Война и антивойна - Тоффлер Элвин - Страница 55

Эта радикально новая ситуация девяностых подтвердила предупреждение ядерного стратега Томаса Шеллинга от 1975 года: «В 1999 году мы не лучше сможем контролировать перемещение по свету атомного оружия, чем сегодня — миниатюрных пистолетов, героина или порнографии».

Все это наводит некоторых пессимистов на мысль, что ядерное оружие вообще не поддается контролю. Некоторые согласны с мрачными заключениями Карла Билдера, стратегического аналитика корпорации РЭНД. Многие его коллеги считают пессимизм Билдера чрезмерным, но он был первым директором по ядерной защите в Комиссии ядерного регулирования США, и отмахнуться от его мнения было бы неверно. Одно время Билдер полностью отвечал за безопасность ядерных материалов в руках гражданских организаций в США, и некоторые из этих материалов могли считаться бомбой.

Он полагает, что главная атомная проблема будущего возникнет вообще не от национальных государств, а от тех, кого мы в своей книге «Переход власти» называем «глобальными гладиаторами». Это террористические организации, религиозные движения, корпорации и другие негосударственные силы — и многие из них, как говорит Билдер, могут получить доступ к атомному оружию.

Слушая его, можно представить себе, как ИРА объявляет о наличии собственной атомной бомбы. Обращение к Би — би — си предупреждает, что: «Если британские войска не очистят Северную Ирландию в течение семидесяти двух часов, устройство будет приведено в…» Бомбисты, частично разрушившие Центр мировой торговли в Нью — Йорке, могут стереть с лица земли Уолл — стрит, если кто‑то поумнее вложит им в руки тактическую атомную бомбу. Когда‑нибудь, считает Билдер, даже такие организации, как Медельинский картель, смогут построить свою атомную бомбу.

Как гласит статья в «Экономисте»: «Уже было более пятидесяти попыток вымогательства денег у Америки путем ядерных угроз, и некоторые были пугающе правдоподобными». Хуже того, к списку угроз сейчас надо прибавить еще один, который многие не замечают. Искать себе атомную бомбу могут не только правительства, террористы и наркобароны, но и «полевые командиры».

Их часто упускают из виду специалисты по контролю над вооружениями, но их много в мире частных армий, находящихся под властью местного политического или финансового босса. Эквивалент «полевых командиров» можно найти от Филиппин и Сомали до Кавказа, где слаба власть центрального правительства. Все чаще возникают эти частные армии по мере распада национальных сил бывшего Советского Союза. И есть причины верить, что мафиозные бизнес — группы в России кормят, одевают, содержат и контролируют целые подразделения бывшей Советской Армии. Короче, возвращаются частные армии, наемники и кондотьеры Первой волны. От мысли, что в руки таких местных генералиссимусов может попасть атомная бомба, холодок бежит по спине.

Но билдеровский сценарий распространения заставляет нас взглянуть в глаза крайности. Подобно пороху, говорит он, «ядерное оружие будет распространяться… я даже пойду дальше и скажу, что даже если не при моей жизни, то в предвидимом будущем оно попадет в руки даже отдельных лиц. Частное лицо сможет построить атомное устройство из материалов, имеющихся в свободной продаже».

Мафиозные семейства, фанатики «Ветви Давида», архаичные троцкистские группочки, маоисты «Сенде — ро Люминозо», вожаки бант в Сомали или Юго — Восточной Азии, сербские нацисты и даже, быть может, психи — одиночки смогут держать целые страны в заложниках ради выкупа. И хуже того, считает Билдер: «Противника не остановить ядерной угрозой, если у противника нет общества, которому угрожать». Так что, говорит он, нас ждет «ужасающая асимметрия».

Эффективность той плотины, что должна сдерживать поток оружия массового поражения, страдает не только от неработающих договоров и инспекций, но и от лоскутного одеяла контроля экспорта. Принятые разными правительствами ограничения экспорта предположительно предотвращают перевозку компонентов и материалов, необходимых для создания такого оружия. Но в одних только США, как утверждает Дайана Эденсорд из Вис- консинского проекта по контролю над атомным оружием, существует путаница «некоординированных и перекрывающихся экспортных ведомств».

На глобальном уровне отсутствие координации еще очевиднее. У каждой страны свои стандарты и определения — свои списки продуктов и технологий, запрещенных к экспорту.

Уровень их соблюдения постоянно меняется. И если антиядерные программы полны неразберихи, то еще меньше координации или согласованности среди тех программ, которые занимаются ракетами, химическим или биологическим оружием. Короче, просто не существует эффективной системы, чтобы остановить распространение оружия массового поражения Второй волны. Если сопоставить факты, то видна революционная ситуация, которую никак не предвидели официальные ведомства по контролю над вооружениями, группы защитников мира и эксперты по нераспространению.

Даже полностью не учитывая нарастающую угрозу неправительственных групп и рассматривая только государства, мы можем заключить, что около двадцати стран либо вошли в ядерный клуб, либо стучатся в его двери. Действительно, как утверждает бывший посол Ричард Барт, который участвовал в выработке соглашения о сокращении ядерных вооружений между Россией и США, приобрести такое оружие могут сейчас около пятидесяти или шестидесяти стран. А если вместо ядерного клуба говорить о клубе оружия массового уничтожения, куда входят страны с возможностью или желанием приобрести химическое или биологическое оружие, цифра резко подскочит. Может быть, мы смотрим на картину мира, в котором от трети до половины всех стран обладают каким‑нибудь страшным оружием массового убийства.

В ответ на вопрос, что же случилось, почему джинн вырвался из бутылки, большинство экспертов возлагают вину на распад мира холодной войны. Но это неадекватный ответ.

Дело в наступлении Третьей волны — с ее насыщенными знаниями технологиями, с ее размыванием наций и границ, информационным и коммуникационным взрывом, глобализацией финансов и торговли, — вот что разнесло в пыль предположения, на которых основывались программы контроля над вооружениями.

Вся деятельность эпохи Второй волны по контролю за распространением оружия массового поражения покоилась на десяти ключевых постулатах:

Новые виды оружия могут быть монополизированы несколькими сильными государствами.

Страны, желающие иметь такое оружие, должны будут создать его сами.

У малых стран, вообще говоря, не хватит необходимых ресурсов.

Только немногие виды оружия подходят под определение оружия массового поражения.

Наличие такого оружия требует наличия сырьевых материалов, которые легко поддаются учету и контролю.

Нужны также некоторые специфические и четко определенные технологии, распространение которых также легко поддается наблюдению и контролю.

Фактическое число «секретов», необходимых для предотвращения распространения, также мало.

Контролирующие ведомства вроде МАГАТЭ могут собирать и распространять информацию для использования в атомной промышленности мира, не открывая знаний, могущих способствовать распространению оружия.

Существующие государства останутся стабильными и не развалятся.

Единственные субъекты распространения — государства.

Сегодня видно, что все эти допущения оказались ложными. С возникновением Третьей волны угроза массового уничтожения, свойственная Второй волне, преобразилась полностью.

Один из сравнительно немногих, для кого эта революция — предмет повседневной тревоги — это румяный интеллектуал с флота по имени Ларри Сиквист. Для интеллектуала у него довольно необычная карьера.

Сын фермера из восточного Айдахо, Сиквист вырос в мечтах о приключениях, питаемых журналом «Нейшнл джеографик». За счет удачи и собственной инициативы он получил работу в частной компании, ведущей метеорологические наблюдения в Арктике, связанные с линией DEW — цепь радаров раннего оповещения, идущая вдоль семидесятой параллели от Гренландии через Канаду до Аляски за 200 миль к северу от Полярного круга. Зимуя там, он услышал, что Бюро погоды США ищет добровольцев в аргентинскую экспедицию к Южному полюсу. Получив порцию языковой подготовки по испанскому, он вылетел к полюсу с первым же аргентинским самолетом и четырнадцать месяцев провел на льду Антарктиды. К двадцати трем годам он побывал на обоих концах земли.