Кладбище домашних животных - Кинг Стивен - Страница 42
- Предыдущая
- 42/101
- Следующая
– Что, Элли? – От Черча странно пахнет.
– Да? – спросил Луис. Его голос оставался совершенно равнодушным.
– Да, – устало ответила Элли. – Да! Раньше от него так никогда не пахло! Он пахнет словно.., словно ка-ка!
– Может, он вымазался в чем-то, моя сладкая, – сказал Луис. – Что бы это ни был за запах, рано или поздно он выветрится.
– Надеюсь, – сказала Элли, передразнивая какую-то престарелую даму. Потом она вышла.
Луис взял последнюю вилку, вымыл ее и закрыл кран. Он стоял возле раковины, вглядываясь в ночь, пока мыльная вода капала из сушки с громким звоном.
Когда шум капель смолк, Луис услышал, как завывает снаружи ветер. Пронзительно и дико он завывал. Ветер дул с севера и нес к ним зиму. Луис понял: он боится, просто глупо боится неведомо чего, как порой боишься, когда облака закрывают солнце или когда слышишь тихие звуки, идущие непонятно откуда…
– Тридцать восемь? – спросила Речел. – Боже, Луис. Ты уверен?
– Это вирус, – сказал Луис. Он попытался не дать Речел говорить дальше, потому что ее голос звучал обвиняюще и раздражал его сейчас. Она устала. Для нее этот день оказался чересчур долгим. Она с детьми пересекла чуть ли не полстраны. Элли уже крепко спала в своей комнате. Гадж лежал на их кровати в состоянии, которое лучше всего можно было охарактеризовать как полубессознательное. Луис уже час как начал давать ему тетрациклин.
– Но после тетрациклина лихорадка вернется.
– Ты же не станешь давать ему энфициклин или еще что-нибудь в таком духе?
Луис начал терпеливо объяснять:
– Если бы у малыша был грипп или какая-то инфекция, я обязательно сделал бы все так, как ты предлагаешь. Но тут что-то другое. У него какой-то вирус, а при вирусах лекарства, о которых ты говоришь, не так уж хороши. Он только чаще станет ходить в туалет и начнется обезвоживание организма.
– Ты уверен, что это вирус?
– Ладно, если ты с моим мнением не считаешься, поступай, как сочтешь нужным, – фыркнул Луис.
– Ты не должен на меня кричать! – закричала Речел.
– Я не кричу! – снова фыркнул Луис.
– Кричишь! – начала Речел. – Ты кри-кри-чишь! – И тут рот ее задрожал, и она закрыла лицо руками. Луис увидел большие серо-коричневые синяки у нее под глазами и встревожился…
– Извини, – сказал он и сел рядом с ней. – Боже, я не знаю, что на меня нашло. Речел, извини, Речел…
– Все в порядке, все в порядке, – ответила она, слабо улыбаясь. – Разве не это ты сказал мне однажды? Сука. А я так боялась, что ты прямо в аэропорту устроишь скандал, когда увидишь джемпер Гаджа. Я решила, может, я расскажу тебе все сейчас, пока ты чувствуешь, что виноват передо мной.
– Что-нибудь, за что можно устроить тебе скандал? – Речел слабо улыбнулась.
– Моя мама и папа подарили Гаджу десять обновок – сегодня он был в одной из них.
– Не заметил, чтоб на нем было что-то новое, – коротко сказал он.
– Я видела, что ты заметил, – заявила Речел и комично наморщилась, заставив Луиса рассмеяться, хотя он и не чувствовал желания веселиться. – И еще они подарили шесть новых платьев Элли.
– Шесть платьев! – только и сказал Луис, чуть не вскрикнув от возмущения. Неожиданно он разозлился и обиделся, потому что не мог сформулировать, почему именно злится. – Речел, зачем они сделали нам такой подарок? Почему? Мы ведь не нищие?… Мы все можем купить сами…
Луис замолчал. Гнев не давал ему говорить. На мгновение он увидел, как несет мертвого кота Элли через лес, перекладывая полиэтиленовый мешок из одной руки в другую.., и Ирвина Голдмена – этого грязного, старого пердуна с Лесного Озера, пытающегося купить внимание дочери неисчерпаемостью своей, известной на весь мир чековой книжки и известным на весь мир вечным пером…
На мгновение Луис почувствовал – еще чуть-чуть и он крикнет: «Он купил ей шесть платьев и все, а я тащил ее с….о кота! Я воскресил его! Так кто любит Елену больше?»
Но он проглотил эти слова. Никогда не скажет он ничего такого. Никогда!
Жена ласково прикоснулась к его щеке.
– Луис, – сказала она. – Одежду выбирали папа и мама вместе. Пожалуйста, попытайся понять. Пожалуйста. Они любят своих внуков и долго их не видели. И они уже старые. Луис, ты бы не узнал моего отца. В самом деле.
– Я его узнаю! – прошептал Луис.
– Пожалуйста, дорогой. Попытайся их понять. Попытайся войти в их положение. Это тебе не повредит.
Луис долго смотрел на жену.
– Ладно, – наконец сказал он. – Может, я и не прав, но мне кажется, что все именно так.
Речел открыла рот, чтобы еще что-то сказать, но тут Элли позвала из своей комнаты.
– Мама! Папа! Кто-нибудь!
Речел вскочила, но Луис заставил ее сесть.
– Оставайся с Гаджем, а я пойду посмотрю. – Он решил, что знает, почему кричит его дочь. Но он же выгнал кота из дома после того, как Элли пошла спать! Поймал его на кухне, когда Черч вынюхивал что-то вокруг своей миски, и выставил из дома. Луис не хотел, чтобы кот спал с Элли. Больше никогда этого не будет. Странные мысли о болезни, смешанные с воспоминаниями о похоронной конторе дяди Карла, полезли в голову, когда Луис представил себе Черча, спящего в кроватке Элли.
«Она понимает, что что-то не так; что Черч раньше был лучше».
Луис выставил кота из дома, но когда он вошел в комнату дочери, Элли сидела в кровати, сонная, а Черч растянулся на покрывале, словно тень летучей мыши. Глаза кота были открыты и слабо светились в темноте.
– Папочка, убери его, – почти простонала Элли. – Он так плохо пахнет!
– Ш-ш-ш, Элли. Спи, – сказал Луис, удивляясь, как спокойно он говорит. Неожиданно он подумал о том, что случилось утром после прогулки во сне, на следующий день после смерти Паскова; как почувствовал себя неудобно, нырнул в туалетную комнату, посчитав, что выглядит черт-те знает как. Но выглядел-то он нормально. И тут Луис удивился: сколько же людей ходят вокруг и знают ужасную тайну места, где раньше хоронили Микмаки?
«Да никакой тут нет тайны, черт побери. Просто кот!» Но Элли права. От кота теперь сильно воняло. Луис забрал кота из комнаты, отнес его вниз, пытаясь дышать ртом. Ужасный запах! Даже хуже, чем просто ужасный, если прямо говорить. Месяц назад Джад, зашедший на минутку, заметив, как балуются дети с банкой вонючего антисептика, сказал:
– Это не Шанель Номер Пять, так, Луис?
Но запах загноившихся ран, тех, что доктор Брасермунн из медицинского университета называл «не-плоть», был намного хуже, равно как и запах из неработающего каталитического конвертора в гараже.
А запах от кота был еще хуже. Откуда он брался? Но Луис легко уберет его, вымоет кота в броме, пока остальные – все трое – будут наверху. В первый раз Луис держал кота в руках, с того самого дня как тот почти неделю назад вернулся из мира мертвых. Кот лежал у него на руках, горячий и неподвижный, словно больной, и Луис удивился: «Волнует ли тебя хоть что-то, ты, ублюдок?»
Неожиданно Луис вспомнил о своем сне, когда Пасков свободно прошел сквозь закрытую дверь между кухней и гаражом.
«Может, и от кота нет убежища? Может, кот, словно призрак, может проходить сквозь двери?»
– В мешок тебя посадить, гадина? – прошептал Луис, но голос его прозвучал слишком грубо.
Неожиданно Луис решил: если попытаться посадить его в мешок, кот начнет сопротивляться и поцарапает его. Но пока Черч лежал совершенно неподвижно, распространяя скверный запах, глядел в лицо Луису, словно мог прочитать мысли человека.
Открыв дверь, Луис, может, немного грубовато, бросил кота в гараж.
– Уходи! – приказал он. – Убей мышь или еще кого.
Черч неловко приземлился. Его задние лапы разъехались, и кот упал. Казалось, он обжег Луиса полным ненависти взглядом, потом, покачиваясь, как пьяный, побрел прочь и исчез.
«Боже, Джад, – подумал Луис, – я хотел бы, чтоб ты держал свой рот на замке».
- Предыдущая
- 42/101
- Следующая
