Принцесса и воин - Фоули Гэлен - Страница 62

• Предыдущая
• 62/67
• Следующая

Пока София предавалась воспоминаниям с духовным наставником своей семьи, Блейк отправил несколько быстроходных шлюпок, чтобы отыскать суда высшего класса и передать им приказ срочно вернуться в Каврос, проходя через проливы.

Затем, поскольку греческие телохранители были отправлены с разными поручениями, Блейк собрал группу морских пехотинцев. Им приказали сопровождать ее высочество во дворец на вершине холма, который некогда был резиденцией королевской семьи.

Отец Нектариос тоже уселся в экипаж, чтобы оказать ей моральную поддержку, когда она увидит покинутый пустой дом. Гейбриел напомнил Блейку, чтобы тот смотрел в оба, не появятся ли ее греческие телохранители, особенно Тимо и Нико, которым было пора вернуться, раздобыв сведения о местонахождении шейха Сулеймана и оравы его последователей. Если они находятся в Албании, то вполне возможно, что им никогда больше не увидеть отважных разведчиков живыми. Ужасный Турок не щадил шпионов, которых удавалось поймать на его территории.

Храни их Господь, подумал Гейбриел.

Когда они покинули территорию военно-морской базы, чтобы отправиться во дворец, люди вокруг останавливались, глазели на них и удивленно показывали пальцами. Весть об их прибытии распространилась по засушливым греческим холмам подобно лесному пожару.

Наконец они прибыли во дворец, который был заперт в течение многих лет. Гейбриелу было мучительно жаль Софию, когда она окидывала взглядом пустые комнаты с округлыми арками и разбитые стекла в окнах. Ему хотелось подойти и обнять ее, но такое же чувство, наверное, испытывал каждый морской пехотинец, наблюдавший за ней. Он бросил на них сердитый взгляд, подумав, что такое инстинктивно хозяйское отношение с его стороны абсолютно неуместно. Разве могла она по-настоящему принадлежать ему?

Когда София прошла в некогда величественный, а теперь пустой тронный зал, Гейбриел услышал какой-то нарастающий шум снаружи.

Она подошла к двустворчатой двери в конце зала, медленно открыла ее и, чуть помедлив, осторожно ступила на балкон, выходивший на какое-то открытое пространство внизу, напоминающее площадь. Гейбриел не мог как следует разглядеть, что это такое, потому что, памятуя о своем месте, держался на несколько шагов позади нее.

– Полагаю, что именно отсюда король Константин обычно обращался к своему народу, – шепотом сказал Блейк.

Она подошла к перилам с облупившейся позолотой и немного помедлила, окинув взглядом свое слишком простое дорожное платье. Но потом ее миловидное личико стало суровым – она, как видно, напомнила себе, что не внешние атрибуты делают королеву.

Гейбриел затаил дыхание, когда она вышла на балкон, по-хозяйски положила руки на пыльные перила и окинула решительным взглядом собравшуюся внизу толпу. Если у нее и был страх, то она скрывала его.

Ясно было одно: настал момент, когда решалась ее судьба. Он вместе с неуправляемой толпой ждал ее первых слов.

. – Народ Кавроса! – громко выкрикнула она. – Я София, дочь Константина!

Толпа молчала, ожидая, что она скажет дальше.

– Мы расстались много лет назад. Я знаю, какие страдания вам пришлось пережить. Будучи ребенком и находясь далеко от вас, я страдала вместе с вами. Вы знаете, какие утраты мне пришлось понести, а я знаю о ваших утратах.

Наши враги убили моего отца, вашего короля. Убили его первенца, принца Георгиоса. А когда их место должен был занять мой брат, принц Кристос, убили и его. Когда я убедила наших британских друзей передать трон мне, чтобы я могла служить вам, наши враги попытались уничтожить и меня. Но им это не удалось! – выкрикнула она.

Толпа заволновалась, кто-то закричал, поддерживая ее.

У Гейбриела пробежал мороз по коже.

Люди сразу же затихли, когда она подняла руку. Казалось, они с благоговением уловили хорошо распознаваемую нотку в ее голосе.

– Они пытаются разделить нас с вами, – убедительным тоном продолжала она. – Разделить вас. Мой народ, не позволяйте им сделать это. Я умоляю вас... – начала было она, но остановилась. – Я приказываю вам как ваша законная королева сохранять спокойствие, подчиняться закону и перестать нападать друг на друга. Справедливость восторжествует.

Из толпы послышались скептические замечания.

– Вы должны набраться терпения, – продолжала София. – Поверьте, что теперь, когда мы снова вместе, наша страна может начать возрождаться. К нам идет помощь от многих друзей. Я прошу вас дать мне возможность доказать вам, что я умею держать свое слово. Мы победим!

София удалилась с балкона под одобрительные возгласы толпы. Она дрожала и была очень бледна.

Гейбриел смотрел на нее в изумлении.

Отец Нектариос, сохранивший присутствие духа, предложил стул, чтобы она могла присесть.

– Великолепно, дорогая моя, – похвалил ее старик. – Ни один из твоих братьев не смог бы сказать лучше.

Она положила руку на подлокотник и опустила голову.

– Оставьте меня, – сказала она.

Почтительно подчинившись, все удалились. За период между их выходом с базы и прибытием во дворец собралась довольно большая толпа сопровождающих. Гейбриел и сам не знал, откуда появились все эти священники, солдаты и придворные, но все они подчинились ее желанию. Он немного помедлил, зная, как ей сейчас тяжело.

– Мне тоже уйти? – тихо спросил Гейбриел. Он страшно гордился ею и был готов успокоить ее и подставить крепкое плечо.

Но она, холодно взглянув на него, сказала:

– Особенно тебе.

Страна не могла умереть. Она могла быть искалечена, разодрана на части, распродана, оккупирована, но продолжала жить. Именно поэтому София когда-то решила отдать свое сердце Кавросу.

Теперь она встретилась со своим объектом любви. Она обратилась к своему народу и надеялась, что произвела хорошее впечатление. Завтра она отправится в поездку по стране.

К сожалению, теперь она знала, что этой любви никогда не будет достаточно, чтобы сделать ее счастливой. Только Гейбриел Найт мог помочь ей. В ту ночь, лежа без сна в королевской опочивальне, она прислушивалась к приглушенному рокоту прибоя, разбивающегося о скалы, и с трудом удерживала себя, чтобы не пойти к нему.

Ей безумно хотелось этого.

Но это лишь продлило бы ее страдания, когда он покинет ее, чтобы выполнить свое предназначение.

Увы, в конце концов, совсем потеряв голову, словно Клеопатра от любви к своему красивому воину, София не смогла себя остановить.

Ведь любой день мог оказаться последним для них?

Когда она появилась в дверях в одной белой сорочке, Гейбриел лежал в постели. Она молча подошла к нему.

Он подвинулся на несколько дюймов, освобождая ей место, и приподнял уголок покрывала, чтобы она могла нырнуть к нему. Но вместо того чтобы лечь рядом, она взобралась на него и, даже не поздоровавшись, впилась в его губы страстным поцелуем.

Она дрожала. Он не мог бы сказать с уверенностью, от страсти ли это было или от гнева, но его тело отреагировало на ее близость беспомощным желанием, хотя в глубине души он чувствовал, что ее одолевают противоречивые эмоции. Он понимал ее. Он тоже лежал без сна и думал только о ней. Когда его руки скользнули по прохладной шелковистой коже ее плеч, ему стало ясно одно: он принадлежит ей и она может делать с ним все, что заблагорассудится.

И она сделала то, что хотела.

Она схватила его уже возбужденный член, как будто твердо знала, что он принадлежит ей и она берет свое, и направила внутрь своего тела, как это было, когда они ночевали в гостинице. Гейбриел с замиранием сердца следил за ее манипуляциями. Когда он оказался глубоко внутри ее, она запрокинула голову и посмотрела в потолок, постепенно освобождаясь от гнева. Он услышал, как она всхлипнула.

Он притянул ее к себе и заключил в объятия.

– Я не могу... – произнесла она, пытаясь вырваться.

– Тсс, – прошептал он, завладел ее губами и поцеловал самым нежным поцелуем, на который был способен, надеясь таким образом хотя бы отчасти показать ей свою любовь, страсть и преданность, потому что был недостаточно красноречив, чтобы передать все это словами.

• Предыдущая
• 62/67
• Следующая