Любовь в полдень - Клейпас Лиза - Страница 11

• Предыдущая
• 11/66
• Следующая

С тех пор как Беатрикс по ошибке отправила капитану Фелану любовное письмо, прошло десять месяцев, но ответа так и не последовало. Кристофер переписывался с Одри, но та глубоко погрузилась в траур и не находила сил для общения даже с лучшей подругой.

И все-таки кое-что Одри сообщила: капитан был ранен и лежал в госпитале, однако, к счастью, выздоровел и вернулся в строй. Внимательно изучая газеты в надежде обнаружить упоминание о любимом, Беатрикс то и дело встречала сообщения о его новых подвигах. За время длительных военных действий и многомесячной осады Севастополя Фелан стал абсолютным чемпионом в Стрелковой бригаде по количеству полученных наград. Помимо британского ордена Бани, он получил медаль Крымской кампании с отдельными планками за Альму, Инкерман, Балаклаву и Севастополь, звание рыцаря французского Почетного Легиона и даже турецкое почетное звание Меджидие.

Тем временем дружба между мисс Хатауэй и мисс Мерсер, к сожалению, заметно охладела. Отношения разладились после того, как Беатрикс заявила, что больше не может продолжать переписку.

 — Но почему же? — встревожилась Пруденс. — Мне казалось, ты делала это с удовольствием.

 — Надоело, — коротко пояснила Беатрикс, с трудом сдерживая слезы.

Приятельница с сомнением покачала головой:

 — Никогда не поверю, что ты способна ни с того ни с сего бросить человека. Что он подумает, когда письма перестанут приходить?

Справедливый вопрос отозвался острым чувством вины и щемящим ощущением пустоты. Беатрикс с удивлением услышала собственный голос:

 — Не могу больше писать, не открыв правду. История приобретает слишком личный характер... на пути встали чувства. Понимаешь, о чем я?

 — Единственное, что можно понять, — это твой эгоизм. Ты устроила так, что я не могу написать ни строчки: разница будет заметна во всем, начиная с почерка. Хочешь не хочешь, а отныне ты обязана держать капитана на крючке до его возвращения для меня.

 — Но зачем он тебе? — нахмурилась Беатрикс. Выражение «держать на крючке» ей очень не понравилось: можно подумать, Кристофер — мертвая рыба, одна из многих пойманных. — Кавалеров у тебя и так вполне достаточно.

 — Не жалуюсь. Но капитан Фелан внезапно превратился в знаменитость, стал героем войны. Не исключено, что после возвращения его пригласит на обед сама королева. К тому же после смерти брата богатое поместье Ривертон перейдет в его полное распоряжение. Сама понимаешь, добыча щедрая, ничем не хуже пэра.

Прежде примитивность рассуждений Пруденс забавляла, однако сейчас возобладало раздражение. Кристофер заслуживал лучшей доли, чем столь мелочный и поверхностный интерес.

 — А ты не допускаешь, что на войне человек может измениться? — Беатрикс заставила себя говорить спокойно.

 — Конечно, его могут ранить, но хочется надеяться на лучшее.

 — Я имела в виду изменения в характере.

 — Из-за того, что пришлось участвовать в сражениях? — Пруденс пожала плечами. — Полагаю, определенное влияние возможно.

 — А ты газеты читала?

 — Не читала, потому что в последнее время была очень занята! — обиженно отрезала Пруденс.

 — Капитан Фелан получил даже турецкую награду за спасение раненого офицера-турка. А еще через несколько недель он пробрался в разбитый склад боеприпасов, где погибли десять французских солдат и пять пушек были выведены из строя. Он привел в действие уцелевшую пушку и в течение восьми часов удерживал позицию в одиночку. В другом случае...

 — Вовсе не обязательно так подробно обо всем рассказывать. — Пруденс нетерпеливо взмахнула рукой. — О чем ты, Беа?

 — О том, что капитан может вернуться совсем не таким, каким уехал. Если судьба друга хоть немного тебя интересует, стоит дать себе труд представить, что он пережил и какие испытания перенес. — Она протянула небольшой пакет, аккуратно перевязанный голубой ленточкой. — Первым делом необходимо прочитать вот это. Теперь понимаю, что следовало копировать все, что писала сама, чтобы ты смогла понять, о чем идет речь. Извини, раньше не догадалась.

Пруденс неохотно взяла письма Кристофера.

 — Что ж, очень хорошо, постараюсь прочитать. Уверена, однако, что, вернувшись на родину, Кристофер не захочет говорить о каких-то письмах — ведь я буду рядом.

 — Хотя бы попробуй лучше его узнать, — грустно посоветовала Беатрикс. — По-моему, тебя привлекает совсем не то, что действительно ценно. Человек заслуживает внимания. И даже не потому, что проявил небывалую храбрость в боях и получил множество наград... это, наверное, самая малая часть достоинств.

Беатрикс замолчала, потому что с печальной ясностью осознала: отныне придется избегать людей и проводить больше времени с друзьями-животными.

 — Капитан Фелан написал, что, когда вы с ним встречались, вы ни разу не попытались заглянуть в глубину.

 — В глубину чего?

Да, Пожалуй, требовать глубины от Пруденс было бы опрометчиво.

 — Он считает, что ты — его единственный шанс вернуться в мирную жизнь.

Во взгляде подруги читалось откровенное раздражение.

 — Да, судя по всему, переписка действительно зашла неоправданно далеко; пока не поздно, лучше умерить пыл. Излишнее усердие пользы не приносит. Надеюсь, ты не вбила себе в голову, что Кристофер когда-нибудь... — Она тактично замолчала. — Впрочем, не важно.

 — Понимаю, что ты собиралась сказать, — спокойно заметила Беатрикс. — Не беспокойся, я не питаю на этот счет никаких иллюзий. Прекрасно помню, как любезно капитан сравнил меня с лошадью.

 — Неправда, с лошадью он тебя не сравнивал, — возразила Пруденс. — Просто сказал, что твое место в конюшне. Как бы там ни было, Кристофер — светский человек и не сможет обрести счастье с той, которая постоянно бродит по лесу и возится с животными.

 — С животными интереснее, чем с людьми, — обиженно парировала Беатрикс и тут же пожалела о нетактичном замечании, тем более что Пруденс восприняла слова как личное оскорбление. — Прости, я вовсе не хотела...

 — Думаю, тебе пора домой. Возвращайся к своим любимцам, — произнесла Пруденс ледяным тоном. — Очевидно, с теми, кто не способен ответить, беседа пройдет удачнее.

Расстроенная и униженная, Беатрикс направилась к выходу, однако бывшая подруга успела напоследок сделать еще более досадное замечание:

 — Только обещай, ради нашего общего блага, что ты ни словом не обмолвишься о том, что письма писала ты. Признаваться бессмысленно. Даже узнав правду, он не захочет ни твоей дружбы, ни, тем более, любви. Единственное, чего ты добьешься, — это презрение и жалость. Гордый офицер никогда не простит обмана.

После такого откровенного разговора молодые леди встречались только мимоходом, а капитан Фелан не получил ни одного письма.

Беатрикс мучительно переживала неизвестность. Как дела у Кристофера? С ним ли Альберт? Правильно ли затянулись раны? Увы, отныне она не имела права знать ответы на жизненно важные вопросы.

Да и раньше тоже.

• Предыдущая
• 11/66
• Следующая