Закон девяток - Гудкайнд Терри - Страница 46

У поста дежурного Алекс зарегистрировался в учетной карточке. Список коротенький — мало кто посещает девятый этаж. А вот и его собственное имя, оставшееся от предыдущего появления несколькими днями раньше. Он положил карточку на стол и знаком велел Джекс последовать его примеру.

— Надо расписаться и проставить время, — пояснил он вполголоса. — Вот здесь, под моим именем.

Девушка повиновалась. Алекс, между прочим, только сейчас узнал ее фамилию. Когда Джекс закончила, она толкнула карточку к ближайшей медсестре. Сутулый санитар-верзила уже успел заметить посетителей сквозь окошко медпункта и вышел к ним навстречу.

— Алекс! Я смотрю, вы сегодня не один? — улыбнулся Генри, не сводя глаз с Джекс.

— Здравствуйте, Генри. Вот, разрешите представить, моя невеста Джекс. Джекс, это Генри.

В отличие от большинства людей девушка и бровью не повела при виде на редкость здоровенного парня.

— Добрый день, Генри, рада с вами познакомиться.

Услышав собственное имя из уст столь привлекательной молодой особы, санитар вновь расплылся в улыбке.

— А знаете, я даже беспокоиться стал насчет Алекса. Но теперь вижу, что он просто поджидал встречи с правильной женщиной.

— В самую точку, — кивнул Алекс. Не желая оказаться втянутым в очередные расспросы на тему «давно ли вы знакомы», он поспешил перехватить инициативу. — Ну как там моя мама?

Генри пожал плечами:

— Да все то же. Сами знаете. По крайней мере в последнее время ведет себя тихо.

— Что ж, отлично, — буркнул Алекс, следуя за санитаром к могучей дубовой двери женского отделения.

Оглядывая коридор, Джекс приметила одного мужчину — местного пациента, — который следил за ними сквозь крошечное окошко в двери противоположного, мужского, крыла. Она отвернулась и стала смотреть, как Генри вытягивает ключи на стальном тросике, прикрепленном к катушке на его поясе. Санитар отомкнул замок, пригнулся к глазку, проверяя обстановку, и лишь затем распахнул тяжелую дверь.

— Во время последнего обхода я видел вашу мать в солярии. Наверное, она еще там… Желаю приятного визита. — Генри вручил Алексу пластиковый ключ для кнопки зуммера. — Когда закончите, позвоните.

Эти слова Алекс слышал сотни раз. Пора бы уже медперсоналу понять, что он давно усвоил местные правила…

Углубившись в длинный коридор, который вел к комнате отдыха, Джекс продолжала оглядываться по сторонам. Алекс знал, что она высматривает источники потенциальной опасности, хотя от столь тщательно охраняемого места вряд ли следует ожидать неприятностей. Впрочем, постоянная настороженность девушки начинала передаваться и ему.

— Нас теперь тоже здесь заперли? — спросила Джекс. — И в случае чего мы не сможем выбраться?

— Да, конечно. В противном случае то же самое могли бы проделать и здешние пациенты, а этого никому не хочется. Возвращаться будем тем же путем. Как я и говорил, снаружи здания есть аварийная лестница, — добавил Алекс, тайком показывая на пожарный выход, — однако дверь заперта. Ее может открыть только медицинский персонал. За дежурным постом находится обычная лестница, но она также заблокирована, как и лифт.

Добравшись до солярия, он увидел мать. Она в одиночестве сидела на диванчике у дальней стены.

Она повернула голову и увидела сына. По блеску в глазах Алекс смог сразу сказать, что мать его узнала.

— Мам, привет! — жизнерадостно воскликнул он, останавливаясь напротив.

Сегодня на ней были зеленовато-синие пижамные брюки и цветастый больничный халат с хлястиком. Алекс иногда приносил новые симпатичные вещи, но мать редко их надевала. Слишком далека она была от реальности, чтобы обращать внимание на свой внешний вид. Впрочем, в редкие минуты просветления миссис Рал попросту отшучивалась, говоря, что сберегает хорошую одежду на тот день, когда ее выпишут.

Алекс подозревал, что матери нет никакого дела до собственной внешности отчасти из-за психического расстройства. Именно что отчасти, ибо основная причина — препараты, которыми ее пичкали. Из-за торазинового сиропа она жила как бы в полусне: едва реагировала на происходящее, шаркала при ходьбе, не в силах поднять ноги. Медикаменты тяжким грузом придавливали ее разум.

К счастью, сегодня молодые люди пришли незадолго до выдачи очередной порции лекарств. За минувшие годы Алекс усвоил: шансы увидеть матушку более-менее просветленной возрастали, именно когда успело ослабнуть действие предыдущей дозы медикаментов. Это не раз наводило его на мысль, что она собой представляла бы и как могла бы общаться, не принимай она таких мощных препаратов. То, что с родной матерью невозможно нормально поговорить, просто изводило Алекса.

Конечно, он частенько интересовался у врачей, нельзя ли отменить торазин или хотя бы заменить его более мягким средством, однако доктор Хоффманн, заведующий психиатрическим отделением, был категоричен: в ее случае альтернативных нейролептиков не имеется. Увы-увы, говорил доктор Хоффманн, фармацевты еще не придумали достаточно мощный заменитель, способный подавить склонность миссис Рал к агрессии. Лишь торазин удерживает ее на грани человеческого облика, не позволяя окончательно впасть в неукротимое буйство.

А еще доктор Хоффманн напоминал, что Алексу вряд ли понравится, если его уважаемую матушку будут держать в смирительной рубашке двадцать четыре часа в сутки. К тому же это вредно для здоровья пациентки. Доктор говорил, что понимает чувства Алекса и тоже хочет, чтобы у миссис Рал была возможность максимально сохранить человеческое достоинство. Как раз такие лекарства и позволяют добиться требуемого эффекта.

Алекс так и не нашел убедительных контраргументов.

Мать привстала с потертого кожаного дивана и бросила на Джекс косой взгляд.

— Алекс, ты почему пришел?

Он с удовольствием отметил, что мать не только вспомнила его имя, но и произнесла вслух. Вот это была редкость из редкостей. Уж не в Джекс ли тут дело? Может, девушка действительно оказывает благотворное влияние?

— Да вот, решил тебя проведать. А еще я хочу тебя познако…

— Я велела тебе бежать и прятаться! Ты почему пришел? Ты должен прятаться!

— Мам, я помню. Ты совершенно права. Но видишь ли…

— Ты должен от них прятаться!

Алекс осторожно сжал локоть Джекс и мягко подтолкнул ее вперед. Ему отчаянно — до дрожи в коленях — хотелось, чтобы девушка понравилась матери.

— Вот, мам, моя подруга Джекс. Джекс, познакомься, моя мама Хелен Рал.

Девушка протянула ладонь.

— Очень рада с вами познакомиться, миссис Рал, — сказала она, тепло улыбаясь. — Теперь я знаю, откуда у Алекса такие проницательные серые глаза.

Мать пару секунд разглядывала предложенную руку, затем приняла ее и даже положила вторую ладонь сверху, придавая этому жесту гораздо менее формальный характер.

— Так вы с Алексом друзья? — спросила она, не отпуская Джекс.

— Да. Мы с ним хорошие друзья.

— Насколько хорошие?

Джекс улыбнулась:

— О, миссис Рал, мне очень небезразличен ваш сын.

— Такими друзьями не каждый может похвастаться, — вставил Алекс.

Мать некоторое время смотрела на него.

— Ты должен прятаться, — повторила она, притягивая Джекс к себе. — И вы тоже.

— Да, это очень правильный совет, — сказала девушка. — Как только мы отсюда выйдем, я помогу Алексу укрыться.

Мать кивнула:

— Хорошо. Вы оба должны прятаться.

Алекс тем временем проверял, чем заняты другие женщины в солярии. Внимание большинства было приковано к телевизору, а не к посетителям.

— Мам, — решился он, беря ее под руку. — Мне надо с тобой серьезно поговорить. Может, перейдем к тебе в палату?

Она безропотно позволила молодым людям вывести ее из солнечной комнаты в сумрачный коридор. На этот раз остальные пациентки проводили всю троицу взглядами; кое-кто принялся бормотать себе под нос. Одна женщина всплеснула руками, громко споря с кем-то невидимым.

Алекс с облегчением отметил, что соседка матери, Агнес, погружена в очередную «мыльную оперу» и не следит за их разговором. Пусть даже Агнес никогда не разговаривала, она частенько оставалась сидеть в палате, бесцеремонно разглядывая Алекса, пока он общался с матерью.