Пронзенное сердце - Кинг Сьюзен Фрейзер - Страница 20

• Предыдущая
• 20/93
• Следующая

— Сдается мне, что недавно она подстрелила крупную дичь!

Кристиен удивленно вытаращил глаза:

— А откуда вы знаете, что она ходила на охоту именно тогда?

Питер громко, весело рассмеялся.

— Поезжай вперед, болтун, да прикажи всем вооружиться! — резко прервал опасную беседу Николас.

— Я поеду, но им нечего бояться врага, который шатается в лесу близ Эшборна! — Все еще ухмыляясь, Питер направился к охране.

Николас натянул поводья, коротким кивком попрощался с Тибби и детьми и поехал вперед. Несмотря на подшучивания Питера, рыцарь знал, что тот не выдаст его, хотя колкими намеками долго еще будет щекотать ему нервы.

Он потер ногу. Поврежденная мышца болела, ей нужен был покой, а какой покой в дороге, верхом на коне? Однако благодаря искусному врачеванию Тибби рана заживала быстро. Как только он приедет в Хоуксмур, то устроит себе отдых, но лишь на день — два. Постоянно размышляя о том, как отдать долг Эшборнам, Николас наконец кое-что придумал. А для того, чтобы осуществить задуманное, ему придется вскоре покинуть Хоуксмур.

Процессия уже ехала под сводами деревьев. Николас почувствовал, что лес начинает оказывать на него свое магическое действие. Как обычно, успокаивающие звуки птичьего гомона и шелеста листьев, душистый воздух и теплые солнечные лучи постепенно вытеснили из его ума и души мрачные мысли и дурные предчувствия. В лесу он чувствовал себя прекрасно, хотя было время, когда именно в лесной чаще ему доводилось вершить опасные дела.

Он вернется в лес сразу — как только устроит детей в Хоуксмуре, немного отдохнет и выяснит» когда нужно ехать в Лондон.

Улыбаясь своим мыслям, Николас решил, что, возможно, его отец и прав, стараясь объезжать лед стороной.

В конце концов, оконные стекла остались в Эшборне. Охранникам Уайтхоука не терпелось вернуться домой, в Грэймер. Поэтому они не стали ждать, пока из деревни придет плотник, и, не долго думая, сами справились с нехитрой задачей отогнуть гвозди, державшие деревянные рамы. В результате одно из резных стекол треснуло, и Эмилин заявила Хью де Шавену, что лучше оставить стекла в Эшборне, чем потерять их совсем.

Шавен, чье лицо с бельмом на глазу вызывало у Эмилин неловкость, отвечал за безопасную и своевременную доставку в Грэймер невесты лорда Уайтхоука. Но погода преподнесла сюрприз: проливной дождь превратил дороги в грязные реки, и поездка на север неожиданно превратилась в опасное и трудновыполнимое предприятие. Поэтому решено было задержаться в Эшборне — как оказалось, почти на неделю.

Эмилин была довольна обстоятельствами, поскольку начался сезон работы на полях. Долгие часы проводила она в разговорах с Уотом, обсуждая, что и как сеять, оценивая новорожденных ягнят и решая, сколько овец необходимо продать на рынке, а, сколько оставить в хозяйстве. Сейчас, когда семья Эшборнов погрязла в таких огромных долгах, доход от продажи шерсти был особенно ценен.

Девушка так и не смогла смириться с уготованной ей долей — стать женой Уайтхоука, — но, тем не менее, серьезно готовилась к нежеланной свадьбе. Из кладовых появились платья из яркого шелка и тяжелой расшитой парчи. Покрой их, конечно, уже устарел, да и сшиты они были для матери Эмилин, а она была выше и крупнее дочери. Искусные портнихи взялись за переделку: платья подогнали по фигуре Эмилин, а фасон изменили на более современный — заузили талию, сделали облегающими рукава. Сама Эмилин с помощью своей горничной Джоан занималась упаковкой сундуков — в них укладывали одежду и пересыпали ее сухими розовыми лепестками. Станок для вышивания был разобран и упакован в деревянный ящик вместе с тканью и пряжей. Срочно кроились новые простыни из кусков белой материи, как по волшебству, появившихся из кладовой. На этом настояла Джоан, заявив, что если граф уже несколько лет жил один, без жены, то страшно представить, в каком состоянии находится его спальня.

Напоминание о том, что ей придется делить постель с графом, заставило Эмилин содрогнуться. Тщательно завернув в шелк листы манускрипта, который она готовила в подарок Гаю, девушка убрала его в ящик комода в своей комнате: за ним она пришлет позже, когда устроится на новом месте. А несколько кисточек и горшочков с краской положила в свою дорожную сумку: они поедут вместе с ней. Подумав, сунула туда же кое-какую одежду: толстую синюю накидку, серое шерстяное платье, рубашку, шерстяные, плотно обтягивающие ногу рейтузы, тонкий полотняный чепец.

Через двенадцать дней после отъезда малышей, холодным солнечным днем Эмилин попрощалась с Уотом и выехала из ворот замка Эшборн. Зеленый плащ свободно развевался на ветру. Она покинула родной дом без слез, с каменным выражением лица, в сопровождении дюжины всадников и трех тяжело нагруженных повозок.

Шел уже третий день пути сквозь густой туман и непрекращающийся дождь. Эмилин поплотнее запахнула плащ и постаралась поуютнее устроиться в теплой глубине капюшона. Легкая накидка спускалась с волос и касалась подбородка и горла. Девушка ощущала себя как в коконе: накидка, капюшон, плащ… Но ничто не могло прогнать страшного чувства одиночества и заброшенности в этом холодном, промозглом мире. С каждым шагом коня ужас, лежавший на ее душе тяжелым камнем, все увеличивался. Она отправлялась в Грэймер пленницей, а не невестой.

Джоан ехала в повозке, громыхавшей рядом, сидя на козлах вместе с возницей — молодым слугой из Эшборна. Хью де Шавен скакал впереди, а охрана в красно-коричневых, напоминавших по цвету ржавчину, мундирах войска Уайтхоука торжественно выступала парами по обеим сторонам процессии.

Караван довольно медленно, но упорно продвигался сквозь плотную завесу ни на минуту не прекращающегося дождя. Взглянув в сторону, Эмилин увидела крутой травянистый склон, усыпанный камнями. Он уходил глубоко на дно долины, где скопился плотный мокрый туман.

Тишина, нарушаемая лишь ровными шагами лошадей да скрипом и звяканьем деревянных колес и железных доспехов, была как нельзя кстати. Эмилин размышляла. Неторопливо направляя коня по покрытой вереском земле, она углубилась в свои мысли, рассматривая реальную ситуацию с такой же тщательностью, с какой ювелир рассматривает алмаз: в каждой грани мог таиться изъян.

Будь в семье достаточно золота, чтобы купить Гаю свободу, ничего подобного никогда бы не случилось. Эмилин очень хотелось быть с детьми, и внутренний голос ее отчаянно протестовал против замужества. Она прекрасно понимала, что Уайтхоук никогда не позволит детям жить с ней, точно так же, как не даст денег для освобождения Гая.

Девушка безнадежно покачала головой. Она знала, что женщинам редко удавалось противостоять матримониальным планам мужчин — особенно тех, кто выше по положению в обществе. Изредка женщина, которая не могла смириться с помолвкой, уходила в монастырь, или же ей удавалось выйти замуж за другого раньше назначенного срока. Но в обоих случаях следовало ожидать беспощадной мести оскорбленной стороны.

Эмилин едва не рассмеялась вслух: на земле не было ни одного мужчины, кто мог бы жениться на ней, опередив Уайтхоука. Единственным спасением оставалось уйти в монастырь, хотя она прекрасно понимала, что абсолютно не подходит для монашеской жизни. Повзрослев, единственным жизненным путем для себя она считала замужество и мечтала о жизни в дружбе и взаимном уважении, подобной жизни ее родителей; о любви и созидании.

Абсолютно ясно, что в жизни с Уайтхоуком рая ждать не приходится. Конечно, могут быть дети, но все равно — ни мира, ни тепла, ни любви не будет. Это скорее можно найти в жизни на крестьянской ферме.

Все тело ломило от многочасового сидения в покрытом кожей деревянном седле, и девушка, вздохнув, попыталась пошевелиться. Дурная репутация Уайтхоука — это еще не самое плохое, подумала она. По крайней мере, он, кажется, раскаивается в своих грехах. Он богат и хорош собой, хотя и не молод. Эмилин подумала, что сын унаследовал его стать, высокий рост и способность быстро краснеть. Но тут же отогнала непрошеные мысли.

• Предыдущая
• 20/93
• Следующая