Бегущий человек - Кинг Стивен - Страница 9

• Предыдущая
• 9/47
• Следующая

Девушка за конторкой проворно выскочила из своей норы, когда Ричардс шел через комнату, и вручила ему конверт. На конверте было написано:

«Мистер Ричардс,

Подозреваю, что во время нашего интервью вы умолчите о тем, что остро нуждаетесь в деньгах прямо сейчас. Не так ли?

Вопреки всем слухам, Администрация Игр не выдает авансов. Вы не должны рассматривать себя как конкурсанта во всем блеске, который влечет за собой это слово. Вы не Фри-Ви-звезда, а всего лишь рабочая лошадь, которой чрезвычайно хорошо платят за опасную работу.

Однако правила Администрации Игр не запрещают мне предложить вам личное одолжение. В этом конверте вы найдете десять процентов вашего первоначального жалования — не в нью-долларах, хочу вас предупредить, а в сертификатах Игр, подлежащих обмену на доллары. Если вы решите послать эти сертификаты вашей жене, как вы, полагаю, сделаете, она обнаружит, что у них есть одно преимущество перед нью-долларами: респектабельный врач примет их в качестве официального вознаграждения, а шарлатан — нет. Искренне ваш, Дэн Киллиэн.»

Ричардс открыл конверт и вытащил пухлую чековую книжку с эмблемой Игр на пергаментной обложке. В ней было сорок восемь купонов достоинством в десять нью-долларов каждый. Ричардс почувствовал, как его заливает волна абсурдной благодарности к Киллиэну, и сокрушил ее. Он не сомневался, что Киллиэн вычтет эти четыреста восемьдесят долларов из его аванса, и, кроме того, это была чертовски дешевая страховка за большое шоу, постоянное счастье клиента и высокооплачиваемую работу самого Киллиэна.

— Дерьмо, — произнес он.

Девушка за конторкой внимательно взглянула из своей норы.

— Вы что-то сказали, мистер Ричардс?

— Нет. Как пройти к лифту?

Номер был роскошным.

Ковры, пушистые и глубокие настолько, что в них можно было плавать брассом, от стены до стены устилали все три комнаты: гостиную, спальню и ванную. Фри-Ви был выключен, царило благословенное молчание. В вазах стояли цветы, а на стене у двери помещалась кнопка, деликатно обозначенная «Услуги». «Услуги будут предоставлены быстро», — цинично подумал Ричардс. Двое полицейских стояли за дверями его номера, предупреждая его возможное желание побродить по этажу. Он нажал на кнопку, и дверь открылась.

— Слушаю, мистер Ричардс, — откликнулся один из полицейских. Ричардс живо представил себе кислый вкус этого «мистера» в его рту. — Бурбон, который вы заказали, будет…

— Я не о том, — сказал Ричардс. Он показал полицейскому чековую книжку, оставленную ему Киллиэном. — Я хочу, чтобы вы это кое-куда доставили.

— Напишите только имя и адрес, мистер Ричардс, и я позабочусь о том, чтобы это было доставлено.

Ричардс нашел квитанцию от сапожника и написал свой адрес и имя Шейлы на обратной стороне. Он передал рваную бумажку и чековую книжку полицейскому. Тот повернулся, когда еще одна мысль пришла в голову Ричардсу.

— Эй! Минутку!

Полицейский повернулся назад, и Ричардс вытащил у него из рук чековую книжку. Он открыл ее на первом купоне и оторвал одну десятую часть по перфорации. Достоинство: один нью-доллар.

— Знаешь полицейского по имени Чарли Грэйди?

— Чарли? — Полицейский утомленно посмотрел на него. — Да, я знаю Чарли. Он дежурит на шестом этаже.

— Отдай ему это. — Ричардс вручил полицейскому секцию от купона. — Скажи ему, что лишние пятьдесят центов — его процент.

Полицейский снова повернулся, и Ричардс еще раз позвал его назад.

— Принесешь мне расписки от моей жены и от Грэйди, слышишь?

На лице полицейского открыто выразилось отвращение.

— Не слишком-то вы доверчивы.

— Еще бы, — Ричардс криво улыбнулся. — Ваши ребята научили меня. Всему научили к югу от Канала.

— Вот будет здорово, — заметил полицейский, — смотреть, как они гонятся за тобой. Я просто приклеюсь к Фри-Ви с кружкой пива в каждой руке.

— Принеси мне расписки, — повторил Ричардс и мягко закрыл дверь перед носом полицейского.

Бурбон появился двадцать минут спустя, и Ричардс сообщил изумленному посыльному, чтобы ему прислали пару толстых романов.

— Романов?

— Книги. Ну, знаешь. Читать. Слова. Печатный пресс. — Ричардс изобразил жестами перелистывающиеся страницы.

— Слушаю, сэр, — с сомнением ответил посыльный. — Вы хотите заказать ужин?

Иисусе, дерьмо все прибывает. Он тонет в нем. Неожиданно в воображении Ричардса возникла живая картина: человек проваливается в дыру Отхожего места и тонет в розовом дерьме, пахнущем духами Шанель-5. Самое поразительное: на вкус это все то же дерьмо.

— Бифштекс. Зеленый горошек. Картофельное пюре. — Боже, что там сейчас у Шейлы? Протеиновая пилюля и чашка эрзац-кофе? — Молоко. Яблочный пирог со сливками. Запомнил?

— Да, сэр. Не хотите ли…

— Нет, — Ричардс почувствовал неожиданное смятение. — Нет. Ступай.

Он не испытывал голода. Совершенно.

С язвительным удивлением Ричардс подумал, что мальчик-посыльный буквально воспринял его просьбу о романах: при выборе их единственным, чем он пользовался, была, должно быть, линейка. Подходило все, что толще шести сантиметров. Он принес Ричардсу три книги, о которых тот никогда не слышал: две старых книги с золотым обрезом под названием «Бог был англичанином» и «Не как чужой» и огромный том, написанный три года назад и озаглавленный «Радость служения». Ричардс сунулся в него первым делом и наморщил нос. Бедный юноша хорошо проявляет себя в «Дженерал Атомикс». Поднимается от вытиральщика моторов до торгового агента. Ночью посещает курсы (интересно, на какие деньги, — подумал Ричардс, — от игры в Монополию?). Влюбляется в красивую девушку (очевидно, ее нос еще не провалился от сифилиса) на квартальной оргии. Выдвинут на должность младшего техника благодаря потрясающим способностям. Заключается трехлетний брачный договор и…

Ричардс швырнул книгу через всю комнату. «Бог был англичанином» был несколько лучше. Он налил себе бурбона со льдом и принялся за роман.

К тому времени, как раздался деликатный стук в дверь, он погрузился в книгу на триста страниц и при этом неплохо набрался. Одна их бутылок бурбона была пуста. Он, подошел к двери, держа другую бутылку в руке. За дверью стоял полицейский.

— Ваши расписки, мистер Ричардс, — с этими словами он захлопнул дверь.

Шейла ничего не написала, зато прислала одну из младенческих фотографий Кэти. Он взглянул на нее и почувствовал, что пьяные слезы щиплют его глаза. Он засунул фотографию в карман и посмотрел другую расписку. Чарли Грэйди черкнул несколько слов на обороте билета на транспорт:

«Спасибо, вонючка. Обжирайся. Чарли Грэйди.»

Ричардс фыркнул и выпустил бумажку, она кружась опустилась на ковер.

— Спасибо, Чарли, — сказал он пустой комнате. — Я нуждался в этом.

Он снова взглянул на фотографию Кэти: крошечный краснолицый младенец четырех дней от роду, когда сделали эту фотографию, вопящий до одурения, утопающий в своем белом платьице, сделанном руками Шейлы. Он почувствовал подступающие слезы и заставил себя вспомнить о записке доброго старины Чарли. Интересно, сможет ли он прикончить вторую бутылку бурбона прежде, чем отрубится. Он решил выяснить. Он почти допил ее.

Всю субботу Ричардс переживал глубокое похмелье. К вечеру оно почти прошло, и он заказал к ужину еще две бутылки бурбона. Он выпил их обе и проснулся в бледном свете раннего воскресного утра, а по дальней стене его спальни медленно сползали огромные гусеницы с безразличными глазами убийц. Тогда он решил, что не в его интересах полностью разрушить свои реакции ко вторнику, и прекратил пьянствовать.

Похмелье медленно растворялось. Его вырвало порядочным количеством съеденного, а когда уже ничего не оставалось, позывы рвоты продолжались. Прекратились они около шести часов вечера в воскресенье, и он заказал суп на ужин. Никакого бурбона. Он попросил десяток дисков с записью нового рока, чтобы прослушать на аудиосистеме, и быстро устал от них. Он рано лег спать. И спал плохо. Большую часть понедельника он провел на крошечной застекленной террасе, выходившей из его спальни. Он находился очень высоко над водой, солнце сменялось ливнями, и это было достаточно приятно. Он прочитал два романа, опять рано лег спать и спал немного лучше. Ему приснился дурной сон: Шейла умерла, и он присутствовал на ее похоронах. Кто-то приподнял ее высоко на подушках в гробу и запихнул чудовищный пучок нью-долларов ей в рот. Он попытался прорваться к ней и убрать эту непристойность, чьи-то руки схватили его сзади. Десяток полицейских держали его. Один из них был Чарли Грэйди. Он ухмылялся и говорил: «Вот что случается с проигравшими, вонючка». Они приставляли пистолеты к его голове, когда он проснулся.

• Предыдущая
• 9/47
• Следующая