Между строк - Домагалик Малгожата - Страница 20

Малгожата,

та музыка, под которую я пишу тебе, прекрасно подходит к тишине за окном, к звездному небу над Франкфуртом и к тому, что я прочел в твоем последнем письме.

Итальянская модель хрипловатым голосом поет по-французски тихие баллады. Если бы я не знал, кто она, я мог бы подумать, что так петь может только внучка Джо Кокера. Та же самая унаследованная от деда хрипотца, только в другой октаве. По-честному, я не понимаю, о чем она поет, но допускаю, что песни о любви. Время от времени я разглядываю обложку диска, который лежит на стопке других перед моим компьютером. С нее смотрит прикрытая лишь тоненьким шифоном платья, открывающего плечи и глубокое декольте, прижавшаяся в мечтательном настроении к гитаре меланхоличная брюнетка, лежащая на полу. Такая женщина может петь только о любви. Более того — обязана петь. Потому что она безошибочно ассоциируется с любовью. Я помню свое восхищение музыкой этого диска почти пять лет тому назад, в 2003 году. Вскоре я выложил свои впечатления на своем сайте. А еще я помню фрагмент интервью, которое исполнительница дала одной из газет после выхода этого диска (Quelqu'un т'а dit, 2002). «Я хотела, чтобы эти песни были слегка обнаженными…» — сказала она итальянскому журналисту. Такими же, как она, слегка обнаженная на этой чувственной черно-белой фотографии с обложки. Помню, что мало кто, особенно в Польше, да и в Германии тоже, знал, как ее зовут. Разве что кто-нибудь из тех, что связаны с миром моды. Сегодня ее знает почти каждый: Карла Бруни. Тогда, в 2003 году, я и не предполагал, что восхищаюсь будущей первой леди Франции 2008 года.

Карла Бруни обаятельна, независима и, возможно, случайно получила главную роль в сериале, который ежедневно смотрит не только вся Франция, но и вся Европа и тот кусочек Америки, который знает, где находится Европа, в частности Франция. Сериал носит политико-эротический характер, а сценарий основан на реальных фактах с элементами придуманных фабул, которыми пестрят все издания, в особенности глянцевые, питающиеся сплетнями и скандалами. Николя Саркози и Карла Бруни, президент и звезда поп-музыки, идеально соединили то, что всегда привлекало французов: политику и секс. Когда Саркози, которого во Франции зовут просто Сарко, появился на фотографии, попавшей во все печатные издания Франции, где он держит руку на левом бедре Карлы, одетой в облегающие джинсы, из которых выглядывают черные трусики, то вся Франция вздохнула: половина от восхищения, а другая половина, католическая, — от смущения. Так или иначе, но эти вздохи наложились один на другой и стали слышны всем. Их услышали даже в Берлине, где тоже есть политики и у политиков есть женщины, которые тоже носят трусики, но показать их, трусики, публично — вещь абсолютно недопустимая, немыслимая. Честно говоря, даже после двух бутылок вина не могу себе представить нашего лидера, госпожу канцлера Ангелу Меркель, в подобных джинсах, позволяющих увидеть что-то там из ее белья. Да и не хочу себе такого представлять.

Но во Франции дело обстоит иначе, и там демонстрируют другие сериалы. Тот, что показывают над Сеной, мог бы называться «Было плохо, стало еще хуже». Саркози и Бруни чем дальше, тем больше движутся в неправильном направлении, а многие даже считают это направление неверным в принципе. Сарко, которого выбрали более восьми месяцев назад огромным большинством голосов, обещал своим избирателям лучшее будущее, уход от стагнации прошлого. Все больше французов постепенно приходят к пониманию, что, возможно, этот уход относился главным образом, а то и исключительно, к личной жизни господина президента. И потихоньку начинают тосковать по «скучной эпохе» правления Жака Ширака, который занимался Францией, ничуть не концентрируясь на своей персоне. Саркози словно король, и Франция — это он сам (был во Франции такой король, который понимал вещи аналогичным образом). В своем первом новогоднем послании к французскому народу Саркози, как подсчитали дотошные журналисты, 48 раз употребил местоимение «я», тогда как Ширак за все время своего президентства не употребил его ни разу. Для Пятой республики во Франции наступили новые времена. Николя Саркози отслеживает это время по совершенно новым часам «Патек-Филипп», модель 3940G, из белого золота, за 45 680 евро. Часы он нашел под новогодней елкой. Этот «символ минут счастья» он получил от мадам Бруни в качестве подарка на обручение. Президент в свою очередь отблагодарил свою музу не одним, а сразу двумя кольцами. Первое — Cupidon за 18500 евро, а второе — Coeur romantique за 19600 евро, как сообщила французская «Gala». Драгоценные красные камни, белое золото и бриллианты. Оба продемонстрировали миру свои подарки во время романтического путешествия в Египет, о котором минута за минутой, как о высадке человека на Луну, сообщали французская пресса и телевидение. Роман певицы и президента стал не только любимым народом ситкомом, но и делом всей нации. Настолько существенным, что по возвращении из Египта французский президент перед толпой корреспондентов со всего мира заявил в Елисейском дворце, что «Карла и он — это серьезно». Эрик Клэптон, Мик Джаггер и Дональд Трамп, а также многочисленные менее известные мужчины, с которыми Карлу Бруни ассоциируют постоянно и недвусмысленно, должны были просто опешить. Равно как и Наоми Кэмпбелл, Клаудиа Шиффер и Линда Евангелиста, которые вместе с Карлой демонстрировали белье на самых разных показах по всему миру, но ни одной из них не удавалось устроить частный показ для президента, причем такой большой страны. А если и удавалось, то во всяком случае не в брачную ночь.

Конечно, такое не всем понравится. Руками разводят не только епископы и оппозиция, но и так называемые мыслители. Известный французский философ Мишель Онфрэ предостерегает, что «Саркози совершает насилие над властью». Философствует он (по-моему, довольно грубо) и на тему самой Бруни. В интервью для немецкого «Der Spiegel» (январь 2008 года) он заявляет, что Бруни (и на это ты сама обратила внимание в своем письме) женский эквивалент донжуана. Правда, пресса три месяца романа Бруни и Саркози урезала до трех недель (я сам слышал, как Бруни сказала «три месяца»), но это для философа Онфрэ не играет никакой роли. Его больше печалит, что госпожа президентша завуалированно превозносит полигамию[36]. Причем политическую. Онфрэ досадно не только из-за множества мужчин у Бруни, в большей степени его беспокоит тот факт, что среди них были и политики-коммунисты, и крайне правые, и бедняки, и руководители крупных корпораций, не говоря уже о декадентах и наркоманах из мира поп-культуры. Бруни шла в постель с мужчинами, не обращая внимания на их политическую ориентацию, толщину кошельков или так называемые хорошие манеры. А это, согласно моралисту Онфрэ, понижает престиж не только Саркози, но и Франции.

Какая чепуха! Читая эти излияния, я еще больше полюбил Карлу Бруни и искренне желаю ей много счастливых мгновений на новом жизненном пути. Даже если он (этот путь) продлится лишь три месяца…

Bien cordialement,

ЯЛ, Франкфурт-на-Майне

Париж, вечер

Януш!

Когда я в последнее время куда-нибудь выбираюсь и думаю, что у меня будет время на чтение, я беру с собой книгу Дорис Лессинг. Здесь, в Париже, я читаю написанный ею тридцать лет назад роман «Лето перед закатом». Мне не хотелось бы показаться экзальтированной, но ее «Пятый ребенок» настолько повлиял на мое мировоззрение, что всплывает в моей памяти всякий раз, когда я думаю о смысле жизни или планирования событий. Ты порой не чувствуешь себя избранным, не считаешь, что тебе удается то, что не смогли другие, не думаешь, что можешь диктовать условия любви? Прочитай Лессинг.

Какой же она знаток женской души! Она умеет вытащить на белый свет все подавленные нами страхи, задавать вопросы, которые каждая из нас уже когда-то ставила перед собой. Поразительно то, что сама Лессинг всегда открещивается от феминистских взглядов. Она не верит в это движение (по ее мнению, оно полно противоречий и до сих пор не отвечает потребностям женщин), зато верит в житейскую мудрость, подкрепленную опытом самих женщин. Я именно так понимаю феминизм. При случае она не щадит Сартра с Симоной де Бовуар. Ее она считает одной из главных обманщиц или, если угодно, комедианток эмансипации.