Золушка и Дракон - Михалкова Елена Ивановна - Страница 43
- Предыдущая
- 43/71
- Следующая
Но о чем бы Сергей ни думал, мысли его неизменно возвращались к поселку.
«Все крутится вокруг этих несчастных Вязников! Какое-то заколдованное место…»
Он вышел к площадке и остановился, увидев, что снаряды заняты. На турнике подтягивался загорелый мужчина в коротких спортивных шортах. Загорелый торс блестел от пота, мышцы вздувались, когда он рывком поднимал длинное тяжелое тело вверх, зависал над перекладиной и медленно, с натугой опускался вниз. Наконец спортсмен закончил, разжал пальцы и спрыгнул, подняв столбик пыли. Он сдернул полотенце с соседнего снаряда, вытер лоб, обернулся – и Сергей узнал мужа заведующей.
Доброжелательно улыбнувшись, тот пошел навстречу сыщику, пока тот напряженно вспоминал, как же зовут его недавнего знакомца. «Игорь? Никита? Илья!»
– Здорово! Тоже позаниматься? – спросил Григорьев, кивая на площадку.
– Хотел размяться немного. Не привык без тренировок, – признался Бабкин.
– Тренажерного зала здесь не хватает. И нормальной кухни!
Он подмигнул, и Сергей рассмеялся:
– Что есть, то есть.
– Ольга задумала на днях отпраздновать середину последней смены, а то скоро уже и август пойдет на исход. Будут конкурсы всякие, вроде бега в мешках, песни-пляски… Но самое главное, наготовят всего от души! Страшно сказать, может, и отбивными побалуют.
На лице Бабкина отразилось глубокое сомнение.
– Верь мне, – убедительно попросил доктор, непринужденно перейдя на «ты». – Слушай, как твое расследование? Ну не смотри так, Оля мне все рассказала. Откровенно скажу, я обеспокоен. Хотел даже поговорить с матерью Матильды, но жена отговорила. Что там у нее с анализом крови?
– Не знаю, я не врач, – сдержанно сказал Сергей.
– Но девочка в самом деле ничего не помнит?
– Да. Не думаю, что она врет.
– Паршиво, – Григорьев озабоченно скомкал полотенце. – У меня не праздный интерес. Во-первых, это имеет прямое отношение к Оле. А во-вторых… Не знаю, известно ли тебе об этом, но в поселке уже было нечто подобное: сначала пропали две дурынды – правда, быстро вернулись, а потом случилась трагедия. Олину сестру убили.
– Ты ее знал?
– Нет. Может, и видел ее на улице, но не обращал внимания. Я тогда был довольно зацикленный на своем богатом духовном мире – юный дурак – и полагал, что девочки меня мало интересуют. Я, как выяснилось, вообще ничего вокруг себя не замечал! Представь, сюда несколько лет подряд приезжает один тип, художник, который вырос в Вязниках, но до тех пор, пока он мне об этом не сказал, я его не помнил.
– А потом вспомнил?
– Вспомнил, а как же… Он изменился-то не сильно. Я его видел тогда пару раз, мог бы сам и узнать, без напоминания. Поболтали, обменялись ностальгическими впечатлениями, вспомнили молодость: как я с женой познакомился, как он из поселка старался вырваться… Говорит, картины продает в Москве, и успешно.
У Сергея вертелась на языке саркастическая реплика о том, в чем успешен Олег Чайка, но он решил не сплетничать.
– Ладно, не буду мешать. Если понадобится помощь – звони! Я сегодня-завтра здесь, а потом обратно в Москву. Запиши номер…
Он продиктовал телефон, хлопнул Бабкина по плечу:
– Не унывайте, Холмс! Может, анализы Матильды – это ерунда, придуманная и оплаченная вздорной мамашей. Бывай!
Он размашисто зашагал в сторону озера.
– Хотелось бы надеяться, что ерунда, – пробормотал Сергей, провожая его взглядом.
Сергей вспомнил Ольгу Григорьеву и представил их рядом, Золушку и Принца. Пусть не было мачехи, злых сестер и грязной каморки с вездесущей золой, но была тоскливая беспросветная жизнь, была мечта о сказочном будущем, вырастающем вдали, за лесом, словно недосягаемый для замарашки золотой замок на высокой горе.
«Чем не Золушка?»
Но Сергей знал чем. Эта волевая женщина, сумевшая переломить обстоятельства в свою пользу, была слишком сильной и упорной. Она мужественно выцарапывала счастье у судьбы, дралась за него, защищала свою любовь и ее же оборачивала оружием. Другого у нее не было. Маленький стойкий воин против дракона, обжигавшего ее пламенем из десятка пастей, безжалостно клеймившего огнем: потаскушка, дешевка, грязная деревенская девка, расчетливая лгунья.
Принц, к его чести, оказался непоколебим, но что стало бы с девушкой, окажись на его месте другой, более уступчивый юноша? Осталась бы она в Вязниках, оплакивая искалеченную жизнь, или выбралась бы, бежала, как та, другая, бросившая ребенка и пытавшаяся искупить это под конец жизни?
Сергей ни секунды не сомневался, что не осталась бы. Но и не сбежала бы. Такие, как она, не бегут.
Бабкин, последний раз читавший сказку о Золушке в семь лет, вдруг задумался о ее героине. Он поискал слово, которое, как ему казалось, лучше всего характеризовало ее, и наконец нашел его.
«Кротость».
– Непротивление злу насилием, – вслух сказал он, усмехнувшись.
«Да, пожалуй, так».
Ольга Григорьева была слеплена совсем из другого теста, и слово «непротивление» в ее словаре не встречалось. Если она и была Золушкой, то Золушкой в железных башмачках, упорно продиравшейся сквозь чащу без всякой надежды на фею – в глазах ее отражаются огни замка, взгляд пылает, и не только то, что впереди, заставляет ее идти, но и то, что осталось за спиной: нечищенный котел над чадящим очагом, убогая постель, окна в золе и копоти.
Такая трактовка оказалась Бабкину не по душе. Золушка в доспехах воительницы не вписывалась в знакомый с детства образ, как если бы Сергею предложили представить Красную Шапочку в волчьей шкуре, небрежно наброшенной на плечи. «Вообще-то шапочка у нее была серая, из волка, просто носила она ее мясом наружу», – припомнил он чернушную школьную шуточку, усмехнулся и двинулся к площадке, на ходу разминая руки.
Подойдя к турнику, Бабкин подпрыгнул, ухватился за гладкую железную палку. Выдохнул – и принялся считать про себя, подтягиваясь.
Когда он закончил, то почувствовал себя намного лучше. Надо было еще пару дней назад сюда прийти, подумал Бабкин. Он позанимался еще немного и вдруг остро ощутил, что хочет есть.
Радостное ощущение владения своим телом, легкая эйфория, охватившая его после занятия, немедленно покинули Сергея, и он остался наедине с недовольным желудком. Брюзгливое бурчание заставило его поморщиться. «Хорошо еще, что никого поблизости нет».
Из чувства противоречия Бабкин направился не к коттеджу, как собирался, а в противоположном направлении, решив закончить занятие пробежкой по лесу. В ответ желудок злобно сообщил, что затея эта идиотская и он категорически возражает. Но Сергей, стиснув зубы и стараясь не прислушиваться к предательскому бурлению, рассудил, что нужно отвлечься от мыслей о еде и показать взбунтовавшемуся организму, кто хозяин.
Он выбрал не слишком быстрый темп, и поначалу бег доставлял ему наслаждение. Бабкин выкинул из головы все мысли о расследовании и только считал про себя, чтобы не сбить дыхание: раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре… Солнце светило по-августовски, слегка отстраненно, из кустов вдоль дорожки выпархивала потревоженная птичья мелюзга, в ушах шумел лесной ветер, и Сергей уверился в том, что идея с пробежкой была абсолютно правильной.
Решив, что на сегодня хватит, он перешел с бега на шаг, а потом, отдышавшись, и вовсе остановился, прикидывая, каким путем вернуться обратно. Он забежал довольно далеко и не был уверен, что дорожка выведет его в правильном направлении. И как раз тогда, когда Бабкин потягивался, глубоко вдыхая звенящий сосновый воздух, организм преподнес ему пренеприятнейший сюрприз.
Вместо смолистого аромата августовского леса, который хотелось втянуть в себя и не выдыхать, сыщику в нос ударил пошлый, но крайне настойчивый запах копченых шпрот.
Бабкин вздрогнул. Обонятельная галлюцинация была такой яркой, что он воочию представил узкую банку, обклеенную полосой черной бумаги, на которой большими желтыми буквами выведено: «Шпроты в масле».
Он нервно сглотнул, убеждая себя в том, что запах навеян горькими думами о еде. Здесь неоткуда было взяться шпротам! Вокруг стоял лес, не испорченный помойками, не изуродованный «местами для пикников», не превращенный в парк для туристов! Неподалеку от Бабкина поднимался заросший травой холм, вокруг которого кустилась малина, и кое-где даже виднелись мелкие рубиновые ягодки, поклеванные птицами. Вот чем должно было пахнуть! Малиной!
- Предыдущая
- 43/71
- Следующая
