Пропала стриптизерша - Кин Дей - Страница 17
- Предыдущая
- 17/35
- Следующая
Герта забеспокоилась.
— Так что вы собираетесь делать? — повторила она. Харт уже принял решение.
— Думаю, мне нужно позвонить Келли, — ответил он. — Пусть проверит финансовое состояние Диринга, узнает, пытался ли он получить страховку Бонни. Но, насколько я полагаю, Келли постарается остановить нас, поэтому я не стану звонить ему, пока мы не проедем по побережью несколько миль.
— Мы?
— Да. Если, конечно, ты хочешь со мной прокатиться.
— И куда мы поедем?
— В Ньюпорт. Я хочу взглянуть на эту яхту. Хочу лично осмотреть каюту и удостовериться, что Бонни никак не могла сама выбраться оттуда, — только если ее не протолкнули через иллюминатор.
— А если окажется, что могла?
— Тогда поедем в Энсенаду и разведаем обстановку там, посмотрим, удастся ли нам найти загадочную сеньору Альвередо Монтес, которая, по заверениям Пегги, являлась Бонни собственной персоной, только с перекрашенными в черный цвет рыжими волосами.
Герта расправила на коленях легкое летнее платье.
— Мне эта идея нравится. Всегда хотелось побывать в Энсенаде. — Она слегка подтолкнула локотком Харта. — Посмотрите-ка на крыльцо, когда будем проезжать мимо. Похоже, мы вызываем откровенный интерес и у мистера Диринга, и у его шофера. — Она захлопнула автомобильную дверцу. — И глядят они, шеф, совсем не на мои ножки!
Делая круг по подъездной дорожке, Харт бросил взгляд на открытую галерею усадьбы. Мистер Диринг и Мейер вышли из дома и наблюдали за ними — шофер чуть выдвинулся вперед, держа правую руку в кармане мешковатого пиджака, все время оглядываясь на своего хозяина, словно ожидая приказаний.
— Не думаю, что вы им понравились, — заметила Герта. Капелька пота упала с впадинки на подбородке Харта и шлепнулась о руль.
— Да, — согласился он. — Похоже, совсем не понравился.
3 сентября 1958 г. 1 час 28 мин.
Они были где-то поблизости от моря. Слышался далекий звук накатывающихся на берег волн, и Харт чувствовал в воздухе запах рыбы и соли, а еще смешанные кисло-сладкие ароматы всех мелких бухт, причалов и пирсов: пакли, смолы и новых канатов, мокрого дерева и ржавеющего железа, свежей краски, заплесневелой парусины и сырой нефти. Мгновениями его отравленный недосыпанием мозг отказывался функционировать, потом он не без труда вспоминал, где находится.
К тому времени, когда они с Гертой добрались до Ньюпорта, уже наступил ранний вечер, темнело, однако было еще достаточно светло, чтобы начать вести безуспешные поиски яхты Диринга. Вокруг сновало слишком много людей — рыбаки возвращались с дневного лова; люди, полные надежды, садились на ночные суда, отправляющиеся в два ночи на остров Сан-Клементе; были тут и обычные туристы, которых всегда манят морские путешествия; торговцы рыбой, выгружающие свои уловы тунца и сардин к причалу рыбоперерабатывающего завода на противоположной стороне узкой бухты.
Поискать мотель и переждать до тех пор, пока все к ночи не успокоится, казалось неплохой идеей. Но теперь Харт не был в этом так уж уверен. У него возникало ощущение, будто его шейные позвонки отделяются друг от друга: он чувствовал растяжение мышц спины. Левая нога затекла и онемела. Рот был словно набит жжеными перьями, которые наверняка запихали вместо анчоусов в пиццу, которую они с Гертой съели на ужин. Харт очнулся на стуле, куда рухнул, и мгновенно заснул, лишь бросив взгляд на кровать в гостиничном номере.
Лампы на потолке и над кроватью не горели. Маленькая комнатка освещалась только равномерными вспышками мигающей красной неоновой рекламы с названием мотеля на фасаде здания. Красный свет с регулярными интервалами проникал через венецианские занавески, и, когда реклама выключалась, в номере становилось темно. Насколько он, очнувшись, мог разглядеть, Герта уже не лежала в постели.
Да и причины для этого не было. Блондинка-подросток приготовилась для величайшего момента в своей жизни, а он обманул ее ожидания. В своем желании отомстить вероломному Коттону Пегги поставила его в затруднительное положение. Поэтому в настоящее время Харта интересовала лишь его собственная шея.
Он нащупал в темноте свои ботинки и всунул в них ноги. Потом прошел к окну и выглянул на улицу. Мотель располагался непосредственно напротив эллидсообразной бухты и гриль-бара, где они с Гертой недавно перекусывали. Обрамленная вереницей фонарей на высоких мачтах, бухта была освещена гораздо ярче, чем пять часов назад. Но народу там не поубавилось.
Отдельные компании мужчин и стайки женщин, в большинстве своем с удочками для рыбной ловли в открытом море и коробками с леской и крючками, теснились на трапах перед широкой кормой судов, за проезд на которых они заплатили деньги. Другие уже находились на борту, чтобы занять себе удобные места у поручней, или покупали дополнительные снасти и наживку в специальных палатках на пирсе.
За пирсом с яркими огнями, отражающимися в спокойной воде, и с шумно пыхтящими электрическими лебедками, полдюжины рыбачьих посудин либо все еще разгружали свои трюмы, либо набивали их льдом. Мелкие суденышки непрерывно сновали туда-сюда, и их капитаны обменивались добродушными шутками. В гриль-баре плаксивый тенор под аккомпанемент музыкального автомата превозносил до небес удовольствия и последствия от уступок губам слаще вина. И, как само море, люди, живущие его дарами, никогда не были спокойны.
Харту не хотелось долго спать, и он пожалел об этом: чувствуя себя отдохнувшим физически, он не ощутил легкости в голове, пребывая в подавленном настроении. Оно, как ничто другое, иллюстрировало старинную поговорку о том, что в мире нет ничего постоянного, кроме смерти и налогов.
Жара не спадала. В маленьком номере стояла такая духота, что трудно было дышать. Из-за отсутствия ветра с берега и вообще какого бы то ни было движения воздуха на краю океана жара стояла почти такая же, как в Беверли-Хиллз.
Харт сделал шаг от окна и подошел к кровати. На подушке еще сохранился отпечаток головы Герты, но сама Герта наверняка отправилась в бар через дорогу, чтобы выпить кока-колы или чашечку кофе под сопровождение музыкального автомата.
Харт прошел в ванную, включил свет и налил в раковину холодной воды. Про себя же подумал, что в каждой женщине сидит маленькая шлюха. И Герта не исключение. Проснувшись, она приняла ванну. Кафельный пол был устлан мокрыми полотенцами, а в самой ванной комнате витал теплый интимный запах мыла и воды, омывших недавно обнаженное женское тело. Искупавшись, словно для соблазна, она выстирала свои прозрачные чулки, трусики и лифчик и повесила их посушить на стойку душа.
Харт плеснул холодной воды в лицо, потом на волосы и, причесываясь карманной расческой, задумчиво смотрел на эти предметы женского туалета. Жаль, что он все еще не знает, как поступить с Гертой. Мужчины — странные создания, почти такие же странные, как и женщины. Стоит ему только захотеть, и девушка была бы его. Но хочет ли он этого? Вот с Пегги у него не возникло подобного вопроса. А с Гертой все по-другому. Она ему нравится. Он хотел, чтобы она понимала, что делает, чтобы потом ни о чем не пожалела.
Эту проблему ему необходимо решить, и как можно скорее. Однако пора снова позвонить Келли, но только не из мотеля. Харт не хотел, чтобы его выследили, не желал попадать в руки полицейских до того, как он обследует яхту.
Перекинув пиджак через руку, Харт вышел из номера и, перейдя дорогу, направился в бар. Насколько он помнил, рядом с кассой находилась телефонная будка.
Несмотря на поздний час, плаксивый тенор все еще пел ту же самую песню, а три молодые пары топтались на небольшой танцевальной площадке, более или менее попадая в такт музыке. Три моряка из одной кабинки и два из другой пялились на Герту, которая в одиночестве сидела у стойки бара, печально помешивая в чашке гнусного вида кофе. Когда Харт взгромоздился на табурет рядом с ней, она с недовольным видом подняла на него глаза:
— Ну наконец-то!
— Наконец-то, — подтвердил Харт. Он положил пятидолларовую бумажку на стойку и сказал бармену: — Двойной бурбон с водой для меня и то, что захочет барышня.
- Предыдущая
- 17/35
- Следующая
