал, зато теперь принялся с шипением растворяться.

Кровоточащие глаза яцхена вспыхнули отчаянной надеждой. Превозмогая агонию, брызжа кислотой в последнем усилии, он уничтожил два куска кераинита и пополз, пополз в образовавшуюся брешь. Пополз, теряя куски обгорелой плоти, теряя отваливающиеся пальцы и цепляясь за землю изуродованными культями.

Нашел все-таки выход, сучья морда. Только поздно.

Когда яцхен наконец-то выполз из электрической клетки, перед ним стоял я. А в руках у меня был тяжеленный камень.

Изнемогая от тяжести, я поднял этот валун на вытянутых руках, замахнулся что есть сил… и ударил!

— Аутодафе!!! — взревел я, шарахая камнем по голове яцхена. По хрустящей от жара, прогоревшей насквозь голове. Она и без того уже практически рассыпалась — мой удар проломил хитиновый череп и разбрызгал в кашу мозг.

Все. Теперь совсем все. После такого не оживет даже яцхен.

Стараясь не глядеть в сторону полыхающих совсем рядом молний, я устало сел на корточки и закурил последнюю сигарету. Было довольно странно сидеть рядом со своим бывшим телом. Понимать, что вот этот обгоревший бесформенный кусок плоти еще совсем недавно был мной. Видеть свой собственный мозг у себя на ступнях.

Похоронить его, что ли?

На секунду мне пришло желание последовать совету покойного и схарчить его. Соблазн немалый, кто спорит. Стать архидемоном… свалить из этого мира… может быть, достать из коробочки Пазузу и набить ему морду…

Я тряхнул головой, прогоняя дурацкие мысли, взял плоский камень и принялся копать яму.

Прошло восемь дней. Я лежал на траве, глядел в небо и тихонько читал заупокойную молитву. Отпевал самого себя. Я еще не умер, но мне явно осталось недолго.

Я почти уверен, что это все из-за той чертовой мухи. Довольно обидно пройти через столь многое, победить в единоборстве непобедимое чудовище и отбросить коньки из-за какой-то тропической заразы. Быть побежденным ничтожным насекомым, которое может раздавить даже ребенок.

Но ничего не поделаешь — все так, как есть, и этого уже не изменить.

Последние два дня я ничего не ел. У меня уже просто не было сил подняться и добыть хоть чего-нибудь. Ноги онемели. Да и руки тоже не двигаются. Кожа стала смертельно бледной, шея чудовищно распухла, а изо рта течет мерзкого вида пена. Я с трудом могу пошевелить языком. И вообще хреново себя чувствую.