Звезда сыска - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 58

• Предыдущая
• 58/63
• Следующая

Мне не оставалось ничего иного, как подать прошение об отставке и искать денег. Первое было просто, хотя и не быстро. Со вторым не получалось ничего! Я возненавидел самого себя, всех окружающих, а более всех господина Окунева, хоть он и не был передо мной виноват. Срок, отведенный им, подходил к концу, и тут я неожиданно встретил его самого недалеко от своего дома. Я решил заманить его к себе, якобы собирался вернуть долг, в самом же деле хотел уговорить ждать еще. Но проходной двор был так тих и так безлюден, а Окунев столь презрителен, да еще и жалость ко мне изволил демонстрировать, что я, сам того не ожидая от себя, вытащил нож и ударил его. Тщательно обыскал тело и забрал все мало-мальски ценное, решив инсценировать ограбление. Портсигар, часы, перстень — все сейчас же выбросил в воду, хоть и жалко было. Оставил только деньги и письмо, найденное при нем. Отчего-то я решил то письмо сначала прочесть, а уж потом уничтожить.

Тут Микульский вновь попросил воды, а сидевший за нами господин Вяткин перегнулся через скамью и обратился к товарищу прокурора:

— Иван Порфирьевич, выручайте! Одолжите бумаги, а то я два блокнота уже исписал, а больше у меня с собой ничего нет.

Иван Порфирьевич укоризненно покачал головой, но вынул из папки пачку чистых листов и протянул их журналисту.

— То письмо оказалось от тетки Окунева, — продолжил тем временем Микульский. — Тетка написала много чего, но главное заключалось в следующем: в молодости, проживая в Томске, встретила она красивого, порядочного, умного, богатого etc, etc.[69] Сыграли свадьбу. Дядя тетки — кто он был таков, в письме сказано не было, но чувствовалось, что очень богатый человек — среди прочих подарков преподнес молодым алмазы, стоимостью не менее чем в пятьдесят тысяч рублей. Те оказались в руках жениха и он, чтобы не держать при себе столь дорогую вещь, отнес их куда-то и спрятал. Первое время после свадьбы молодые супруги о тех алмазах не вспоминали, и так все было хорошо. Вскоре же, через считаные недели, тетка Окунева овдовела. Пришлось ей ехать в Москву, вступать в права наследства. Забот был полон рот. Про алмазы она порой вспоминала, но где они могут находиться, даже не предполагала. Муж мог оставить их на хранение тому же дяде. Но тот богател день ото дня, о таких вещах никогда не забывал, и мог обидеться на подобный вопрос. Мог муж положить их на хранение и в банк, но опять-таки банкиры не преминули бы об этом сообщить. Если опустить все подробности, то получалось так, что эта родственница изредка об алмазах вспоминала, но шагов к их розыску не делала. При ее богатстве это было понятным. А тут принялась она бумаги мужа читать, дневник его и нашла странную страницу. Там была пометка на арабском в два слова и странные ряды палочек Как раз случился радом человек знающий арабский язык — перевел ей, что те слова означают «тайник в доме». Тут-то она вновь вспомнила и про алмазы, и про то, что муж говорил, что скорее шутки ради, чем для дела, организовал на втором этаже в их томском дому небольшой схрон. Выходило, что запись эта для памяти была сделана. В шифре же координаты тайника указаны. «Ты, племянник, — заканчивала она письмо, — мой единственный наследник и большой любитель шарады разгадывать. Так что при удаче будет тебе подарок».

Я всему поверил сразу, ибо второй раз подряд судьба толкала меня в Томск. Но сердцем поверил, разумом стал проверять. Увы, слишком давно все это было. Да и спрашивать впрямую было бы неразумно. Стал я тогда искать людей из Томска или, на худой конец, в Томск собирающихся. Так и познакомился с артистами из той труппы, что сейчас в городе играет. Попросил под благовидным предлогом одного из этих людей навести для меня справку.

На этом месте его остановили и объявили перерыв. Адвокат кинулся было переговорить со своим клиентом, но тот лишь отмахнулся и дал арестантской команде увести себя. Господин Власов только руками смог развести вслед уводимому охраной Микульскому.

— Чувствую, что подрастеряет теперь господин адвокат клиентуру, — сказал нам Григорий Алексеевич.

— Этот не растеряет, — ответил ему подошедший к нам Дмитрий Сергеевич. — Этот вывернется, да еще все себе на пользу повернет. Но каков мерзавец Микульский, простите уж меня за грубые слова. За ним еще и в Петербурге убийство числится. Теперь точно процесс до самой весны тянуться станет.

— Да, придется вам, Дмитрий Сергеевич, за казенный счет столицу посетить, — шутливо сказал Иван Порфирьевич. — Или вы такому повороту не рады будете?

— И то правда, — согласился с ним следователь. — Во всем надо и хорошее уметь видеть.

— Отставка дело нескорое, — продолжил свой рассказ подсудимый после перерыва. — Если изначально я почитал ее за наказание, то позже уже и сам стремился к ней как можно быстрее. Зато ответ из Сибири успел получить: из старых газет стало ясно, что речь идет о племяннице купца Кухтерина. Кто такой Кухтерин, и в Санкт-Петербурге было известно прекрасно. Выходило, что в письме все правда. И я выехал в Томск. По приезде был уже столь уверен в скором и благополучном исходе, что поселился в лучшей гостинице, хотя не мешало мне быть экономнее, ведь денег при себе я имел не так уж много. Но зато получил возможность общаться с людьми высшего света. Но как найти нужный дом? Опять получалось: расспрашивать напрямую — ненужное внимание привлекать. Мучился я долго, но вам подробности о том ни с какой стороны не интересны. Помог, конечно, случай. Один из постояльцев моей гостиницы жаловался служащему на дороговизну проживания, просил рекомендовать приличную квартиру. Тот рекомендовал и добавил, что, мол, этот дом сам Кухтерин строил для своей племянницы и сомневаться, что квартира хорошая, не стоит. Надо ли говорить, что я опередил всех, сам снял ту квартиру и уже совершенно не сомневался, что стану богат в самом скором времени.

Но и тут вышла незадача. Шифр, хоть и выглядел простым, но поддаваться не желал. Я простодушно полагал, что едва окажусь в нужном месте, мне сразу удастся решить вопрос о нахождении тайника, хоть разгадав шифр, хоть и без него. Но не получалось решительно ничего. Я простукивал все стены, полы и потолки. Простукивал без пользы. Нашел повод обыскать и нижний этаж но с тем же результатом. Я уж готов был вскрыть полы и порушить стены. Но тут обратил внимание на то, что дом был перестроен, и решил заполучить план его первоначальной постройки. Это оказалось совсем несложным и более того — привело меня, наконец, к нужному результату. В планах дома подробно был изображен и паркетный пол второго этажа. Рисунок отдаленно напоминал шахматную доску, и стало ясно, что означают цифры шифра, а уж то, что эти палочки и галочки являются римскими цифрами, я догадался давно. Получалось, что указан нужный квадрат и нужная дощечка в нем. Так что не пришлось ничего ломать и крушить. Ларчик открывался совершенно просто, а главное, не был пуст!

Мне захотелось тут же отпраздновать находку, но было уже не на что. Я к тому моменту довольно долго на два дома жил, платил и за номер и за квартиру, ну и все прочее требовало расходов. Продавать алмазы было бы глупо, после огранки их цена должна была удвоиться. Это я понял сразу и даже заранее решил уехать в Швейцарию, где все это и организовать, а то где еще их огранить и продать наилучшим образом? Но продать прямо сейчас пару-тройку камней было необходимо, все едино деньги были нужны на дорогу. Я выбрал для этой цели полдюжины камней. Но идти к ювелирам или в ломбард не хотелось, лучше было все проделать тайно. И тут я вспомнил про трактирщика Елсукова!

Я не стал откладывать визит и отправился на Московский тракт сейчас же. Видели бы вы, как побледнел трактирщик когда, придя к нему, я назвал имя петербургского шулера! Видимо, имел причины бояться того. Но алмазы тем не менее покупать отказался. Может, испугался, а может, ничего в камнях не понимал, тем более что камни-то необработанные и выглядели невзрачно. Мы стали спорить, я почти кричал, что раз он сам не желает купить камни, то пусть найдет срочно другого покупателя. Он вынужден был обещать. Но обещал не вполне твердо.

• Предыдущая
• 58/63
• Следующая