Первый день - Леви Марк - Страница 48

• Предыдущая
• 48/83
• Следующая

Мальчик пригласил меня следовать за ним. Человек, который подошел ко мне первым, выразил желание приютить меня на ночь.

Я не знал, как его благодарить, и подумал, что, встреть я па улицах Лондона заблудившегося эфиопа, вряд ли в ответ на вопрос, как ему пройти туда-то, мне пришло бы в голову предложить ему кров и пищу. Наверное, виной тому разница культур, а может, предрассудки. В любом случае я почувствовал себя глупо.

Хозяин разделил со мной ужин, мальчик также остался с нами. Он не сводил с меня глаз. Я положил куртку на табурет, а он забавы ради без всякого стеснения обшарил мои карманы. Он вытащил кулон Кейры и тут же положил его на место. Мне показалось, сразу после этого я стал ему неприятен, и он вскоре вышел из хижины.

Я проспал всю ночь на циновке и проснулся с рассветом. Выпив кофе, едва ли не самого вкусного в моей жизни, я пошел к взлетной полосе, надеясь найти какой-нибудь попутный транспорт. Место здесь, конечно, было красивое, но в мои планы не входило застрять в нем надолго.

Вдали послышался шум мотора. В облаке пыли ко мне приближался мощный внедорожник. У края полосы машина остановилась, из нее вышли двое мужчин. Мне повезло: они оказались итальянцами, оба довольно сносно говорили по-английски и спросили, куда я направляюсь. Я показал им точку на карте, которую они расстелили на капоте своего автомобиля, и они предложили подвезти меня до половины моего пути.

Мальчику, похоже, они не понравились еще больше, чем я. Наверное, местные жители недолюбливали итальянцев с той поры, как Эфиопия была итальянской колонией. Мне оставалось только гадать о причинах, но мои новые спутники, появившиеся столь чудесным образом, явно пришлись ему не по вкусу.

Сердечно поблагодарив моего хозяина, я сел во внедорожник. Всю дорогу итальянцы наперебой расспрашивали меня о том, чем я занимаюсь, о жизни в Лтакаме и в Лондоне, о причинах моего приезда в Эфиопию. Мне совсем не хотелось распространяться на последнюю из этих тем, поэтому я просто сказал, что еду к своей подруге, а ради этого, по мнению моих спутников-римлян, можно было отправиться хоть па край света. Я в свою очередь поинтересовался, почему они приехали сюда. Оказалось, что они занимаются экспортом тканей, в Аддис-Абебе у них своя фирма, и они так полюбили Эфиопию, что не упускают ни единой возможности попутешествовать по стране.

Определить точное положение того места, куда лежал мой путь, было очень трудно, равно как и гарантировать, что туда можно добраться по дороге. Тот, что вел машину, предложил высадить меня в рыбацкой деревушке на берегу Омо: там я за небольшую плату легко получу место в лодке, идущей вниз по течению. Так у меня будет больше шансов найти тот лагерь археологов, что я ищу. Мне показалось, они хорошо знают этот край, и я полностью им доверился. Второй итальянец служил мне переводчиком. За годы, что он провел здесь, он понемногу изучил несколько эфиопских диалектов и вызвался отыскать рыбака, который согласился бы взять меня в свою пирогу.

День был в разгаре, когда я распрощался с моими спутниками. Не внушавшая мне никакого доверия лодчонка отошла от берега, и течение понесло ее неведомо куда.

Найти Кейру оказалось делом далеко не таким простым, как мне предрекали итальянцы. Река Омо разделяется па множество рукавов, и всякий раз, когда пирога сворачивала туда, где удобнее было плыть, я ловил себя на мысли, что мы, должно быть, уже давно проплыли мимо лагеря Кейры, даже не заметив его.

Я мог бы наслаждаться великолепными видами, открывавшимися за каждым поворотом реки, но думал лишь о том, что я скажу Кейре, когда найду ее, как объясню, зачем приехал к ней, тем более что сам толком этого не знал.

Река повернула к обрывистым берегам, покрытым коричневатой землей. Теперь управлять пирогой приходилось крайне осторожно. Рыбак внимательно следил за тем, чтобы мы плыли строго посередине реки. Вскоре перед нами открылась долина, и я заметил вдалеке на вершине холма лагерь, который так надеялся найти.

Мы причалили к песчаному, в лужах грязи берегу. Я забрал из лодки рюкзак, попрощался с рыбаком и вышел на тропинку, протоптанную в высокой траве. Вскоре я повстречал француза, который очень удивился, увидев здесь незнакомого европейца. Я спросил, работает ли в этих местах женщина по имени Кейра, он указал пальцем на север, отвернулся и занялся своими делами.

Немного выше по течению реки я миновал небольшое поселение, состоявшее из палаток, и очутился у площадки, где шли археологические раскопки.

Раскоп был разделен на квадраты, размеченные по краям колышками и веревками. В двух первых я никого не заметил, а в третьем работали двое. Еще дальше несколько человек осторожно очищали что-то кисточками. С того места, откуда я на них смотрел, казалось, будто они пишут картины. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания, и я продолжал путь по обходной дорожке, проложенной на откосах вокруг выемок, но внезапно меня остановил залп ругани. Некто, изъяснявшийся на безупречном английском, явно мой соотечественник, с яростным рыком вопрошал, что за придурок шляется посреди раскопа. Наскоро оглядевшись, я обнаружил, что вышеупомянутым придурком мог быть только я, поскольку никого более па горизонте не наблюдалось.

Меня и так лихорадило в предвкушении нашей встречи, а тут еще такое оглушительное вступление. Не каждый, оказавшись неведомо где, может спокойно вынести, когда его называют слабоумным. В довершение всего дюжина голов как по команде высунулась из ям, словно сурикаты, почуявшие опасность.

Какой-то мужчина мощного телосложения приказал мне по-немецки немедленно убираться. У меня не очень хорошо с немецким, но даже мой весьма ограниченный словарный запас позволил понять, что этот тип не шутит. На меня возмущенно уставились больше десятка членов команды, и вдруг я встретился глазами с Кейрой, которая тоже подняла голову, и…

…И дальше все пошло совсем не так, как предсказывал Уолтер.

— Эдриен? — растерянно пробормотала она.

И на меня вновь накатило горькое ощущение одиночества. Кейра скорее удивилась, чем обрадовалась, увидев меня, и, когда она спросила, что я здесь делаю, я онемел, да и как я мог ей ответить при таком скоплении народа? Я замер на месте, окаменев, у меня было такое ощущение, будто я забрел на минное поле и подрывники наблюдают за каждым моим движением, поджидая удачного момента, чтобы обратить меня в прах.

— Главное, не шевелись! — приказала Кейра и двинулась мне навстречу.

Она подошла и вывела меня из зоны раскопок.

— Ты не понимаешь, что только что сделал! Возникаешь неведомо откуда и топаешь тут в своих тяжелых ботинках. А если бы ты раздавил какие-нибудь останки, которым нет цены?!

— Но ведь я этого не сделал? — заикаясь, спросил я.

— Нет, но мог сделать, а это почти одно и то же. Представь себе, я бы ни с того ни с сего нагрянула к тебе в обсерваторию и стала дергать за рычажки телескопа.

— Думаю, я понял: ты на меня злишься.

— Я не злюсь, просто ты совершенно безответственный. Это не одно и то же.

— Здравствуй, Кейра.

Мне, наверное, следовало бы подобрать какую-то более оригинальную, более подходящую фразу, чем «Здравствуй, Кейра», но на ум больше ничего не пришло.

— Как тебя сюда занесло, Эдриен?

— Это длинная история, а путь, который я проделал, еще длиннее. Если бы у тебя нашлось для меня немного времени, я бы все объяснил.

— Конечно, только не сейчас. Как ты мог убедиться, у меня рабочий день в самом разгаре.

— У меня нет твоего номера телефона в Эфиопии, как и номера твоей секретарши, так что я не мог заранее записаться к тебе на прием. Я вернусь к реке и посплю в тени между бананом и кокосовой пальмой. Будет минутка — заходи меня проведать.

Не дав ей времени ответить, я развернулся и направился туда, откуда пришел. У меня же есть гордость!

— Здесь нет ни бананов, ни кокосовых пальм, величайший из незнаек! — услышал я у себя за спиной.

• Предыдущая
• 48/83
• Следующая