Прекрасная лгунья - Милько Л. Г. - Страница 4
- Предыдущая
- 4/24
- Следующая
Пока шофер укладывал скудный багаж Сарачино рядом с громоздким потертым чемоданом и портпледом Милли, итальянец мельком взглянул на нее сквозь боковое окно и молча уселся на переднее пассажирское сиденье.
Милли облегченно вздохнула — слава богу, не придется сидеть рядом с ним. Чем дольше он будет держаться на расстоянии, тем меньше вероятность того, что он догадается, а уж с обязанностями компаньонки она как-нибудь справится. Благополучно пройдя паспортный контроль, где не обратили внимания на небольшое различие имен, Милли решила, что это еще один добрый знак.
Однако стоило им, пройдя контроль, оказаться в аэропорту, как он посмотрел на нее. В упор.
Темные глаза его цинично блеснули, окидывая ее взглядом с головы до ног, и у Милли екнуло сердце. Однако она все же приподняла подбородок и встретилась взглядом с этими холодными, презрительными глазами, твердя про себя, что он ни за что не догадается, кто на самом деле перед ним.
Кремовый льняной костюмчик Джилли с обтягивающей грудь жакеткой без воротника и узкой юбкой до колен выглядел достаточно вызывающим, чтобы обмануть его, тем более что вчера вечером он принял Милли за сестру даже в ее обычной скромной одежде, и этому не помешала простая короткая стрижка и отсутствие косметики, то есть то, что всегда отличало Милли от ее сестры.
Все же ее ноги, обутые в коричневые туфли Джилли на высоких шпильках, дрогнули, когда итальянец резко проговорил:
— Я рад, что ты немножко поблекла. Раскаяние? Не думаю. Скорее расстроена из-за того, что тебя поймали и везут обратно, расплачиваться за твои прегрешения.
Милли не очень поняла, что он имел в виду под «поблекла», и лишь смотрела, как завороженная, на его широкие плечи, приподнявшиеся и опустившиеся снова, что должно было показать его презрение. Лицо итальянца посуровело, он добавил:
— Ты скажешь, что тебя вызвали по семейным обстоятельствам, извинишься за то, что не звонила бабушке, и станешь проводить с ней время до тех пор, пока ты ей нужна. Деньги, которые ты украла, будут вычтены из твоей зарплаты, так что ничего получать не будешь. Это понятно?
Милли молча кивнула. Ее настроение упало еще ниже. Она будет работать на него бесплатно!
Своей банковской карточкой она воспользоваться не может, потому что после уплаты за квартиру на ее счету почти ничего не осталось. Пустить в ход кредитную карту? Об этом не может быть и речи. Она не позволит себе залезать в долги. Практически без денег, не считая пяти фунтовых банкнот и мелочи в кошельке, о том, чтобы разъезжать туда-сюда по выходным дням, если у нее таковые будут, и попытаться напасть на след сестры, не стоит и мечтать.
Стараясь не показать своего отчаяния и придать лицу уверенное выражение, как это сделала бы Джилли в сходных обстоятельствах, Милли спросила:
— А у меня будет личное время? Или вы будете запирать меня в комнате, синьор Сарачино, когда я не нужна вашей бабушке?
Изогнутая бровь приподнялась в презрительной гримасе.
— Надо же, как формально, — процедил итальянец. — Помнится, ты обращалась ко мне совсем по-другому, когда лезла в мою постель.
Объявили рейс, и он пошел к выходу, а Милли поплелась следом, думая о том, что он так ей и не ответил.
Покоясь в роскоши первого класса, Милли погрузилась в размышления. Краем глаза она видела четкий профиль итальянца, склонившегося над папкой, которую тот достал из кейса. Милли быстро отвернулась, ощущая, как в ней поднимается какое-то странное чувство. Значит, Джилли и итальянец были любовниками.
Почему это ее так потрясло? У сестры и раньше были любовники.
«Кое-что», как она называла свои любовные связи. «У меня кое-что с тем-то». Это продолжалось месяц или два, не дольше. Джилли быстро все надоедало.
Интересно, как было на этот раз? Может, Джилли влюбилась в красивого сурового итальянца? Милли, чувствуя, что краснеет, подумала, что вполне может этому поверить. Он необыкновенно привлекателен, действует точно магнит. Это чувствует даже она, несмотря на все его угрозы. В роли соблазнителя он наверняка неотразим.
Может, сестра ожидала, что Сарачино ответит на ее любовь? Надеялась, что он женится на ней? Даже по своей самонадеянности была уверена в этом? Этим можно объяснить ее опрометчивое обещание покрыть мамины долги с процентами. Все в облике итальянца говорит о богатстве. Вот почему такая шикарная девушка, как Джилли, согласилась на роль скромной компаньонки при старой леди. Просто чтобы быть поближе к человеку, которого она любила.
А когда поняла, что он и в мыслях не держал делать ей предложение, Джилли в отчаянии бросила все и тайком уехала.
Впрочем, этого нельзя знать наверняка, пока она не найдется, но версия согласуется с содержанием последней открытки, полученной из Флоренции, и с тем, что сказал жесткий, но такой красивый мужчина, сидящий рядом.
Думать о том, что сестра в беде — ее преследует этот бессердечный дьявол — и в отчаянии, потому что он разбил ей сердце, было так тяжело, что Милли стиснула зубы и поклялась себе: она разыщет Джилли и очистит ее имя. Близняшка всегда приходила ей на помощь, когда они жили вместе, и она оплатит свой долг перед ней.
Милли проснулась оттого, что ее тронули за рукав.
— Застегни ремень, мы садимся.
Милли непослушными руками пристегнула ремень. Ей казалось, что она больше никогда не заснет, по крайней мере в такой отвратительной компании, но бессонная ночь не прошла даром. Подавляя зевки, она в отвратительном настроении поплелась за итальянцем, и лишь когда они покинули Пизанский аэропорт и уже ехали по извилистым тосканским дорогам, он впервые заговорил с ней, вводя ее в замешательство своими испытующими взглядами, которые она скорее чувствовала, чем видела.
— Не пойму почему, но ты для бабушки единственный свет в окошке, — сухо проговорил он. — С тех пор как ты исчезла, она тоскует. Ты не станешь ни делать, ни говорить ничего такого, что может ее расстроить. Это ясно?
— Абсолютно.
Снова быстрый испытующий взгляд.
— И не горбься! На тебя посмотреть, так можно подумать, что тебя везут на каторгу. Скажи спасибо святому покровителю грешников, что так легко отделалась, — пробурчал итальянец. — Если бы бабушка не любила тебя, быть бы тебе сейчас в наручниках.
Милли глубоко вздохнула. Как только ей удалось не протянуть руки да не задушить этого отвратного типа, которого глаза б ее не видали! Будь на ее месте Джилли, ее любовь к нему как рукой сняло бы.
Решив ничего не отвечать, чтобы ненароком не выдать себя, она все же прислушалась к презрительному замечанию и выпрямилась.
При других обстоятельствах было бы очень приятно ехать в открытой спортивной машине по напоенной солнцем Тоскане, среди виноградников и выстроившихся рядами кипарисов и лимонных деревьев, глядя на возвышающиеся вдали крутые скалы.
Напряжение в душе нарастало с каждой милей, которую они проезжали, и когда за поворотом показалась мощеная дорожка, упирающаяся в кованые железные ворота, за которыми виднелась внушительная каменная вилла, Милли уже сидела как на иголках.
Как пройдет встреча с бабушкой Сарачино, удастся ли выдержать это испытание, не выдав себя? В Англии она думала, что внешнего сходства с сестрой и ее одежды достаточно, чтобы итальянец прекратил поиски настоящей Джилли, которую обвиняет в мошенничестве, краже и бог знает в чем еще. Но здесь все казалось гораздо труднее.
Приказав себе следить за каждым своим шагом, Милли вышла из машины, которую мрачный итальянец остановил напротив массивных дверей. Отдав ключи от машины появившемуся откуда-то невысокому сухощавому человеку, он повернулся к ней:
— Стефано отнесет твои вещи к тебе в комнату. Жди в холле, пока я подготовлю бабушку к твоему возвращению.
Вот уж нет!
С покорным видом Милли прошла следом за ним в прохладный холл и остановилась, глядя, как Сарачино, красивый и страшный, решительно шагнул к одной из резных дверей и исчез за ней.
- Предыдущая
- 4/24
- Следующая
