Карнавал страха - Кинг Джордж Роберт - Страница 42

• Предыдущая
• 42/62
• Следующая

– Ты сказал, что там было пусто, – напомнил тот, кто привел его. Феликс согласно кивнул и попытался отойти в тень.

– Подожди, – властно потребовал Куган. Он указал на Феликса своим увесистым пальцем. – Ты ведь не бросишь это грязное дело одним нам, да?

– Мне здесь нечего делать, – пробормотал Феликс. – Я не боец. А вы ничем не лучше них.

Куган толкнул бочку, на которую опирался, и та, подкатившись к маленькому горбуну, повалила его на грязную землю.

Страшилище уже было рядом и склонилось над ним.

– Вставай, негодяй. Я уже убил двоих офицеров, это оказалось очень просто. Радуйся, что этого же не случилось с тобой. Теперь твоя очередь убить кого-нибудь.

Вокруг Кугана и Феликса сомкнулась стена уродов. Тяжело вздыхая, горбун встал.

– Но я никогда никого не убивал. Правда, несколько раз я ломал ноги, но никого не убивал.

Грубо расхохотавшись, Куган схватил Феликса за шиворот и толкнул его вперед.

– Вот и пришел твой день. Тебе предоставляется замечательный случай.

Несколько уродов не отступало, в центре стояли пятеро. Трое уже дрожали, их раны сочились кровью.

– Умоляю вас, – шептал один. – Пожалуйста, у меня есть семья.

– Заткнись, – закричал его товарищ. – Не стоит просить. Это чудовища. У них нет души. Они заживо сожжены много лет назад.

Толпа ответила смехом и новыми криками, передразнивая слова офицера. Феликс остановился перед пленными, у него дрожали руки и подгибались колени. Снова появился Куган, который схватил несчастного жандарма за шиворот и повернул его лицом к толпе. Щеки его были в синяках, разбитые губы кровоточили. Но несмотря на жестокость и грубость Кугана, офицер смотрел на толпу с удивительным спокойствием.

– Один из них умоляет нас, другой – проклинает, – объявил Куган. – А что же скажет третий?

Офицер не ответил.

Куган ударил его по лицу и завопил:

– Ну скажи что-нибудь, или я сам убью тебя!

Человек с трудом сложил вместе избитые губы и заговорил с удивительным спокойствием:

– Ты убьешь меня независимо от того, скажу я что-нибудь или нет.

– Ты что, не боишься умирать? – спросил людоед.

Человек вздохнул, закрыл умирающие глаза и произнес:

– Нет. Нет, если альтернатива – такая жизнь.

Куган отпустил его, отступил на шаг и приказал:

– Убей его, Феликс.

– Ч-чем? – испуганно пробормотал горбун.

Людоед резко повернулся.

– Руками – чем же еще?

– Я не могу, – пробормотал Феликс. – Он не может сопротивляться. Он…

– Я считаю до трех, – провозгласил Куган, поднимая огромный кулак. – Один… Два…

– Но…

– Три.

Со скучным хрустом кулак опустился на горб Феликса. Тот тут же упал на землю, вздымая облако пыли и грязи.

– Поднимите его и поставьте, – распорядился людоед. Уроды тут же исполнили его указание, поставив упавшего горбуна на ноги. Тот шатался, ноги почти не держали его.

Людоед снова занес кулак.

– Один… Два…

– Подожди, я не могу уби…

Деревянный кулак снова опустился ему на спину. Феликс опять повалился на землю. Он прекрасно видел лица пленных офицеров, а его уже поднимали с земли. Феликс скривился от боли в спине. Прежде чем он понял, что происходит, он уже снова стоял на ногах, а людоед считал:

– Один… Два…

Заметив блеск металлического кинжала на поясе одного из уродов, Феликс метнулся за ним.

– Три.

Земля уже уходила у него из-под ног, когда он неловким движением вонзил кинжал в шею улыбающегося людоеда. Куган судорожно выдохнул воздух, хлынувшая кровь оросила столпившихся вокруг уродов. Людоед несколько раз конвульсивно дернулся, упал на одно колено и рухнул на кричащего от страха горбуна.

Дыхание Гермоса тяжело вырывалось белым паром, колеблющимся в неопределенном свете луны. Он безуспешно пытался успокоить дыхание и яростное биение сердца. Длинная фигура возвышалась над самыми высокими деревьями.

Кукольника по-прежнему нигде не было видно.

Высоко подняв факел, Гермос бросил коротай взгляд налево. На расстоянии, которое мог бы преодолеть кинутый камень, Клэтч и Большой мальчик обыскивали другой сектор леса. Как будто почувствовав взгляд великана, Большой мальчик печально покачал головой и сделал еще шаг вперед. Клэтч следовал за ним, повторяя каждое его движение.

Гермос грустно вздохнул, и оглянулся. Весь лес был усыпан яркими бусинами фонарей и факелов.

– Все здесь, – пробормотал он. Сделав еще несколько шагов, Гермос посмотрел направо. С этой стороны поиски тоже не увенчались успехом. – Может, он убежал.

Ускользнув из охваченного восстанием Карнавала, Кукольник добрался до болот и бросился в первый попавшийся водоем, чтобы сбить огонь и успокоить раны. Его петляющий след вел на восток, в сторону леса. Гермос и его товарищи шли по следу до тех пор, пока лишь Арку, мальчик-леопард, единственный чувствовал запах Кукольника и различал невидимые на ночной траве знаки. Но вскоре и он потерял след. Гермос выстроил всех артистов в линейку, дал каждому по факелу и послал прочесывать лес. Так они и двигались на восток, а испуганный Л'Мораи оставался все дальше и дальше на севере. Поиски длились уже долго, но они все еще никого не обнаружили.

Гермос яростно вздохнул, снова поднимая факел, чтобы осмотреть лес. Дрожащее пламя далеко осветило деревья и пролески. Гермос двинулся вперед, поднявшись на очередной могильный холм, лишенный плиты и надписи. На несколько секунд великан остановился на этом возвышении, лес вокруг был покрыт рябью бесчисленных могил артистов.

Вдруг факелы слева от него собрались в круг, Гермос приложил руку ко рту и крикнул:

– Нашли что-нибудь?

Шум его крика разбудил мирно спавших птиц, которые поднялись из своих гнезд, громко хлопая крыльями.

Один из артистов сделал великану знак приблизиться к ним.

Сердце Гермоса забилось быстрее. Они что-то нашли! Он махнул друзьям справа, чтобы они следовали за ним, и стал пробираться на свет сквозь кусты и деревья.

Достигнув собравшихся уродов, он сразу обратил внимание на их прищуренные глаза и опущенные плечи. Артисты стояли вокруг небольшой кучки гумуса.

– Что это? – спросил Гермос.

– Ничего, – отозвался Большой мальчик, складывая руки на груди. – Вот и все! Именно что ничего! Мы рыщем здесь всю ночь напролет, но не нашли ни одного следа. – Клэтч согласно кивнул.

Глаза Гермоса потемнели, он внимательно оглядел остальных товарищей.

Вслед за Большим мальчиком заговорил человек, у которого была третья рука.

– Скоро рассветет, Гермос. – Он кивнул в ту сторону, откуда должно было взойти солнце, уже слегка осветившее черное небо, изгоняя прочь ночные звезды. – Все бойцы утром понадобятся на Карнавале. Наверняка жандармы вызвали подкрепление.

Но Гермос был непреклонен. Он глубоко вздохнул, оперся костлявой рукой о ближайшее дерево и проговорил:

– Мы должны привести его назад! Большой мальчик всплеснул толстенькими руками.

– А что, если он все-таки сбежал? А может, он уже мертв! Никто не может остаться в живых, получив такие ожоги.

– Никто, кроме Кукольника, – бросил холодно мальчик-леопард, который только что присоединился к возбужденно переговаривающимся артистам. – Говорят, он никогда не умрет. Если он Джурон Сайн, а я уверен, что это так, то надпись на краеугольном камне главной арены гласит, что он живет уже четыреста лет.

Гермос кивнул.

– Поэтому мы должны схватить его.

– Не знаю, под силу ли нам это…, по крайней мере сегодня, – ответил с рычанием Арку, выгибая черную пятнистую спину. – Я потерял след, а больше никто не сможет отыскать его.

– И что же? – спросил в отчаянии Гермос.

Толстяк, на которого смотрел Гермос, поднял на него глаза, сорвал с покрасневшей шеи галстук и сказал:

– Должны мы куда-то идти или не должны, в любом случае – я больше не могу, я вымотан и обессилел.

• Предыдущая
• 42/62
• Следующая