Война и антивойна - Тоффлер Элвин - Страница 11

В 1942 году Александр де Северски в своей пророческой книге «Победа через воздушную мощь» побуждал Соединенные Штаты разрабатывать самолеты, способные пролетать 6000 миль — что тогда казалось невозможным. Сегодня — даже если оставить в стороне возможность размещения оружия в космосе — вряд ли есть на земном шаре хоть одна точка, в которую нельзя было бы хотя бы в теории поразить с помощью межконтинентальных баллистических ракет, авианосцев, подводных лодок, бомбардировщиков с дозаправкой в воздухе или сочетанием этих и других систем оружия. С любой практической точки зрения расширение дальнобойности оружия достигло своего земного предела.

И то же самое со скоростью. В июне 1991 года министерство обороны США представило лазер, способный давать мощность в миллионы ватт, являющийся составной частью системы ПРО. Этот лазер, если его точно навести, может подстрелить ракету противника со скоростью света, выше которой, как утверждает наука, не бывает.

А о поражающей силе — убойная сила обычного оружия была увеличена на пять порядков от начала промышленной революции и до наших дней. Это значит, что в наше время неядерное оружие в среднем в 100 000 раз мощнее, чем было, когда паровая машина и фабрика стали изменять наш мир. А чтобы представить себе силу ядерного оружия, достаточно вообразить 100 или 1000 Чернобылей. Лишь в последние пятьдесят лет стали всерьез обсуждаться сценарии конца света.

Короче говоря, три разных линии военного развития в наше время резко сошлись. Дистанция, скорость и убойная сила достигли своих внешних пределов примерно одновременно — за последние полвека. Один этот факт уже оправдал бы термин «Революция в военном деле». После эндшпиля.

Хотя этим фактом дело не исчерпывается. Дело в том, что в 1957 году, всего через двенадцать лет после первой атомной бомбы, в небо взлетел Спутник, первый в мире космический корабль, и для военного дела открылась совершенно новая область. Космос изменил способ ведения наземных операций в смысле наблюдения, связи, навигации, метеорологии и тысячи других вещей. Ни один из прежних прорывов, от первого использования морей или воздуха как среды для военных действий, не сравнится по своим долговременным последствиям с выходом в космос.

Несколькими годами позднее, объявляя об усилиях США по высадке человека на Луну, президент Джон Ф. Кеннеди объявил, что хотя «никто не может точно сказать, каково будет значение овладения космосом», вполне может быть, что «космос явится ключом к нашему будущему на земле».

Эти качественные и фантастические изменения в природе войны и военного дела произошли всего за каких‑нибудь сорок — пятьдесят лет, в тот самый момент, когда доминирующая цивилизация земли — Вторая волна, или индустриальное общество, начала свой путь к закату. Они произошли в эндшпиле промышленной эпохи, и примерно в то время, когда начали формироваться общество и экономика нового типа. Некоторые государства еще индустриализуются, но третья волна постиндустриальной цивилизации нарастает в США, Европе и Азиатско — Тихоокеанском регионе.

Все это позволяет объяснить, почему ожидающая нас впереди военная революция будет куда глубже, чем большинство обозревателей пока что себе представляют. Военная революция в полном смысле слова происходит только тогда, когда возникает новая цивилизация, бросающая вызов старой, когда преображается общество целиком, вынуждая изменения своих вооруженных сил одновременно на всех уровнях — от технологии и культуры до организации, стратегии, тактики, обучения, доктрины и снабжения. Когда это происходит, преобразуются и отношения между вооруженными силами, с одной стороны, и экономикой и обществом — с другой, и военное равновесие сил на земле рушится.

Революция столь глубокая происходит весьма редко.

На протяжении всей истории человечества люди воевали так же, как работали.

Вопреки романтическому поверью, что жизнь в древних племенных общинах была гармоничной и мирной, кровавые битвы наверняка случались и в досель — скохозяйственных, кочевых и пасторальных группах. В своей книге «Эволюция войны» Морис Р. Дейви пишет о «непрестанной межгрупповой вражде, из которой столь многие первобытные племена» никогда не вылезали. Эти малые группы воевали ради мести за убийство, ради захвата женщин, ради доступа к богатой белком дичи. Но насилие не есть синоним войны, и лишь впоследствии конфликт принял истинный характер войны как таковой — кровавого столкновения между организованными государствами.

Когда аграрная революция запустила первую великую волну перемен в человеческой истории, она постепенно привела к образованию самых ранних досовременных обществ. Она породила постоянные поселения и многие другие политические и социальные новшества. И среди них, несомненно, одним из важнейших явилась сама война.

Сельское хозяйство послужило для войны вынашивающим чревом по двум причинам: оно дало общинам возможность производить и накапливать добавочный экономический продукт, ради которого стоило воевать. И оно ускорило развитие государства. Это и послужило основами того, что мы теперь называем военным делом.

Конечно, не все прежние войны велись ради экономических целей. В литературе о причинах войн их указываются десятки — от религиозного фанатизма до врожденной агрессивности вида. И все же, говоря словами покойного Кеннета Боулдинга, выдающегося экономиста и борца за мир, война «совершенно отлична от простого разбоя, налетов и случайного насилия… Она требует… излишка провизии, созданного сельским хозяйством, собранного в одном месте и переданного в распоряжение одной власти».

Связь между войной и почвой была совершенно ясна стратегам и воинам прошлого. Великий правитель области Шан в Древнем Китае создал для государственных деятелей манускрипт, как Макиавелли через 1800 лет после него. И в нем правитель Шан говорил: «Для мира стране нужно сельское хозяйство и война». Правитель области Шан служил династии Цинь с 359 по 338 г. до н. э. Снова и снова он в своем военно — политическом учебнике советует правителю держать народ в невежестве и всячески избегать обрядов, музыки и любого веселья, которое может отвлечь умы людей от земледелия и войны. «Если тот, кто правит страной, может развить плодородие почвы в полной мере и заставить людей биться насмерть, то слава и выгода будут умножаться взаимно».

Если населения не хватает, то правитель Шан учит князя поощрять иммиграцию солдат своих феодальных соседей. «Пообещай им на десять лет освобождение от военной службы и поставь их работать на земле, освободив тем самым имеющееся население для ведения войны». Предписания правителя Шан о поддержании воинской дисциплины рисуют его образ мыслей: «В бою пять человек организуются в отделение, если один из них погибает, остальных следует обезглавить». С другой стороны, победоносные военачальники должны награждаться зерном, рабами или даже «платящим подати городом из 300 семей».

Правитель Шан был приблизительно современником Суньцзы, книга которого «Искусство войны» стала классикой. В предисловии к недавнему изданию этой работы Сэмюэл Б. Гриффите пишет: «Весной и осенью армии были малы, плохо организованы, обычно возглавлялись неумелыми начальниками, плохо обучены и снабжались кое‑как. Многие кампании кончались катастрофой просто потому, что войска не могли найти себе еды… Вопросы обычно решались за день. Конечно, случались и осады городов, и иногда армии находились в поле продолжительное время. Но такие операции не были обычными».

Через несколько столетий в древней Греции положение вещей не слишком отличалось от описанного в вопросах провизии и земледелия. Производительность аграрного общества была настолько низка, а добавочный продукт столь незначителен, что более 90 % всей рабочей силы должно было использоваться в земледелии. Уход сына на военную службу мог означать для семьи экономическую катастрофу. Таким образом, согласно историку Филиппу М. Тейлору, война в Греции была «сезонной работой, на которую солдаты — добровольцы являлись в основном из крестьянских хозяйств, которые в зимние месяцы не требовали внимания».