Регуляторы - Кинг Стивен - Страница 59

• Предыдущая
• 59/74
• Следующая

Словно дыра в земле обладала разумом!

Но в такой ситуации воображение чего только не нарисует. Слышатся странные звуки. А уж какие появляются идеи, лучше не вспоминать.

Вот и насчет Рэттлснейк номер один кое-какие идеи остаются со мной до сих пор. Я не собираюсь говорить, что там жили призраки, я не написал об этом даже в отчете, который не предназначался для посторонних глаз, но я не готов утверждать, будто призраков там нет вовсе.

В конце концов, где еще селиться призракам, как не в штольне, в которой нашли смерть живые люди? Но вот по другую сторону скалы (если я действительно видел красные искорки) обитали отнюдь не призраки.

Последняя сотня футов далась нам особенно тяжело.

Мне пришлось сжать волю в кулак, чтобы не рвануться к выходу мимо мистера Гейрина.

По его лицу я видел, что и он пытается устоять перед тем же чувством. И мы не побежали, возможно, потому, что не хотели пугать оставшихся снаружи членов семьи. А они наверняка перепугались бы, если б мы выскочили из штольни как угорелые. Мы вышли степенно, как и положено мужчинам, Гейрин с сыном на руках, который крепко спал.

Вот вам и наш “легкий испуг”. Миссис Гейрин и двое старших детей плакали, гладили Сета, целовали, словно никак не могли поверить, что он живой.

Сет проснулся, поулыбался им, но ничего связного сказать не смог, лишь что-то лепетал.

Мистер Гейрин, волоча ноги, отошел к маленькому металлическому сараю, где мы хранили взрывчатые вещества, и сел, прислонившись к нему спиной.

Он положил руки на колени, а потом уткнулся в них лбом. Я понимал, в каком он сейчас состоянии. Жена подошла к нему, спросила, все ли с ним в порядке, он ответил, что да, ему надо только немножко отдохнуть и перевести дух.

Я добавил, что мне короткий отдых тоже не помешает, и спросил миссис Гейрин, не сможет ли она отвести детей к вездеходу. Джеку, возможно, захочется показать младшему брату нашу Мисс Мо. Она рассмеялась, как смеются, когда хотят показать, что не находят в шутке ничего забавного.

— Думаю, на сегодня нам достаточно приключений, мистер Саймс. Я надеюсь, вы поймете меня правильно. Сейчас я больше всего хочу уехать отсюда.

Я ответил, что понимаю, а она, в свою очередь, сообразила, что мне надо переговорить с ее мужем наедине. Собственно, насчет отдыха я тоже не солгал. Ноги у меня были как ватные. Я подошел к хранилищу и сел рядом с мистером Гейрином.

— Если мы сообщим о случившемся, будут большие неприятности. И компании, и мне. Надеюсь, меня не уволят, но дело может дойти и до этого.

— Я никому не скажу ни слова. — Гейрин поднял голову, посмотрел мне в глаза. Он плакал, и вряд ли кто-нибудь стал бы его в этом упрекать. Любой отец заплакал бы, пережив такое потрясение.

У меня самого на глаза наворачивались слезы.

Даже потом, когда я вспоминал, как нежно Гейрин надевал на ребенка сапожок, к горлу подкатывал комок.

— Я был бы вам очень признателен.

— Ерунда, — отмахнулся он.

— Не знаю, как мне вас благодарить. Даже не знаю, с чего начать.

Тут я почувствовал закипающее во мне раздражение.

— Перестаньте. Мы оба заварили эту кашу, и слава Богу, что все так хорошо закончилось.

Я помог Гейрину подняться, и мы вместе двинулись к остальным. Уже миновав большую часть пути, он остановил меня, положив руку на плечо.

— Не следует туда никого пускать. Даже если инженеры укрепят штольню. Что-то там не так.

— Я знаю, — кивнул я. — Почувствовал на собственной шкуре.

В тот момент я думал об ухмылке, застывшей на лице мальчика, ухмылке, от которой много месяцев спустя у меня по спине пробегала дрожь. Я чуть не сказал, что его сын тоже почувствовал затаившееся в штольне зло. Но в последний момент решил промолчать. Какой прок был бы от моих слов?

— Будь моя воля, я бы бросил в штольню заряд динамита, чтобы завалить ее до самого низа. Это могила. Пусть мертвые в ней и покоятся.

— Неплохая идея, — согласился я. И Господь, похоже, придерживался того же мнения, потому что две недели спустя взрыв таки прогремел. Насколько мне известно, безо всякой на то причины.

Гейрин рассмеялся и покачал головой.

— Мы сейчас уедем, и через два часа я не смогу поверить, что все это произошло наяву.

Я ответил, что, может, это и к лучшему.

— Но одного я забыть не смогу, — продолжил он. — Как говорил сегодня Сет. Не просто произносил слова или даже фразы, которые могли понять близкие родственники. Он по-настоящему говорил. Такого мы еще не слышали.

— Мистер Гейрин помахал рукой жене и детям, которые уже забрались в вездеход. — Если он смог заговорить один раз, значит, заговорит еще.

Я надеялся, что заговорит.

Мне бы этого хотелось.

Мальчик меня заинтересовал. Когда я отдал ему Касси, он улыбнулся и поцеловал меня в щеку. Нежно поцеловал, но я уловил на его коже запах шахты.., запах костра, эдакую смесь запахов золы, кофе и мяса.

Мы распрощались с Китайской шахтой, и я отвез Гейринов к трейлеру, где они оставили свой автомобиль. На нас, я отметил, никто особого внимания не обратил, хотя мы проехали по Главной улице.

В жаркий воскресный день, ближе к вечеру, Безнадега превращалась в город-призрак.

Я помню, как стоял у лесенки, ведущей в трейлер, и махал им рукой, когда они направлялись навстречу ужасной трагедии, поставившей точку в их путешествии: сестра Гейрина написала мне, что их расстреляли из проезжавшего мимо автомобиля.

Они все помахали мне в ответ… за исключением Сета. Что бы ни таилось в старой штольне, я думаю, нам повезло, что мы выбрались оттуда. Сет — единственный из всей семьи, переживший побоище в Сан-Хосе.

Раньше его назвали бы “заговоренным”.

Как я уже указывал, в Перу мне часто снились черепа, устилавшие пол штольни.

Я пытался разобраться, что же произошло в тот день, но ничего у меня не выходило, пока я не прочитал письмо Одри Уайлер, которое дождалось моего возвращения из Перу. Конверт Салли потеряла, но адрес запомнила; “В горнорудную компанию города Безнадеги”.

Прочитав письмо, я еще больше укрепился в мысли, что с Сетом что-то случилось, пока он находился под землей, что-то такое, о чем лгать не следует, но я тем не менее солгал. А как мне было не солгать, если я понятия не имел, что могло с ним случиться? Но вот его улыбка… Вернее, ухмылка.

Мальчик был хороший, я радовался, что он не погиб в Рэттлснейке (а мог погибнуть, мы все могли) или в Сан-Хосе, но. Улыбка эта не могла принадлежать этому мальчику. Хотелось бы пояснить это мое утверждение, но нечем.

И вот о чем еще я хочу сказать. Вы помните, я рассказывал, что Сет упоминал о “старой шахте”, но тогда я не связывал его слова со штольней Рэттлснейк, потому что о нашей находке не знали даже в городе, не говоря уже о приезжих из Огайо.

Так вот, я задумался над его словами, стоя у трейлера и наблюдая, как опускается пыль, поднятая колесами их автомобиля. Вспомнил я и о том, как малыш вбежал в трейлер и сразу бросился к аэрофотографиям Китайской шахты на доске объявлений, словно бывал здесь тысячу раз.

Словно он знал. Тогда у меня возникла идея, от которой все похолодело внутри.

Я вошел в трейлер, понимая, что есть только один способ вновь обрести душевное равновесие.

Снимков было шесть. Сделали их весной по заказу компании.

Я снял с кольца для ключей увеличительное стекло и начал внимательно разглядывать фотографии одну за другой. Живот скрутило, организм словно подсказывал мне, что я сейчас увижу.

Аэрофотосъемка проводилась задолго до того, как очередной взрыв вскрыл штольню Рэттлснейк, поэтому ее на снимках быть не могло. И все же она там была! Помните, я написал, как мальчик стучал пальцем по фотографиям, говоря:

“Вот она, вот что я хочу посмотреть, вот шахта”? Мы думали, он говорит о карьере, потому что снимали-то с самолета карьер. Но с помощью увеличительного стекла я смог увидеть отпечатки, которые его пальцы оставили на глянцевой поверхности фотографий. Они все были на южном склоне, именно там, где мы позже нашли штольню.

• Предыдущая
• 59/74
• Следующая