Первый день - Леви Марк - Страница 6

• Предыдущая
• 6/83
• Следующая

— Позвольте пригласить вас на обед, сегодня вы мой гость, — заявил он, приосанившись.

Уолтер не расстался бы добровольно и с парой фунтов, если бы не чрезвычайные обстоятельства: или он получил распоряжение от академического начальства, или ему нужно вытянуть из меня что-то важное. Заходить к себе в кабинет, где после отъезда я оставил несусветный кавардак, не имело никакого смысла, поэтому я просто избавился от чемодана, оставив его в гардеробе, и вышел на улицу в сопровождении блистательного Уолтера.

Мы устроились за столиком паба, Уолтер заказал два дежурных обеда и два стакана дрянного красного вина — Академия угощает! Затем наклонился ко мне, словно не хотел, чтобы наш дальнейший разговор услышал кто-нибудь из соседей:

— Как же вам повезло, вы пережили такое невероятное приключение… Наверное, работать на таком объекте, как Атакама, безумно интересно.

Надо же, на сей раз Уолтер не только не перепутал страну, откуда я вернулся, но даже вспомнил то место, где я работал еще на прошлой неделе. Одно только его название перенесло меня на просторы Чили, к величественной Луне, поднимавшейся над горизонтом в разгар дня, к холодным ясным ночам и необычайному, сверкающему небесному своду.

— Эдриен, вы меня слышите?

Я тут же признался, что на секунду потерял нить разговора.

— Да-да, понимаю, это вполне нормально. Вы устали, у вас случился приступ, потом было долгое путешествие, а я даже не дал вам времени прийти в себя. Мне крайне неловко, Эдриен.

— Ладно, Уолтер, давайте оставим эти церемонии. Все правильно, мне стало плохо на высоте пять тысяч метров над уровнем моря, меня несколько дней продержали в больнице на койке, сконструированной каким-то факиром-извращенцем, потом я больше суток провел скрючившись в самолете, — это понятно, так что перейдем прямо к делу. Меня понизили в должности? Мне закрыт доступ в лабораторию? Меня уволили из Академии? Так, да?

— Помилуйте, что это вам в голову взбрело? То, что произошло с вами, могло случиться с кем угодно. Наоборот, все восхищаются работой, проделанной вами в Атакаме.

— Перестаньте через каждое слово повторять это название и скажите наконец, за какие прегрешения вы пичкаете меня этими ужасными дежурными блюдами!

— Мы хотим попросить вас выполнить одно небольшое поручение.

— Мы?

— Мы, то есть Академия, выдающимся членом которой вы являетесь, дорогой Эдриен, — веско произнес Уолтер.

— А о каком поручении идет речь?

— Оно даст вам возможность через несколько месяцев вернуться в Чили.

Уолтер знал, чем привлечь мое внимание.

— Поручение довольно деликатное, Эдриен, речь идет о деньгах, — зашептал Уолтер.

— О каких еще деньгах?

— О деньгах, которые понадобятся Академии, чтобы продолжать работу, чтобы платить научным работникам, чтобы снимать для них жилье… не говоря уж о том, что крыши многих зданий давно нуждаются в ремонте, а он все откладывается. Если дождь не перестанет, мне придется сидеть за столом и писать отчеты в резиновых сапогах.

— Вы же сами захотели обосноваться на последнем этаже, потому что там больше света, за что и поплатились. Но я ведь не богатый наследник, Уолтер, и даже не кровельщик. Так чем же, при моих скудных возможностях, я могу помочь Академии?

— Вы можете оказать огромную услугу Академии не как ее член, а как видный астрофизик.

— Который тем не менее работает в этой самой Академии.

— Конечно! Но это не так уж важно для того поручения, которое мы намерены вам дать.

Я подозвал официантку, попросил ее убрать несъедобную говядину с фасолью и принести хорошего кентского вина и две тарелки честерского сыра. Уолтер не издал ни звука.

— Уолтер, объясните мне толком, чего вы от меня ждете. В противном случае я доем сыр, потом закажу на десерт пудинг с соусом «бурбон», и все это, разумеется, за ваш счет.

Уолтер сразу стал более откровенным. Фонды Академии усохли до предела. Никаких надежд на новые бюджетные ассигнования; к тому времени как государство соблаговолит выделить хоть какие-нибудь средства, в кабинете Уолтера можно будет ловить форель.

— Если наше уважаемое учреждение станет просить о денежной помощи, это будет выглядеть неприлично; пресса об этом рано или поздно узнает, и поднимется скандал, — продолжал Уолтер.

Он напомнил, что через два месяца должен состояться конкурс, организованный Фондом Уолша. Каждый год этот фонд вручает денежную премию тому, кто представит самый перспективный исследовательский проект.

— И какова же сумма этого великодушного дара? — поинтересовался я.

— Два миллиона фунтов стерлингов.

— Ну и щедрость! Только я так и не понял, чем я-то могу быть полезен?

— А ваши работы, Эдриен! Вы можете представить их на конкурс и получить эту премию… а потом передать ее нам. Пресса, конечно, расценит это как поступок истинного джентльмена, проявившего бескорыстие, а также как благодарность тому учреждению, которое долгие годы оказывает ему поддержку в научной работе. Вас станут превозносить, честь Академии будет спасена, а финансовое положение стабилизируется.

— Кстати, давайте поподробнее о моем бескорыстии, — произнес я и попросил официантку снова наполнить мой бокал. — Чтобы прояснить этот вопрос, стоит наведаться в мою конуру из двух крохотных комнатенок.

Пользуясь случаем, я хотел бы уточнить, на что вы намекаете, когда говорите о «благодарности тому учреждению, которое долгие годы оказывает ему поддержку в научной работе». Вы имеете в виду мой убогий кабинет? Или те материалы и книги, которые я покупал на собственные гроши, потому что на мои запросы никто не реагировал?

— Но вы же поехали в командировку в Чили! И мы вас поддержали, насколько мне известно!

— Поддержали? О чем вы говорите? Я отправился в эту командировку, взяв в Академии длительный отпуск за свой счет!

— Мы поддержали вашу кандидатуру.

— Уолтер, прошу вас, не будьте до такой степени англичанином. Вы ведь никогда не верили в то, чем я занимаюсь.

— Но не будете же вы отрицать, что поиски самой древней звезды, давшей начало всем созвездиям, — это слишком амбициозный и дерзкий замысел.

— Слишком дерзкий, но в самый раз для того, чтобы представить его на конкурс Фонда Уолша?

— Нужда свой закон пишет, как говорил святой Бернард.

— Если я правильно понял, вас совершенно не смущает, что я себе камень на шею повешу.

— Ладно, проехали. Я им говорил, что вы откажетесь. Для вас никогда не существовало никаких авторитетов, и вряд ли легкий приступ горной болезни мог вас изменить.

— Значит, вы не единственный автор этой безумной идеи?

— Нет, по этому поводу собирался административный совет, а я только предложил список тех ученых, чьи работы имеют реальный шанс победить и выиграть два миллиона фунтов.

— И кто же еще в списке кандидатов?

— Кроме вас, я никого не нашел.

Уолтер попросил счет.

— Бросьте, Уолтер, я вас угощаю. Конечно, на эти деньги крышу вы не почините, зато на резиновые сапоги хватит.

Я заплатил по счету, и мы вышли наружу. Дождь перестал.

— Поверьте мне, Эдриен, я не держу на вас зла.

— И я на вас тоже, Уолтер.

— Думаю, если бы мы хоть немного сблизились, мы прекрасно поняли бы друг друга.

— Ну что ж, раз вы так думаете…

Мы завершили нашу короткую прогулку в полном молчании. Шагая в ногу, прошли по Гауэр-Корт. Сторож поприветствовал нас, когда мы поравнялись с его будкой. Войдя в вестибюль главного здания, я попрощался с Уолтером и направился в то крыло, где находился мой кабинет. Уолтер, поднявшись на первую ступеньку парадной лестницы, окликнул меня и поблагодарил за обед. Добравшись до своего кабинета, я битый час провозился с дверью, которая, вероятно, разбухла от сырости, я ее дергал и толкал, но так и не сумел открыть. Выбившись из сил, я сдался и ушел. В конце концов, мне предстояла грандиозная уборка квартиры, так что и до вечера было не управиться.

• Предыдущая
• 6/83
• Следующая