Сад костей - Герритсен Тесс - Страница 56

• Предыдущая
• 56/83
• Следующая

— Но ведь вы их спасли, — возразил Эдвард. Сьюэлл фыркнул.

— На день или два. Пока не началась лихорадка. — Доктор внимательно посмотрел на Эдварда. — Вы ведь знаете, что такое пиемия, верно?

— Да, сэр. Заражение крови.

— Буквально — гноекровие. Это самая страшная лихорадка, когда из ран сочатся обильные желтые выделения.

Некоторые хирурги полагают, будто гной — это хороший знак, говорящий о том, что организм излечивается. У меня иное мнение. В действительности это означает, что пора сколачивать гроб. Кроме пиемии, были и другие ужасы.

Гангрена. Рожистое воспаление. Столбняк. — Доктор Сьюэлл оглядел трех студентов, сидевших в гостиной. — Вы когда-нибудь видели столбнячный спазм?

Все трое покачали головами.

— Сначала стискиваются челюсти, а рот сжимается в нелепой улыбке. Потом начинаются судорожные сокращения рук, вытягиваются ноги. Мышцы брюшины становягся твердыми, как доска. Из-за внезапных спазмов тело выгибается с такой силой, что порой даже трескаются кости. И все это время, переживая невероятные муки, больной пребывает в сознании. — Сьюэлл отставил пустой бокал. — Джентльмены, ампутация — это лишь начало трагедии. За ней может последовать продолжение. — Он оглядел студентов. — Вашего друга Чарлза поджидает опасность. Я всего лишь удалил больную конечность. Дальше все будет зависеть от его характера, воли к жизни и провидения.

Элиза закончила петь колыбельную, и теперь со второго этажа доносился только скрип половиц — она мерила шагами комнату Чарлза. Взад-вперед, взад-вперед. Если бы одной материнской любви было достаточно, чтобы спасти ребенка, ни одно лекарство по силе не смогло бы сравниться с тем, что исходило от Элизы, от ее взволнованных шагов и тревожных вздохов. «А моя матушка — она так же преданно сидела возле моей постели, когда я болел?» — подумал Норрис. У него сохранилось только смутное воспоминание о том, как он, очнувшись от лихорадочного сна, увидел одинокую свечу, горевшую у его постели, и Софию, которая, склонившись, гладила его по волосам и шептала: «Ты моя единственная настоящая любовь». «Ты действительно так думала, мама? — мысленно воскликнул Норрис. — Тогда почему же покинула меня?»

В парадную дверь постучали. Они услышали, как горничная промчалась по коридору, чтобы открыть ее, однако доктор Гренвилл и не собирался вставать. Усталость приковала его к стулу, и он, не двигаясь, прислушивался к диалогу у двери.

— Могу я поговорить с доктором Гренвиллом?

— Простите, сэр, — отозвалась горничная. — В нашем доме сегодня случилась беда, и доктор не в состоянии вас принять. Если вы оставите свою карточку, возможно, он…

— Скажите, что его хочет видеть господин Пратт из Ночной стражи.

Гренвилл, по-прежнему не вставая с места, лишь устало покачал головой в ответ на нежелательное вторжение.

— Я уверена, в другой раз он будет рад побеседовать с вами, — заверила горничная.

— Это займет не больше минуты. Он наверняка захочет узнать эту новость.

Они услышали, как тяжелые сапоги Пратта затопали по дому.

— Сэр, господин Пратт! — воскликнула горничная. — Пожалуйста, подождите немного, я спрошу доктора…

Пратт возник в дверях гостиной и окинул взглядом собравшихся в комнате людей.

— Доктор Гренвилл… — беспомощно проговорила горничная. — Я говорила ему, что вы не принимаете посетителей!

— Все правильно, Сара, — ответил, вставая, Гренвилл. — Видимо, господин Пратт считает, что важность новости способна оправдать его вторжение.

— Да, сэр, — заверил Пратт. Он взглянул на Норриса, и его глаза сузились. — Значит, вы здесь, господин Маршалл. Я искал вас.

— Он пробыл здесь почти весь день, — вмешался Гренвилл. — Мой племянник серьезно заболел, и господин

Маршалл любезно предложил свою помощь.

— Я удивился тому, что вас нет дома, — сообщил Пратт, не отводя взгляда от Норриса.

Юношу охватила внезапная тревога. Неужели в его комнате обнаружили Розу Коннелли? Может быть, из-за этого Пратт так пристально на него смотрит?

— Какова причина вашего вторжения? — поинтересовался Гренвилл, с трудом скрывая презрение. — Вы просто хотели проверить местонахождение господина Маршалла?

— Нет, доктор, — возразил Пратт, переводя взгляд на Гренвилла.

— Что же тогда?

— Значит, вы ничего не знаете.

— Весь день я занимался своим племянником и не выходил из дома.

— Сегодня днем, — начал Пратт, — два мальчика играли под мостом Западный Бостон и заметили в грязи нечто, напоминавшее кучу тряпья. Присмотревшись получше, они поняли — это не тряпье, а человеческий труп.

— Мост Западный Бостон? — заинтересовался доктор Сьюэлл. Услышав тревожные новости, он выпрямился на стуле.

— Да, доктор Сьюэлл, — подтвердил Пратт. — Я приглашаю вас самолично осмотреть тело. И тогда вам ничего не останется, как прийти к тому же заключению, к которому, основываясь на характере увечий, пришел я. В сущности, и мне, и доктору Краучу абсолютно ясно, что…

— Крауч уже осмотрел его? — осведомился Гренвилл.

— Доктор Крауч был в палатах, когда тело принесли в больницу. Это и впрямь очень удачное обстоятельство, потому что Агнес Пул осматривал он же. И потому сразу заметил схожесть увечий. Особенный рисунок ран. -

Пратт взглянул на Норриса. — Господин Маршалл, вы наверняка знаете, о чем я говорю.

Юноша пристально посмотрел на стражника.

— В форме креста? — тихо проговорил он.

— Да. Несмотря на… повреждения, рисунок очевиден.

— Какие повреждения? — спросил Сьюэлл.

— Крысы, сэр. И, возможно, другие животные. Ясно, что тело пролежало там некоторое время. Разумно предположить, что дата исчезновения совпала с датой смерти.

Казалось, температура в комнате резко упала. Никто не произнес ни слова, однако на потрясенных лицах всех присутствовавших читалось понимание.

— Значит, вы нашли его, — наконец вымолвил Гренвилл. Пратт кивнул.

— Тело принадлежит доктору Натаниэлу Берри. Вопреки нашим предположениям он никуда не исчез. Он был убит.

НАШИ ДНИ

Джулия оторвала взгляд от письма Венделла Холмса.

— Венделл Холмс был прав, Том? Тот случай родильной горячки действительно имел отношение к болезни

Чарлза? К заражению крови?

Том стоял у окна и смотрел на море. Утром туман начал рассеиваться, и, несмотря на то что небо по-прежнему оставалось серым, они наконец смогли увидеть воду. На фоне серебристых туч носились чайки.

— Да, — тихо подтвердил он. — Скорее всего, связь есть. В своем письме Венделл Холмс почти не касается ужасов родильной горячки. — Том уселся за обеденный стол напротив Джулии и Генри, и свет, который падал на него со спины, утопил его лицо в мрачной тени. — В те времена, — начал объяснять Том, — если случались эпидемии, обычно умирала каждая четвертая роженица. Они умирали так быстро, что в больницах в один гроб засовывали по два трупа. В одной из больничных палат Будапешта роженицы в окно видели кладбище, а в конце коридора — прозекторскую. Неудивительно, что женщины боялись рожать. Они знали: отправившись в больницу, чтобы стать матерью, запросто можешь вернуться в гробу. И знаете, что самое страшное? В их смерти были виновны врачи.

— Вы имеете в виду, по причине некомпетентности?

— По причине невежества. В те времена никто и понятия не имел о микробной теории. Никто из врачей не надевал перчатки, осматривая женщин, они работали голыми руками. Проводили вскрытие трупа, сгноенного какой-нибудь болезнью, а потом прямо с грязными руками направлялись в родильную палату. И осматривали пациентку за пациенткой, распространяя инфекцию от кровати к кровати. Убивая каждую женщину, до которой дотрагивались.

— Никому из них не приходило в голову вымыть руки?

— Один венский доктор как-то предложил делать это. Это был венгр по имени Игнац Земмельвейс, заметивший, что пациентки, которых осматривали студенты-медики, гораздо чаще умирали от родильной горячки, чем те, которыми занимались акушерки. Он знал: студенты ходят на вскрытия, акушерки же — нет. И пришел к заключению, что в прозекторских распространяется какая-то зараза, после чего порекомендовал своим коллегам мыть руки.

• Предыдущая
• 56/83
• Следующая