Жажда (ЛП) - Уорд Дж. Р. - Страница 8

• Предыдущая
• 8/97
• Следующая

Она наклонилась ближе к зеркалу. Во время своей смены она умудрилась потерять сережку, одному Богу известно где.

– Вот блин.

Накинув сумку на плечо, она вышла из раздевалки. Трэз стоял в коридоре, набирая что-то на своем Блэкберри.

Он убрал телефон в карман и окинул её взглядом.

– Ты в порядке?

Нет.

– Да. Выдалась неплохая ночка.

Трэз кивнул и двинулся с ней к черному входу. Когда они вышли наружу, она молилась, чтобы он не завел лекцию в своем стиле. По мнению Трэза о проституции, женщина могла выбирать, заниматься ли ей этим, а мужчины – платить ли им, но этот бизнес требовал профессионального подхода… черт, он даже увольнял девочек, не использующих презервативы. Он также был убежден, что если появляется хоть один намек, что женщине не по душе её выбор, ей следует предоставить возможность пересмотреть его и выйти из бизнеса.

Ту же философию проповедовал Преподобный в ЗироСам, и парадоксальность ситуации была в том, что именно поэтому большинство девочек не желали оставлять дело.

Когда они достигли её Камри, Трэз остановил её, положив руку на плечо.

– Ты знаешь, что я хочу тебе сказать, верно?

Она слегка улыбнулась.

– Твоя речь.

– Это не простое разглагольствование. Я имею в виду каждое слово.

– О, я знаю, – сказала она, доставая ключи. – Ты очень добр, но я именно там, где должна находиться.

На мгновение ей показалось, что его глаза сверкнули хризолитовым светом… но, скорее всего, это проделки охранного освещения, которое заливало светом всю заднюю часть здания.

И когда он просто уставился на неё, будто подбирал слова, она покачала головой.

– Трэз… Пожалуйста, не надо.

Сильно нахмурившись, он тихо выругался, затем вытянул руки.

– Иди сюда, девочка.

Наклонившись вперед, она оказалась укрытой его силой. Интересно, каково это, иметь такого мужчину, хорошего, не идеального, но достойного, который ведет себя правильно и заботится о других?

– Твоё сердце больше не лежит к этому, – прошептал Трэз ей на ухо. – Тебе пора уйти.

– Я в порядке…

– Лжешь, – когда он отстранился, его голос был таким уверенным и твердым, и ей показалось, что он смотрит прямо ей в душу. – Позволь дать тебе деньги, в которых ты нуждаешься. Ты вернешь мне их потом. Без процентов. Ты не создана для этого. Кто-то – да. Ты – нет. Твоя душа здесь чахнет.

Он был прав. Он был очень, очень прав. Но она не станет больше полагаться на посторонних, даже на кого-то столь благородного, как Трэз.

– Я скоро выйду, – сказала она, похлопывая по его широкой груди. – Ещё немного и я завяжу. Я брошу.

Выражение Трэза стало напряженным, его подбородок – жестким… очевидно, он будет уважать её решение, пусть и не согласен с ним.

– Запомни, мое предложение насчет денег в силе, хорошо?

– Запомню. – Она поднялась на цыпочках и поцеловала его темную щеку. – Обещаю.

Трэз усадил её в автомобиль, она выехала со своего места и начала удаляться, взглянув напоследок в зеркало заднего вида. Освещаемый фонарями заднего хода, он наблюдал за ней, скрестив руки на мощной груди…. и вдруг исчез, будто растворился в воздухе.

Мария-Тереза ударила по тормозам и потерла глаза, думая, что сошла с ума… но потом позади появилась машина, её фары сверкнули в зеркале заднего вида, ослепляя её. Встряхнувшись, она нажала на газ и выехала со стоянки. Тот, кто сел ей на хвост, свернул на следующей улице, и её дорога домой заняла пятнадцать минут.

Дом, который она снимала, был крошечным, просто маленький Кэйп Код⁶ в хорошем состоянии, но она выбрала его среди всех остальных, просмотренных ею в Колдвелле, по двум причинам: он находился на школьной территории, и значит, вокруг было полно соседских глаз, и потому, что владелец разрешил укрыть все окна ставнями.

Мария-Тереза припарковалась в гараже, подождала, пока опустится дверь, и только потом зашла в темный холл. По кухне, вечно пахнущей яблоками, которые она хранила в чаше, она на цыпочках пробиралась в сторону света, льющегося из гостиной. По пути она запихнула сумку во встроенный шкаф.

Она опустошила её и упаковала заново, когда никого не было рядом. Войдя в освещенную комнату, она прошептала:

– Это всего лишь я.

Он переспал с ней.

Следующим утром Джим проснулся с этой отстойной мыслью, и, пытаясь от нее избавиться, он повернулся на бок. Что сделало его «с добрым утром!» только хуже. Рассветные лучи пробивались сквозь штору на окне рядом с ним, и когда яркий свет задолбил по мозгам, он пожалел, что не зашпаклевал гребаное стекло «Шитроком».

Черт, он не мог поверить, что переспал с шикарной, но такой ранимой женщиной в своем грузовике, словно она была какой-то шлюхой. В то, что он вернулся сюда и наклюкался до состояния не стояния, верилось куда больше. И что он получил в итоге? Он паршиво чувствовал себя из-за того, что сделал, а с диким похмельем ему придется весь день забивать гвозди.

Отличный. План.

Скинув с себя покрывало, Джим взглянул на джинсы и фланелевую рубашку, которые надевал в клуб. Он вырубился прежде, чем смог раздеться, поэтому сейчас тряпки помялись в хлам. Ливайсы он наденет на работу, а вот рубашку, с другой стороны, нужно уберечь от двенадцатичасовой стройки. Она была его единственной «хорошей», что означало отсутствие пятен от краски, дыр, потертых манжеток и наличие всех пуговиц. Ну, это пока.

Джим разделся и зашвырнул рубашку на пизанскую башню из грязного белья у кровати.

Пробираясь к душевой кабинке, он напомнил себе, в чем преимущество не иметь много мебели. За исключением двух стопок одежды – чистой и той, что нужно постирать, – у него был лишь плетеный диван, доставшийся вместе с каморкой, стол и два стула. Вся мебель, к счастью, не препятствовала его пути к ванной.

Он быстро побрился и наспех принял душ; потом натянул боксеры, ливайсы и принял четыре таблетки аспирина. Следом надел нижнюю рубашку, носки и ботинки. На пути к выходу он подхватил ремень с инструментами и рабочую куртку.

Арендованная им квартира располагалась на последнем этаже служебного здания, напоминающего гараж, и он остановился на вершине лестницы, зажмурившись с такой силой, что пришлось обнажить зубы. Черт подери… от света, режущего глаза, казалось, что Солнце решило изменить земное притяжение и даже придвинулось чуть ближе, дабы скрепить сделку.

Он спустился по скрипящим деревянным ступеням. Двинулся по дорожке из гравия к грузовику. И всю дорогу испытывал такое ощущение, будто в ботинке торчит гвоздь.

Открыв дверь, он уловил запах парфюма и выругался. Картины произошедшего вернулись к нему, четкие до невозможности, и каждая из них подстегивала головную боль.

Продолжая ругаться и щуриться, он срулил с узкой дорожки и проехал мимо фермерского дома, принадлежащему его престарелому арендодателю, мистеру Перлмуттеру. Все время, пока Джим был арендатором, этот здоровый дом пустовал, окна были заколочены досками изнутри, а на крыльце никто не выставлял плетеное кресло.

В этом месте ему больше всего нравилось это вечное «никого нет дома» и уведомление о съезде через тридцать дней.

По пути на работу, он заскочил на заправку и купил большой кофе, сэндвич с индейкой и колу. В забегаловке пахло старой обувью и смягчителем ткани, и была велика вероятность того, что сэндвич приготовили на прошлой неделе в Турции, но он питался этой дрянью уже месяц, и все еще стоял на ногах, и значит, вреда она не приносит.

Через пятнадцать минут он гнал по Шоссе 151Н с солнечными очками на глазах, попивая свой кофе и чувствуя себя чуть более человеком. Стройка находилась на западном берегу Гудзона, и, свернув в ее сторону, он прикончил кофе и крепко ухватился за руль. Узкая дорога вдоль полуострова, благодаря сверхмощному оборудованию, которое прогоняли по незакатанной поверхности, была испещрена выбоинами, на что брюзжали и стенали амортизаторы грузовика.

• Предыдущая
• 8/97
• Следующая