Выбери любимый жанр

Исчезнувшая пожарная машина (Человек по имени Как-его-там) - Шёвалль Май - Страница 43


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

43

— Как ты думаешь, мы когда-нибудь узнаем, кто был в действительности тот человек в Сундбюберге? — сказал он.

И Колльберг ответил коротко и решительно:

— Нет.

А Оса Турелль спросила:

— Какой человек в Сундбюберге?

Она была бдительной молодой женщиной с массой достоинств и многим интересовалась.

Колльберг внезапно сказал:

— Знаешь, о чем я думаю? Мне кажется, это дело окончится взрывом прямо у нас на глазах. Так же, как оно и началось.

Он сделал большой глоток вина из бокала, раскинул руки в стороны и сказал:

— Например, вот так. Бу-у-ум! Так оно началось, и тем же все кончится.

Оса Турелль сказала:

— Ах, вот вы о чем. Теперь я понимаю, о чем вы говорите. Прямо на глазах у кого?

— У меня, конечно, — сказал Колльберг. — Я единственный человек, которого это дело абсолютно не интересует. И вообще я вас сейчас поубиваю, если вы не прекратите ваши разговоры о полиции.

Она действительно собиралась поступить на службу полицию.

В другой раз она и Мартин Бек обменялись несколькими фразами на ту же тему. Он спросил:

— Ты решила поступить на службу в полицию, потому что Оке убили?

Она задумчиво повертела сигарету в пальцах и ответила:

— Не совсем так. Я просто хочу поменять работу. Начать что-то вроде новой жизни. Кроме того, я думаю, они вам нужны.

— Кто? Женщины в полиции?

— Умные люди, которые хотят у вас работать, — произнесла она. — Подумай, сколько в полиции непригодных людей.

ОсаТурелль улыбнулась и ушла, приминая босыми ногами траву.

Она была стройной женщиной с большими карими глазами и короткими темными волосами.

Больше ничего интересного не произошло, и в воскресенье Мартин Бек вернулся домой все еще с небольшой головной болью с похмелья, однако довольный и без особых угрызений совести.

Пер Монссон прилетел из пышущего жаром аэропорта в Констанце в относительно прохладный Мальмё на серебристом «Ил-18». Дул довольно сильный юго-восточный ветер, и самолет сделал большой круг над Эресунном перед тем, как начать снижаться. Был погожий летний день, и со своего места у окна Монссон мог четко видеть Сальтхольм и Копенгаген, а также пять пассажирских паромов, которые, рассекая белыми носами волны, совершали свои обычные рейсы между Мальмё и Данией. Сверху казалось, что они замерли. Чуть позже он увидел Индустрихаммен, где три месяца назад вытаскивал из воды старый автомобиль и труп, но так как еще не приступил к работе, то сразу же перестал об этом думать.

Он упорно не отрывал взгляд от окна в основном потому, что ему не хотелось смотреть на свою жену. В первые веселые дни он снова влюбился в нее, но теперь, после трех недель, когда им приходилось ежедневно находиться вместе, они надоели друг другу и он начал скучать по своей холостяцкой квартире на Регементсгатан, по вечерам с зубочисткой во рту и запотевшим грипенбергером под рукой. Кроме того, ему уже немножко не хватало мрачного заасфальтированного двора полицейского участка, в который выходило окно его кабинета.

Мальмё вовсе не был таким идиллическим и спокойным, как это могло показаться с воздуха. Как раз напротив, у Монссона было такое ощущение, что уже в первую же неделю работы его втянуло в настоящий водоворот преступлений, от всевозможных политических беспорядков и поножовщины до налета на банк, который, по имеющимся сведениям, планировался в Мальмё, и для предотвращения которого половина полицейских в стране была приведена в полную готовность.

У него было полно работы, и только третьего июля, в понедельник, он снова начал думать об Олафсоне. Поздно вечером он вспомнил, что видел с воздуха во время посадки в Мальмё, и в цепочке его смутных, подсознательных мыслей, которые возникли в самолете, появилось последнее, недостающее звено.

Теперь все казалось даже чересчур простым и очевидным.

В половине двенадцатого ночи он приготовил себе коктейль и машинально выпил его одним глотком. Потом он встал из кресла и отправился в постель.

Он был уверен, что скоро найдет ответ на вопрос, который раздражал его на протяжении всего времени, с тех пор как он нашел труп Олафсона.

XXVII

Первая половина июля оказалась холодной и дождливой. Многие отпускники, обнадеженные теплым июнем, решили не уезжать на юг Европы, а насладиться прекрасным шведским летом, и теперь они проклинали все на свете, мрачно глазея на дождь через клапаны своих палаток и двери трейлеров и мечтая о залитых солнцем средиземноморских пляжах. Однако в середине второй недели отпусков, когда на чистом голубом небе появилось жаркое солнце, а дождевая влага стала быстро испаряться с ароматной почвы и растений, проклятия в адрес отечества прекратились и гордые шведы, надев свои яркие летние одежды, приготовились покорять природу. Сверкающие автомобили мчались по дорогам, а по обочинам располагались многочисленные семьи со складными столиками, термосами и пакетами с едой, высадившиеся здесь из точно таких же автомобилей, чтобы наскоро перекусить среди дорожного мусора. Вдыхая пыль и выхлопы, они слушали свои никогда не смолкающие транзисторные приемники, глядели на проносящиеся мимо автомобили и чахлую растительность на противоположной стороне дороги, и от всей души сочувствовали тем несчастным, которым пришлось остаться в городе.

Мартин Бек не нуждался ни в чьем сочувствии. По крайней мере, его никто не заставлял оставаться в Стокгольме и работать в июле. Напротив, он больше всего любил находиться в городе именно в это время. Как правило, он старался не брать отпуск в июле, потому что любил свой родной город, несмотря ни на что. Ему нравилось бродить по городу, когда не было толкотни, никто никуда не спешил, не нужно было опасаться интенсивного потока транспорта и дышать ядовитыми выхлопами. Он любил гулять по пустынным улицам в центре города в жаркое июльское воскресенье или по набережным прохладными вечерами, когда бриз приносил аромат свежескошенного сена с лугов в Меларе или запах морских водорослей.

Во вторник, шестнадцатого июля, он, однако, ничего этого не делал, а сидел без пиджака за своим письменным столом в Вестберге и чувствовал, что очень устал. Утром он закончил расследовать убийство, дело было совершенно ясным и вместе с тем печальным и бессмысленным. Югослав и финн поссорились во время совместной выпивки в кемпинге и финн пырнул югослава складным ножом на глазах у дюжины потрясенных свидетелей. Финн попытался скрыться с места преступления, но в тот же вечер его взяли в пустом вагоне на Центральном вокзале. За ним числилось много преступлений как в Финляндии, так и в Швеции. К тому же в с страну он въехал нелегально, так как всего два меся назад его депортировали на два года.

После этого Мартин Бек весь день занимался текущими делами, и теперь он сидел и молча глядел в окно.

Колльберг все еще исполнял обязанности старшего инспектора и находился в своем временном кабинете на Кунгсхольмене. Скакке куда-то ушел; Мартин Бек собственноручно дал ему какое-то поручение, но не мог вспомнить какое. Он слышал шаги в коридоре, хлопанье дверей, стук пишущих машинок и голоса, доносящиеся из соседних кабинетов. У него промелькнула мысль, не выпить ли с кем-нибудь по чашечке кофе, но он тут же отбросил ее, потому что особого желания не испытывал.

Мартин Бек приподнял бумагу, покрывавшую столешницу, и вытащил из-под нее список тех дел, которые записывал, чтобы о них не забыть. Вообще-то у него была очень хорошая память, однако недавно он заметил, что она стала его подводить, и решил записывать то, что не может сделать немедленно, но что должно быть сделано позже. Недостаток этого метода состоял в том, что Мартин Бек постоянно забывал о существовании списка и не заглядывал в тайник, где тот лежал.

Хотя он давно не заглядывал в список, все пункты уже были выполнены за исключением двух. Он взял авторучку и вычеркнул их, одновременно пытаясь вспомнить, что означает имя, написанное в самом верху списка. Эрнст Сигурд Карлсон. Внизу была написана фамилия Цакриссон. Ну, с этим ясно. Цакриссона он собирался вызвать, чтобы тот подробно описал, чем занимался Мальм, когда за ним следили. Другой сотрудник, который вместе с Цакриссоном следил за Мальмом, уже обо всем рассказал в деталях, однако Цакриссона опросили лишь вскользь сразу после пожара. А теперь он был в отпуске.

43
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело