Голод - Смит Лиза Джейн - Страница 26

• Предыдущая
• 26/41
• Следующая

– «Бонни в последнее время почти так же несносна. Всегда старается показаться важной особой. В этом учебном году она решила представляться медиумом, чтобы другие обратили на нее внимание. Будь Бонни и правда медиумом, она бы быстро прикинула, что Елена просто ее использует».

Последовала неловкая пауза, а затем Елена спросила:

– Это все?

– Нет, тут еще есть немного по поводу Мередит. «Мередит не делает ничего, чтобы все это безобразие остановить. На самом деле она вообще ничего не делает; она только наблюдает. Кажется, она просто не способна действовать, только может про всякую всячину разговаривать. А, кроме того, я слышала, как мои родители обмениваются мнениями про ее семью – неудивительно, что Мередит никогда о ней не упоминает». А это, интересно, о чем?

Мередит даже не шевельнулась, и в мутном свете Елена смогла различить лишь ее шею и подбородок. Наконец Мередит тихо вымолвила:

– Это не имеет значения. Давай дальше, Бонни, ищи что-нибудь про дневник Елены.

– Попробуй где-нибудь около восемнадцатого октября. Именно тогда он был похищен, – предложила Елена, откладывая в сторону все остальные вопросы. Она задаст их Мередит чуть позже.

Никаких записей от восемнадцатого октября или за последующий уик-энд в дневнике не оказалось. В последние недели Кэролайн вообще очень мало записывала. И никто из них троих в дневнике больше не упоминался.

– Ну, все, – подытожила Мередит, садясь на кровать. – Этот дневник бесполезен. Если только мы не хотим ее шантажировать. В смысле – мы никому не станем показывать дневник Кэролайн, если она не покажет твой.

Поначалу идея показалась заманчивой, однако Бонни быстро обнаружила изъян.

– Но здесь нет ничего плохого про Кэролайн; здесь только жалобы на всех остальных. В основном на нас. Ручаюсь, Кэролайн очень бы понравилось, если бы ее дневник прочли вслух перед всей школой. Это был бы день ее торжества.

– Так что же нам с ним делать?

– Положить на место, – устало промолвила Елена, обводя фонариком темную комнату. Ей показалось, что сейчас, после обыска, все в комнате выглядело как-то по-другому. – Нам просто придется и дальше притворяться: мол, мы не знаем, что дневник у нее. И надеяться на какой-то другой шанс.

– Хорошо, – согласилась Бонни. Тем не менее она продолжила листать тетрадку, временами возмущенно фыркая или шипя. – Нет, вы только послушайте! – наконец воскликнула она.

– Нет времени, – бросила Елена.

Она собиралась продолжить, но тут в разговор вмешалась Мередит, и ее тон был настолько непререкаемым, что он мигом привлек к себе внимание подруг.

– Машина!

Девочкам потребовалась всего одна секунда на то, чтобы убедиться: на подъездную дорожку у дома Форбсов действительно подкатывает автомобиль. Глаза и рот Бонни мгновенно округлились. Сидя на кровати с дневником в руках, она казалась парализованной.

– Вперед! – скомандовала Елена, выхватывая у нее дневник. – Ну, давайте же! Выключайте фонарики. Пробираемся к задней двери.

Но они уже и сами двигались. Мередит подталкивала Бонни вперед. Елена быстро опустилась на колени и подняла матрас. Другой рукой она сунула дневник на место. Пружины кольнули ладонь, когда тяжелый двуспальный матрас придавил ее руку. Еще несколько раз подтолкнув дневник подальше, Елена встала и поправила покрывало.

Уходя, Елена еще раз лихорадочно оглядела комнату. Времени поправлять что-то еще уже не оставалось. Пока она с молчаливой поспешностью двигалась к лестнице, до нее донесся звук поворачивающегося во входной двери ключа.

Дальше последовало что-то похожее на кошмарную игру в пятнашки. Елена прекрасно понимала, что специально никто ее не преследует, но, тем не менее, ей казалось, будто семья Форбсов решительно настроена обнаружить ее в своем доме. Когда она повернула к лестнице, голоса и огни заполнили коридор. Елена убежала от хозяев дома в последний дверной проход по коридору, и они, как будто зная туда за ней последовали. Форбсы пересекли лестничную площадку и оказались как раз за дверью главной спальни. Тогда Елена повернула к соседней ванной комнате, но затем увидела, как под закрытой дверью оживает полоска света, отрезая ей путь к спасению.

Елена оказалась в ловушке. Родители Кэролайн могли войти в любой момент. Увидев двухстворчатую дверь, ведущую на балкон, Елена в тот же миг приняла решение.

Снаружи воздух был прохладен. Отчаянно задыхаясь, она заметила, что изо рта у нее идет пар. В комнате, оставшейся позади, вдруг вспыхнул желтый свет, и Елена отступила еще дальше влево по балкону, стараясь остаться незамеченной. Затем последовал звук, которого она больше всего боялась: ручка балконной двери щелкнула, и портьеры тут же раздулись внутрь.

Елена лихорадочно огляделась. Спрыгивать на землю было слишком высоко, а для альпинистского спуска никаких уступов было не видно. Оставалась только крыша, но туда тоже никак не вскарабкаться. Тем не менее какой-то инстинкт заставил Елену попытаться, и она была на перилах балкона, нашаривая какую-нибудь зацепку над головой, когда на фоне тонких портьер появилась тень. Чья-то фигура почти уже показалась на балконе, когда Елена вдруг почувствовала, как кто-то хватает ее за поднятые руки и вытягивает наверх. Она машинально толкнулась ногами и в следующий миг оказалась на покрытой дранкой крыше. Пытаясь успокоить неровное дыхание, Елена повернула голову, чтобы взглянуть на своего спасителя, – и обмерла.

– Не зря моя фамилия Сальваторе, – сказал Дамон. – В переводе – спаситель. – Его белоснежные зубы сверкнули в темноте.

Елена опустила взгляд. Козырек крыши не давал толком взглянуть на балкон, но она явственно слышала, как там кто-то шаркает. Однако на погоню это совершенно не походило, и ничто не указывало на то, что слова Дамона были услышаны. Вскоре до Елены донесся звук закрывающейся балконной двери.

– А я думала, твоя фамилия Смит, – откликнулась она на слова Дамона, все еще глядя вниз, во тьму.

Дамон рассмеялся. Лишенный нервности, свойственной Стефану, его смех был невероятно привлекателен. И Елена вдруг почему-то подумала о радужных отблесках на вороньих крыльях.

Тем не менее этот смех не одурачил ее. Каким бы очаровательным Дамон ни казался, он был так опасен, что это почти превосходило пределы человеческого воображения. Это лениво-грациозное тело было в десять раз сильнее тела обычного человека. Эти томные темные глаза могли идеально видеть в ночи. Эта длиннопалая рука, которая вытянула Елену на крышу, могла действовать с невероятной стремительностью. И, самое страшное, острый разум Дамона был разумом убийцы. Хищника.

Елена ясно ощущала все это за его непринужденно-расслабленной внешностью. Дамон резко отличался от обычного человека. Он так долго жил охотой и убийством, что позабыл все остальные способы добычи себе пропитание. И Дамон откровенно наслаждался этим, не борясь с природой, как это делал Стефан, а просто купаясь в удовольствии. У него не осталось никакой морали и никакой совести. И вот с таким существом Елена оказалась наедине поздним вечером.

Она отшатнулась от него, готовая в любую секунду начать отчаянно отбиваться. Елене следовало моментально собрать всю свою злость, помня о том, что Дамон проделал с ней во сне. С другой стороны лишний раз показывать свое раздражение никак не следовало. Дамон прекрасно знал, в какую ярость она должна была прийти, но он лишь рассмеялся бы, если бы Елена ему об этом рассказала.

Елена наблюдала за ним тихо, пристально, ожидая следующего его хода.

Однако Дамон не двигался. Эти ладони, способные действовать со скоростью рассерженной кобры, неподвижно покоились на коленях. А вот такое выражение лица Елена уже однажды у него видела. В тот первый раз, когда они встретились, в глазах Дамона читалось то же настороженное, невольное уважение. Однако тогда в них проглядывало также и удивление. Теперь никакого удивления там и в помине не наблюдалось.

• Предыдущая
• 26/41
• Следующая