Выбери любимый жанр

Единственная революция - Кришнамурти Джидду - Страница 1


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

1

Кришнамурти Джидду

Единственная революция

ИНДИЯ

-1-

Медитация – не бегство от мира, не изолирующая, замкнутая в себе деятельность; скорее – это постижение мира и его путей. Мир мало чего может предложить человеку помимо пищи, одежды, крова и удовольствий с их великими горестями.

Медитация – отход от этого мира; нужно быть целиком и полностью посторонним. Лишь тогда мир имеет смысл, а небеса и земля полны непреходящей красоты. Тогда любовь – это не наслаждение. Из этого возникает действие, не являющееся следствием усилия, противоречия, стремления проявить себя, упоения властью.

Окна комнаты выходили в сад. Тридцатью или сорока футами ниже текла широко разлившаяся река, священная для одних, для других же – прекрасное водное пространство, открытое небесам и великолепию утра. Вы всегда могли видеть другой берег, на нём селение, развесистые деревья и молодые всходы озимой пшеницы. Из этой комнаты вы могли увидеть утреннюю звезду и медленно поднимающееся над деревьями солнце; и река становилась для солнца золотой дорожкой.

Ночью комната погружалась в глубокую тьму, и сквозь широкое окно открывалась вся южная сторона небосклона. Однажды ночью в комнату влетела – громко хлопая крыльями – какая-то птица. Включив свет и встав с постели, увидел её под кроватью. Это была сова. Она была около полутора футов, с необыкновенно широко открытыми огромными глазами и грозным клювом. Мы вглядывались друг в друга совсем близко, разделённые всего несколькими футами. Сова была напугана светом и близостью человека. Мы глядели друг другу в глаза довольно долго, и всё это время сова сохраняла свою напряжённую и полную свирепого достоинства позу. Были видны и её ужасные когти, и лёгкие перья, и плотно прижатые к телу крылья. Хотелось прикоснуться к ней, погладить, но она не допустила бы этого. Поэтому свет вскоре был выключен, и какое-то время в комнате стояла тишина. Затем послышались взмахи крыльев, в лицо пахнуло ветром, и сова вылетела из окна. Она больше никогда не возвращалась.

Это был очень древний храм; утверждалось, что ему может быть более трёх тысяч лет, - но ведь известно, как люди склонны к преувеличениям. Однако, разумеется, храм был древним; сперва там находилось буддийское святилище, а около семисот лет назад, он стал индуистским храмом, и на месте статуи Будды поставили индуистского идола. Странная атмосфера царила в его погружённой во мрак внутренней части, в его залах с колоннами и в длинных коридорах, украшенных великолепной резьбой; пахло летучими мышами и благовониями.

Свершив омовения, поклонники входили в храм небольшими группами, сложив руки; они шли по коридорам, простираясь ниц всякий раз, когда проходили мимо изваяния, облачённого в яркие шелка. В глубине святилища раздавалось пение жреца; приятно было услышать хорошее санскритское произношение. Он не торопился, и слова доносились из недр храма легко и красиво. Здесь были дети, старые женщины и молодые люди. Служащие перед посещением храма снимали свои европейские брюки и пиджаки и надевали дхоти; они сидели или стояли со сложенными руками, с обнажёнными плечами и с выражением глубокой набожности.

Здесь находился водоём, наполненный водой, – священный водоём, со множеством ступеней, ведущих к водоёму вниз, и с колоннами из резного камня, окружавших его. Вы входили в храм после пыльной дороги, полной шума и яркого резкого солнечного света, здесь же царили густые тени, темнота и спокойствие. Здесь не было ни свечей, ни коленопреклонённых людёй, лишь те, что совершали обход святилища, беззвучно шевеля губами и повторяя какую-то молитву.

В тот день после полудня к нам пришёл человек, назвавший себя последователем Веданты. Он говорил по-английски очень хорошо, так как получил образование в одном из университетов и обладал ясным, острым умом. Это был юрист с весьма большим заработком; проницательный и несколько встревоженный взгляд был испытующе устремлён на собеседника, как бы что-то взвешивая. По-видимому, он много читал, в том числе кое-что и из западной теологии. Среднего роста, довольно худощавый и высокий, он держался с достоинством адвоката, который выигрывал много дел.

Он сказал: «Я слушал ваши беседы, и то, что вы говорите, - это чистая Веданта, хотя ей, этой древней традиции, придана современная форма». Мы спросили его, что он подразумевает под Ведантой. Он ответил: «Сэр, мы принимает за бесспорное, что существует лишь Брахман, который творит мир и всю его иллюзию, и что Атман, пребывающий внутри каждого человека, есть часть этого Брахмана. Человеку необходимо пробудиться от своего повседневного сознания множественности и проявленного мира почти так же, как он обычно пробуждается ото сна. Подобно тому, как спящий создаёт всю цельность своего сновидения, так и индивидуальное сознание творит весь проявленный мир и других людей. Вы, сэр, не утверждаете всего этого, однако, несомненно, имеете это – ведь вы родились и воспитывались в нашей стране, и хотя большую часть жизни вы и прожили за границей, вы остаётесь частью этой древней традиции. Индия создала вас, нравится вам это или нет; вы созданы Индией и у вас индийский ум. Ваши жесты, ваше спокойствие во время бесед, подобное спокойствию статуи, сама ваша наружность – часть древнего наследия. Ваше учение, несомненно, представляет собой продолжение того, чему древние мудрецы наши учили с незапамятных времён».

– Отбросим в сторону вопрос о том, является ли ваш собеседник индийцем, воспитанным в индийской традиции, обусловленным индийской культурой, и представляет ли он собой итог древнего учения Индии. Прежде всего, он – не индиец, иначе говоря, не принадлежит ни к индийской нации, ни к брахманской общине, хотя и был рождён в их среде. Он отрицает ту самую традицию, которую вы ему приписываете. Он отрицает, что его учение является продолжением древних учений. Он не читал никаких священных книг Индии или Запада, ибо они не нужны человеку, который осознаёт всё то, что происходит в мире – поведение людей, с из бесконечными теориями, с общепринятой пропагандой двух тысяч или пяти тысяч лет, ставшей традицией, истиной, откровением.

Для человека, целиком и полностью отказывающегося принимать слово, символ с его обусловленностью, – для такого человека истина не является чем-то полученным из вторых рук. И если вы слушали его, сэр, вам известно, что с самого начала он говорил, что любое приятие авторитета само по себе является прямым отрицанием истины, и он настаивал на необходимости находиться вне всякой культуры, традиции, вне общественной морали. Если бы вы прислушались к нему, вы не называли бы его индийцем, не утверждали бы, что он продолжает древнюю традицию современным языком. Он полностью отрицает всё прошлое, его учителей, его толкователей, его теории и его формулы.

Истина – никогда не в прошлом. Истина прошлого – пепел воспоминаний; память – от времени, и в мёртвой золе вчерашнего дня нет никакой истины. Истина – нечто живое, она вне поля времени.

Итак, отбросив всё это в сторону, мы можем рассмотреть теперь центральный вопрос – это постулируемое вами представление о Брахмане. Несомненно, сэр, само это утверждение есть теория, созданная умом с сильным воображением, будь то Шанкара или же учёный теолог нашего времени. Вы можете переживать эту теорию и утверждать, что она верна; но это подобно тому, что человек, воспитанный в мире католицизма и обусловленный им имеет видения Христа. Несомненно, что подобные видения являются лишь проекциями его собственной обусловленности; а кто воспитан в традициях религии Кришны, имеют переживания и видения, рождённые из их культуры. Так что переживание не является доказательством. Узнать в своём видении Кришну или Христа – следствие обусловленного знания; поэтому такое видение совершенно нереально, это воображаемый образ, миф, усиленный переживанием и абсолютно недоказательный. Зачем вам вообще нужна теория, почему вы бездоказательно принимаете какое-то верование? Такое постоянное утверждение верования является показателем страха – страха повседневной жизни, страха страдания, страха смерти, страха полной бессмысленности жизни. Видя всё это, вы придумываете теорию, и чем она хитроумнее и учёнее, тем большим весом обладает. А после того, как её пропагандируют в течение двух тысяч лет или же десяти тысяч лет, такая теория неизменным и глупым образом становится «истиной».

1
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело