Закон девяток - Гудкайнд Терри - Страница 15

Она повеселела и едва не рассмеялась вопросу.

— Так детская забава называется. Надо подбросить мячик в воздух, кинуть на землю джексы… то есть камушки или косточки, а потом успеть их все собрать, поймав при этом мячик той же самой рукой. Допускается только один отскок от земли. Чем больше джексов, тем точнее должен быть глазомер и быстрее реакция. Я в этой игре такая ловкая, что родители прозвали меня Джекс.

Алекс нахмурился, пытаясь свести концы с концами в этой истории.

— Постойте-ка… Но ведь когда вы только-только родились, вы же еще не могли этого делать, верно? Ну как же, дети вообще начинают увлекаться подвижными играми… не знаю… лет в пять, не раньше? Откуда ваши родители знали, что вы окажетесь такой ловкой?

Она продолжала шагать вперед, не поворачивая головы.

— Пророчество.

Алекс мигнул.

— Прошу прощения?

— Пророк сообщил им об этом еще до моего рождения. Он сказал, что все будут поражены быстротой моих рук и что люди именно это заметят во мне в первую очередь. Вот они и назвали меня Джекс.

Может, папа и мама девушки, столь доверчиво внимавшие словам какого-то самозваного ясновидца, входили в некую секту? Затем Алексу пришло в голову, что если ее родители и впрямь поверили предсказанию, то вполне могли заставить девочку постоянно упражняться, и вот почему Джекс действительно стала такой ловкой. Ему захотелось сказать ей об этом, однако он поостерегся. Пожалуй, лучше дать ей выговориться. Словом, свои вопросы он решил оставить на потом.

— Очень похоже на «Джека» — имя мальчика.

— Похоже, да не совсем. Меня назвали в честь игры, и мальчики тут ни при чем.

— Ну, не знаю… Мне все равно кажется, что имя очень мальчишеское.

— Только не у меня на родине.

— А где вы родились?

— Вы все равно об этом месте не слышали, — проговорила она после некоторого раздумья. — Очень далеко отсюда.

Джекс явно уклонялась от прямых ответов, но Алекс вновь решил: пусть все идет своим чередом.

Идя по коридору, он следил за ней краем глаза. Алекс любил наблюдать за людьми — изучать их позы, только им присущую манеру держаться, их отношение к окружающему миру, их пластику… Все это помогало точнее отобразить человеческие характеры.

Большинство людей выглядят на публике либо деловито, либо расхлябанно. Часто они сосредоточены лишь на своей конечной цели и не обращают особого внимания на то, что встречается им по пути. И это выражается в их манере держать себя. Те, что поглощены делами, нередко скованны и напряжены. Прочие погружены в себя и по сторонам не смотрят — такие двигаются более расслабленно. В основном люди заняты своими мыслями и не замечают, кто вокруг них, не подстерегает ли их какая-то опасность, — и язык телодвижений выдает их незащищенность. Таких людей легко застать врасплох. Именно за такими охотятся двуногие хищники.

Многие не отдают себе отчета, что жизнь — опасная штука, что кто-то может причинить им боль. Они никогда с таким не сталкивались, и людям просто не верится, что с ними может что-то случиться. Они сами себя ставят под удар.

А вот Джекс вела себя иначе. В ней не было напряженности и скованности; чувствовалось, что она всегда начеку, словно сжатая пружина, хотя двигалась эта девушка удивительно грациозно. Она была уверена в себе и подмечала все, что происходит вокруг. Алексу это немного напоминало повадки хищника. Мелкие, почти незаметные детали свидетельствовали о самообладании, почти пугающем, которое наверняка заставляло мужчин лишний раз задуматься, прежде чем подойти.

Если на то пошло, именно эта внимательность к окружающей обстановке приковывала к ней интерес Алекса. Джекс наблюдала за встреченными в коридоре людьми — за всеми без исключения, — но пользовалась при этом периферийным зрением. Каждый человек подвергался оценке, измерялось расстояние до него, делался вывод о наличии или отсутствии угрозы…

— Вы кого-то ищете? — наконец решился он задать прямой вопрос.

По-прежнему погруженная в раздумья, Джекс ответила:

— Да.

— А кого именно?

— Людей другого сорта.

В тот же миг Алекс дернул ее за угол и прижал к стене. Нет, он вовсе не собирался быть с ней грубым, однако ее слова задели в нем какую-то жилку и сразу последовала безотчетная реакция.

— Что-что вы сказали? — сквозь зубы процедил он.

Правой рукой он прижимал левое плечо Джекс к стене. Между ними находилась его картина. Левым предплечьем Алекс надавил женщине на глотку и при необходимости мог бы сломать ей трахею.

Не мигая она уставилась ему в глаза.

— Я сказала, что высматриваю людей другого сорта. А сейчас советую подумать над тем, что вы сделали, и убрать руки — медленно! Не то я перережу вам горло, а этого мне бы не хотелось… Алекс, я на вашей стороне.

Она чуть шевельнулась, и Алекса что-то кольнуло под нижней челюстью. Действительно нож. Он даже не заметил, как Джекс его выхватила, но понимал, что она не шутит.

Кроме того, он не был уверен, что окажется первым, если дело дойдет до схватки. Алекс никогда не жаловался на свою реакцию. С другой стороны, он и не собирался причинять ей вред — всего лишь хотел придержать.

Подумав секунду, он медленно опустил руку.

— Пару дней назад моя мать произнесла точно такие же слова.

— И что?

— Она лежит в психиатрической больнице. Когда я у нее был последний раз, она велела мне бежать. Прятаться от кого-то. И когда я спросил, от кого именно, она так и ответила: «От людей другого сорта»… А тут еще сообщили новости про двух убитых полицейских. Мать сказала: «Они ломают людям шеи». И после этого погрузилась в свой непостижимый мир. С той поры не произнесла ни слова. Это будет продолжаться несколько недель…

Джекс ласково сжала его локоть.

— Я искренне вам сочувствую, Алекс.

Он оглянулся по сторонам, опасаясь, что сцена привлекла чужое внимание. Да ни капельки. Окружающие, должно быть, приняли их за влюбленных, нашептывающих друг другу всякую нежную чепуху.

В Алексе кипела кровь, и, несмотря на умиротворяющий тон и ласковый жест этой странной девушки, он с трудом приходил в себя. Потребовалось порядочное усилие воли, чтобы расслабить сведенные судорогой челюсти.

Что-то случилось; что-то предельно серьезное. Теперь он всегда будет смотреть на Джекс другими глазами — и она это понимала.

— Я требую, чтобы вы объяснили, откуда вам знакомы слова, которые произнесла моя безумная мать!

Сейчас их глаза разделяла пара дюймов, но Джекс не отвела взгляд.

— Именно за этим я и пришла.

Обитая черной кожей дверь «Риджент-гриля» мягко закрылась. Полутемный зал без окон был словно специально создан для уединения. Алекс попросил хозяйку ресторанчика, крошечную даму ростом с лесного эльфа, с газовым шарфиком на шее, провести их в нишу. Если не считать пары пожилых женщин, обосновавшихся за центральным столиком под тусклой цилиндрической люстрой, других посетителей не было.

И все-таки Алекс не хотел сидеть спиной к залу. Причем Джекс, очевидно, тоже.

Они устроились в нише бок о бок, спиной к стене.

Стены заведения были обиты золотистой материей; мягкие кресла, ковры в синюю крапинку и скатерти цвета слоновой кости создавали спокойный, чуть ли не интимный, настрой, а этот укромный закуток казался совсем безопасным.

Хозяйка принесла меню, затем появился мальчишка и наполнил бокалы водой. Джекс еще раз оглянулась по сторонам и наконец заговорила:

— Боюсь, не так-то легко все это объяснить. Ситуация запутанная, а сейчас у меня нет времени вдаваться в подробности. Вам придется поверить мне на слово.

Алекс, однако, не был расположен к доверчивости.

— С какой стати? — без обиняков спросил он.

Девушка мягко улыбнулась:

— Потому что я, пожалуй, единственный человек на свете, который способен уберечь вас от перелома шейных позвонков.

— Скажите на милость… Это кто же мне собрался шею ломать?