Выбери любимый жанр

Десант «попаданцев». Второй шанс для человечества - Конторович Александр Сергеевич - Страница 14

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

По рыбам, по звездам

Проносит шаланду:

Три грека в Одессу

Везут контрабанду.

На греков не похожи, да и больше их. А вот может ли быть парусник шаландой?

Теоретически может, а вот практически… Шаланды вроде поменьше, но и контрабандистов больше, значит, будем считать, что это большая шаланда. Все, не будем умножать сущности, а то получим бритвой по… ну, в общем, нам по пояс будет. Итак — я в Крыму. Теперь следующий вопрос — стоит ли спускаться к этим контрабандистам, тем более что они меня уже заметили и машут руками? Сразу вспомнилось незабвенное: «Не советую, молодой человек. Съедят-с». Что-то очень радостно машут, особенно пигалица, аж на месте подпрыгивает — самая голодная наверно. Только одна собака замерла и смотрит — внимательно так Как говорил Быков: «Ну это уже хамство, это вам не сорок первый». Так спускаться или продолжать стоять здесь, как памятник Большому Поцу?

Тяжело вздохнув, начал спускаться, но не спеша. Шел минут десять, не меньше. Ажиотаж среди контрабандистов закончился, и теперь они просто ждали, о чем-то активно переговариваясь. На подходе меня встретила псина. Ну и здорова! Мимо прошел почти на полусогнутых, но та просто громко втянула воздух, а потом просто отвернулась. Подошел к группе мужчин, скинул рюкзаки и представился по всей форме:

— Мельников Вадим Артурович, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, холост. Последнее время и место дислокации — двадцать пятое мая две тысячи одиннадцатого года, Россия, Земля, галактика Млечный Путь в Спирале. Номер в тентуре не знаю.

Затем устало сел на рюкзак и спросил:

— Ну что у нас плохого?

Ирина

— …Нас вечер встречает прохладой… — напевала я, набирая воду из ручья в большую пластиковую бутыль. — Нас ветром… Ой!

Из-за деревьев, окружавших небольшой родничок с вытекающим из него ручьем, показалась страшно знакомая кругленькая физиономия. Которую она помнила столько же, сколько саму себя. Только эта — гораздо моложе!

— Катя! Живая! Целенькая!

Я бросилась к сестре, обронив бутылку с водой.

— Ну, скажи же что-нибудь, не молчи! — затрясла она сестричку за плечи. — Катюшка!

Сестра обалдело хлопала глазами. Наконец высказалась:

— Не тряси, уронишь… — Затем, немного постояв: — А мы вообще где — я в поезде ехала, потом тряхнуло, а я уже тут. — И показала свою большую сумку в одной руке, а в другой — зажатые в ней простыню с подушкой, явно из купе поезда — настолько они были «типичные».

— А! Мы, похоже, «попали», — говорю, отвечая на вопрос сестры. — В смысле, «перенеслись» — каждая из своего места в момент ядерного взрыва. Сперва там, дальше на пляже, появилась я — сидела в столовой за столом с обедом. Затем стали появляться и другие — угадай, откуда оказались все? Ладно, сама скажу! С нашего форума «В Вихре Времен»! А теперь смотрю — и ты появилась!

— А как же мама и папа? — Глаза Кати наполнились слезами. — Может, они еще появятся?

В голосе сестры была слышна надежда.

— Я не знаю, Кать! Правда! Хорошо бы, конечно, хотя вряд ли… Может, они и попали сюда — но… Тут некоторые перенеслись не в своих телах, а только сознанием… Может, и с родителями так же вот. Так что если мы их не встретим, то и не узнаем никогда, что с ними случилось. Давай не будем загадывать наперед, ладно?

— Угу! — Катюша героически шмыгнула носом.

Я подобрала упавшую бутыль, вылила из нее воду, сполоснула и набрала воду снова.

— Давай, пошли в лагерь — у меня там палатка!

Мы пошли по тропинке по направлению к морю и людям. Я бодро шагала впереди, прихватив у Кати ее сумку, а сестричка семенила следом, повесив длинную простыню на шею и обмотав ее конец вокруг тела. В одной руке у нее была зажата подушка, а в другой она несла ставшие великоватыми для ее ног туфли…

За несколько минут мы добрались до лагеря, где были встречены настороженным ворчанием Гарма и возгласами «с прибытием!» со стороны людей…

Котозавр

Вжавшись в землю, я ожидал положенной по уставу ударной волны ядерного взрыва, не понимая, в какую сторону должны быть ноги, — а нету ее! Не пришла, обманула. Тишина, лес, птички поют… Вашу мать!!! А где поселок? Где Сердаров на «Газели»? Что-то мне это напоминает. Первый тест на попаданчество. Мобильник честно доложил об отсутствии сети. Плохой симптом. Солнце стоит в зените, хотя только что было на три лаптя ниже. Тревожный симптом! Артиллерия не грохочет, черный «мессер» не вьется над моею головой — хорошо. Тиранозавр в кустах не рычит — очень хорошо! В кустах человек говорит. Говорит о том, что он — человек, очень удивлен, обескуражен, крайне недоволен и желает произвести над виновниками происходящего, их родней и друзьями физическое и сексуальное насилие непременно с мучительной смертью потерпевших в финале. Незнакомый голос, но крайне знакомые интонации.

Человек с автоматом осторожно выглянул из куртинки, в которую его закинула судьба. Невдалеке под деревом сидел индеец и ощупывал себя. Печатными в его темпераментной речи были только знаки препинания. Под ногой автоматчика хрустнул сучок, и чингачгук-матерщинник схватил из травы ружье, но, даже не прицелившись, замер…

— Рембо, ты когда побриться успел?!

— Командир?!

По прошествии десятка минут, в течение которых я объяснял шокированному Андрею теорию множественности миров, индеец мне — устройство кремниевого замка на мушкете, а вместе они пытались понять: почему называется батарейным замок, батарейки не имеющий, Андрей Сердаров остался привыкать к новому телу и памяти, а я пошел за брошенной сумкой с подарками для тестя. Как всякий порядочный попаданец, я знал о ценности каждой мелочи в условиях робинзонады. Идти по лесу, размышляя о высоком, — чревато неприятностями. А если думать одновременно о выросших зубах — без пломб, спадающих штанах — разожрались вы, товарищ прапорщик, и руке, что лишилась почти всех шрамов из бурной молодости, то шанс на неприятности возрастает многократно. Грубая действительность вторглась в мечты мушкетным выстрелом сзади. Оборачиваюсь, вскидывая автомат как раз вовремя, чтобы ОЧЕНЬ БЛИЗКО увидеть двух индейцев, несущихся в атаку. Судорожно сдернул предохранитель автомата, три раза стреляю в ближайшего врага — одиночный огонь, черт его побери! — и меня сбивают с ног, но я успеваю в последний момент подставить автомат под удар топора. Индеец, навалившись сверху и что-то рыча, ударил меня головой в лицо, еще и еще раз, но, кроме первого, удары были медленными, а горлом уже пошла кровь и начали закатываться глаза. Скинув с себя тушку первого агрессора, вижу торжествующую рожу второго: белого надо только добить! Замах и вскидывание пошли навстречу. Автомат встретился с томагавком, выбил его из руки индейца, но и сам кинул магазин в траву, а пуля ушла в небо. Краснокожий схватился за нож, но я уже озверел — полусидя перехватываю «калаш» за ствол и со всей возможной в такой позе дури вколачиваю врагу по коленке. Тот, хромая, отскочил на пару шагов, держа перед собой нож, и дальнейшее стало делом элементарным: разорвать дистанцию еще на несколько метров, воткнуть новый магазин и одиночным в ногу положить недоумевающего дикаря: бледнолицый стрелял и не заряжался, чего пугает?

— Костя! Ты живой?

В кусты вломился забрызганный кровью Андрей. Увидев раненого индейца, он походя воткнул нож ему в горло и так же «проконтролировал» второго.

— Допросить надо было!

— На фиг. Ничего интересного не скажет. Крысоеды с севера, за подвигом пошли, пока не воин — жениться нельзя. Не то что у вас, бледнолицых: папа дебилу «девятку» подарил — уже мущщина. Блин, я об этих уродов мушкет поломал!

Я полез в здоровую сумку и, немного порывшись, вытащил оттуда переломку и пачку патронов.