Атаман из будущего - Спесивцев Анатолий Федорович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/16
• Следующая

Позанимавшись немного хозяйственной деятельностью, Иван заскучал. Вот-вот должна была грянуть решающая битва, о которой он столько мечтал, а из-за этих дурных панов принять в ней участие не мог. Идти пешими в тыл войска, имеющего многочисленную кавалерию, — смертельно опасная авантюра. А сбить табор он не мог из-за недостатка лошадей и волов. Помучавшись в тяжких раздумьях, взглянул на садящееся светило и решил: «На вечер большого отряда конницы поляки не пошлют, от малого мы легко отобьемся. Можно подобраться к полю будущей битвы и там за ночь окопаться так, что хрен они нас из-под земли смогут быстро выковырять».

Выслав в передовой дозор четыре полусотни пеших казаков, Васюринский с двумя тысячами пехотинцев и сотней всадников выступил на север. Имевшуюся конницу распределил на три части. Тридцать человек на свежих, из лагеря, конях отправил впереди войска, авангардом. Остальных поделил пополам и послал в стороны, служить боковым охранением. Уже в начале пути ему привели десяток реестровцев, посланных узнать причины стрельбы и появления дымных столбов в лагере. Казаки, очень обиженные и злые на поляков, вместо разведки совершили дезертирство.

Посомневавшись немного, Иван присоединил перебжчиков к авангарду. Немного погодя именно подавляющее численное преимущество, четыре к одному, помогло казацкому передовому дозору не просто разбить, а полностью уничтожить наткнувшийся на них десяток хорватов.

Не слишком бодро, но неутомимо пыля по дороге, казаки к закату встретились с более серьезной проблемой. Авангард столкнулся с легкоконной польской сотней. Бахнув, не особо целясь, во врага, не столько для уменьшения его численности, сколько для предупреждения шедшей сзади пехоты, казаки дружно развернулись и драпанули от более сильного противника. Те принялись азартно их преследовать и вскоре вылетели на казачью пехоту, разворачивающуюся в цепь из колонны.

Вынужден сделать мини-отступление. Кавалерийские командиры могли быть умными, а бывали и не очень… хм… сообразительными. Но, безусловно, необходимой, обязательной для них чертой была личная храбрость. Вот и ротмистр, посланный для разведки Потоцким, был верным ему и храбрым. Боевой опыт его ограничивался карательными экспедициями против хлопов. В ходе которых ему приходилось атаковать куда более многочисленного противника и, пусть с немалыми потерями, вдребезги его разбивать. Увидев пехоту без пикинеров, он не задумываясь скомандовал атаку: одетых в нищенское тряпье казаков ротмистр посчитал очередной хлопской ватагой. Это была последняя в этой жизни его ошибка.

Все казаки развернуться в цепь для стрельбы не успели, в бою приняла участие только половина пехотинцев, около тысячи человек, но и этого хватило. Большинство казаков пижонски стреляли не в коней, а во всадников, но и тысячи выстрелов было достаточно, чтобы ссадить с седел больше трех четвертей поляков. В том числе — всех командиров. Оставшиеся живыми сначала проскакали немного вперед по инерции, потеряли еще несколько человек от выстрелов находившихся ранее в глубоком строю колонны пехотинцев, остановились в нерешительности и только потом развернулись и попытались сбежать. Поздно. Пока пехота расстреливала зарвавшуюся польскую конницу, казацкий авангард развернулся и набрал ход, атакуя остатки вражеской сотни. Не ушел никто, всех порубили или пристрелили выстрелом из пистоля в спину.

Пока казаки ловили польских коней и проявляли милосердие к еще живым полякам (перерезая им глотки), Васюринский приказал отойти к небольшому холмику невдалеке и окопаться на нем. Он решил, что не стоит испытывать казацкое счастье дальше: выскочи на казаков не сотня, а тысяча, собирали бы трофеи среди вражеских трупов уже поляки. Выловленные кони немедленно были распределены среди пехотинцев, вдвое увеличив конницу в отряде Ивана. Только глубокой ночью казаки, отрыв окопы, смогли прилечь отдохнуть.

Польское командование знало о численном преимуществе врагов. Оба лагеря были полны подсылов и готовых на предательство людей. Большее, чем обычно, количество казаков, как считали Потоцкий со товарищи, существенной опасности не представляло. Они считали, что в основном собравшиеся там — сбежавшие хлопы (в чем сильно заблуждались). Не тревожило их и двойное превосходство в пушках у врага (здесь коронный гетман просчитался) — из-за их, по донесениям предателей, отвратительного качества, годного только для стрельбы щебнем (доступ к большей части орудий в казацком лагере был сильно ограничен, поэтому шпионы ориентировались по тому, что могли рассмотреть). Смущала многочисленная конница, подсылы и перебежчики называли цифры от тридцати до ста тысяч. В сотню тысяч здесь никто не верил, однако чувствовали, что самым трудным в разгроме врага будет уничтожение его кавалерии. Радовало их то, что сбежать они не смогут из-за выбранной ими самими для битвы местности.

Находясь одновременно в цейтноте (нехватка времени) и цугцванге (каждый ход ухудшает положение), коронный гетман был намерен, не считаясь с потерями, победить как можно быстрее. Татары были способны за день проходить до сотни верст, тревога за собственных близких терзала большинство воинов польского войска. Опытный вояка Потоцкий не мог не замечать, что его вынуждают играть по правилам противника, но был уверен в непобедимости собственной армии и своем даровании полководца.

Казацкой старшине оставалось радоваться. Пока, будто по колдовству, в военном аспекте все шло по разработанному в Азове графику. Имея точное знание о поляках и их планах, своем значительном преимуществе во всем и ограниченности врагов во времени, они смотрели в будущее с большим оптимизмом. Более чем двойное преимущество в коннице и пехоте, четырехкратное в артиллерии — те доступные для осмотра османского и казацкого литья пушки составляли всего лишь четверть пушечного парка. Остальные орудия были качественными, западноевропейскими.

Ну, и несколько сокрушительных технологических сюрпризов, приготовленных полякам, должны были сказаться на исходе битвы в пользу союзников самым благоприятным образом. Подбодряло и то, что о враге атаманы знали практически все, а он об их силах имел весьма неполное представление. Собственно, и без всяких вундервафлей коалиция легко могла разбить противника, в реальной истории Хмельницкий так и сделал. Однако технические новинки давали возможность разгромить его с минимальными потерями. Нельзя было забывать, что мобилизационный ресурс Речи Посполитой был очень значительным и на место одной уничтоженной армии это государство могло выставить немного погодя две не менее сильные.

В июне рассвет наступает рано. Как только небо засерело, в обоих лагерях пошло шевеление. Собственно, в польском лагере многие не успели заснуть после ночного переполоха, а в казацком совсем не спала немалая часть новиков и молодыков. Тут же выявилась непригодность места, где поляки остановились, для долговременного расположения войск. Там не было воды. Казалось бы, Днепр рядом — бери и черпай! Однако «близок локоть, да не укусишь!» Чтобы напоить коней кавалерии, таская воду бурдюками и ведрами, понадобился бы не один час. Если бы им позволили это сделать стрелки с чаек. Стоило поляку показаться на высоком берегу, как его немедленно обстреливали и не менее чем в половине случаев ранили или убивали.

Коронный гетман приказал к обрыву над Днепром не подходить, набирать воду, если уж без нее невтерпеж, в овражном ручейке.

— Передайте всем, что чем быстрее мы разобьем врага, тем скорее напьемся вволю и напоим коней. В тылу их табора — источник.

Приказав подавать завтрак, обратил внимание на мрачный вид верного Збышка, много лет сопровождавшего хозяина в походах и в трусости или мизантропии ранее не замеченного.

— Чего такой скучный? Неужто этих лайдаков испугался?

• Предыдущая
• 10/16
• Следующая