Принцесса и воин - Фоули Гэлен - Страница 20

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая

Их первая попытка не удалась, но это не имеет значения. Их братья теперь на небесах, а здесь, на земле, Кемаль и его люди просто повторят попытку.

У них практически не было выбора. Поддержав не того претендента на трон Оттоманской империи, мятежные янычары стали теперь людьми вне закона. Они могли идти только вперед – иного пути для них не было.

В большинстве своем эти люди происходили из богатых семей и собрались со всех концов Оттоманской империи. Сам Кемаль был одним из младших наследных принцев на своей солнечной родине, расположенной на побережье Северной Африки. Его старшим братом был могущественный бей Туниса.

Семьи передавали янычар еще мальчиками в руки императора, чтобы из них сделали воинов оттоманских султанов.

Им было запрещено жениться, их жизнь проходила в изучении военного дела и молитвах, а когда они вырастали и становились мужчинами, им претило видеть коррупцию и сластолюбие, распространившиеся, словно зараза, по всей Оттоманской империи.

Этому следовало положить конец. Это был их долг, их джихад. Чистота законов шариата должна быть восстановлена, чтобы спасти их умирающую империю.

Погибший принц Мустафа очистил бы их земли от тлетворного влияния Запада, если бы удалась их попытка упрочить его пребывание на троне, Но после всего одного года правления он был убит в возрасте двадцати девяти лет, и трон снова перешел к так называемым реформаторам со всеми их порочными сверхмодными идеями.

Однако мятежные янычары все еще не утратили надежду. Духовный наставник принца Мустафы и Великий визирь во время его короткого правления был все еще жив, хотя и скрывался. Шейх Сулейман посоветовал им использовать вместо Мустафы Али-пашу, чтобы вновь вернуть империю на правильный путь.

Конечно, Али-паша не являлся членом Оттоманского королевского дома Османа. Он родился в горах, в семье разбойников Он не был столь фанатично предан правому делу, как погибший принц. По правде говоря, он был грубым, наглым авантюристом, для которого на первом месте всегда были собственные амбиции.

Но он понимал опасность, которую представлял собой Запад для их страны. Он даже был согласен обратить Европу в мусульманскую веру, если такое возможно. Но самое главное, как правильно заметил шейх Сулейман, только Али-паша обладал достаточной жестокостью, чтобы объединить массу различных региональных лидеров, земли которых, словно кусочки головоломки, составляли Оттоманскую империю.

Брат Кемаля согласился втайне поддержать Али-пашу, если до этого дойдет дело и если к нему присоединятся также другие. Очень многие были сыты по горло положением в Порт-Сублайме.

Но Али-паша был человеком хитрым и понимал, что, согласившись ввязаться в эту авантюру, он рискует лишиться головы. Поэтому, прежде чем согласиться возглавить переворот с целью свержения султана Махмуда, он хотел, чтобы Кемаль и его люди показали, на что они способны. Задача, которую поставил перед ними Али-паша, заключалась в том, чтобы помочь ему заполучить Каврос – цепь маленьких греческих островов. Али-паша страстно желал завладеть ими.

Кемаль и его люди согласились, потому что эта затея как нельзя лучше вписывалась в их грандиозный план постепенного обращения в ислам всей Европы.

Сам Наполеон говорил, что тот, кто правит Кавросом, может влиять на Запад. Это было превосходно. И это было лишь началом, потому что победа над Кавросом, несомненно, заставит многих других региональных лидеров поддержать их правое дело.

С этой целью их собратья мятежники из королевского ордена Скорпиона в течение целого года разрабатывали различные тактические приемы, позволявшие добиваться результатов, действуя не числом, а умением.

Многие их братья уже тайно проникли на острова Кавроса. Все они были янычарами-воинами, которые поддерживали принца Мустафу. У них имелись агенты-провокаторы, которые настраивали людей против размещения там британских войск и устраивали всяческие беспорядки с целью дестабилизации положения в этом регионе.

Недалек был тот час, когда они подговорят местных жителей поджечь несколько боевых кораблей Королевского военно-морского флота, стоявших на якоре в кавросской гавани, а когда это случится, британцы, по глубокому убеждению Кемаля, быстренько подожмут хвосты и удерут на свой более защищенный аванпост на Мальте.

Единственной ложкой дегтя в этой бочке меда была юная принцесса София.

Англичане намеревались возвести ее на трон, чтобы успокоить народ, а это было диаметрально противоположно тому, чего желали Кемаль и его сподвижники.

Ее следовало изъять из этого уравнения.

Теперь, когда он увидел, что она красива, ему показалось, что было бы забавно послать ее своему брату, бею Туниса, в качестве наложницы, но шейх Сулейман посоветовал отдать ее в руки Али-паши. Дополнительный подарок в виде принцессы помог бы убедить бея согласиться участвовать в их затее. Уж он-то научил бы эту девчонку относиться с должным уважением к превосходству мужчины.

– Капитан?

Кемаль взглянул на своих людей. К нему направлялся Ибрагим, который выглядел, как и все они, весьма странно в западной одежде, но этот маскарад был необходим, чтобы смешаться с толпой.

Ибрагиму это было проще сделать, потому что он родился в Белграде и был рыжеволосым, с более светлым цветом кожи, чем Кемаль. Его светлые глаза все еще вспыхивали злобой, когда он вспоминал, как София вспорола ножом его руку, когда он попытался проникнуть в карету. Рана довольно долго кровоточила.

Сейчас рука Ибрагима перевязана, но его гордость была сильно уязвлена.

– Когда? – спросил он.

Кемаль улыбнулся нетерпению своих людей поскорее вновь нанести удар. Окинув всех взглядом, он сказал:

– Наберитесь терпения. Отдохните как следует. Она залегла на дно. Придется подождать, пока она вновь всплывет на поверхность.

– Как мы узнаем, когда это случится? – спросил Ибрагим.

– Не беспокойся, – заверил его Кемаль с ледяной усмешкой. – Наш агент сообщит нам об этом.

София проснулась чуть свет, преисполненная божественного чувства душевного покоя. За всю ночь она ни разу не шевельнулась и все еще лежала на боку, положив голову на подушку Гейбриела.

Первым, что она увидела, открыв глаза, было окно напротив кровати. Мир за его стеклом был по-прежнему туманным и серым. Слышался предрассветный гомон просыпавшихся птиц.

Наверное, именно этот звук и разбудил ее. Она оглянулась через плечо на Гейбриела, крепко спавшего на спине рядом с ней, и долго смотрела на него, пораженная его гордой мужской красотой.

Отдыхающий воин – абсолютно беззащитный в данный момент.

Ее наполнило странное желание защитить его. Удивительно. Гейбриел Найт был способен вызывать у нее самые необычайные чувства.

Ее взгляд скользнул по его четкому профилю, смягченному сном, потом опустился ниже, на мускулистую грудь, медленно, равномерно вздымавшуюся и опускавшуюся при дыхании.

Его бронзовая от загара кожа так и манила прикоснуться к ней, но она поборола искушение, опасаясь разбудить его. Она долго глядела на его крепкие руки, которые полночи держали ее в объятиях, наполняя ее таким чувством защищённости, какого она еще никогда не испытывала.

Вновь ощутив проснувшееся желание, она закусила губу и покраснела, вспомнив о греховных вещах, которые они проделывали этой ночью – и здесь, в его постели, и в соседней комнате.

Наверное, ей бы следовало стыдиться собственного поведения, но она ничуть не жалела об этом. Почему-то все, что происходило между ними, казалось абсолютно естественным и правильным. Она еще какое-то время смотрела на него, вспоминая обо всем с только ей понятной улыбкой, и вдруг услышала снаружи какой-то новый звук, который привлек ее внимание.

Среди утреннего птичьего гомона послышался резкий крик козодоя – это ее люди подавали ей знак!

Прищурив глаза, она взглянула в окно и заметила в предрассветной мгле какое-то движение.

• Предыдущая
• 20/67
• Следующая