Выбери любимый жанр

Последнее правило - Пиколт Джоди Линн - Страница 37


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

37

В моем представлении все развивалось следующим образом: Макгуайр ссорится с Джесс, ударяет ее кулаком — выбивает зуб — и по неосторожности убивает. В панике он уничтожает все улики и пытается представить исчезновение девушки похищением: разрезанная сетка, перевернутая подставка с компакт-дисками, кухонные стулья, разбросанная почта, рюкзак с вещами Джесс.

Я достаю вещи из рюкзака — в основном большого размера, намного большего, чем носила миниатюрная Джесс.

— Дальновидный преступник, который хочет пустить полицию по ложному следу, подобрал бы более подходящую по размеру одежду, — задумчиво говорю я. — Но опять-таки, Марк, ты же не настолько дальновиден, верно?

— Я уже говорил вам, что не имею ничего общего…

— Ты выбил ей зуб в пылу ссоры? — спрашиваю я. — Так веселятся такие, как ты? Избивают подружек?

— Я не избивал ее…

— Марк, тебе не выкрутиться. У нас ее тело, и на нем ясно видны синяки. На руках и шее. Как ты считаешь, сколько нам понадобится времени, чтобы связать их с тобой?

Он вздрагивает.

— Я же говорил вам… мы повздорили, я и вправду схватил ее за руки. Прижал к стене. Я хотел… проучить ее.

— И урок зашел слишком далеко. Я не ошибаюсь?

— Я ее не убивал. Богом клянусь!

— Зачем ты оттащил ее тело в лес?

Он поднимает на меня глаза.

— Пожалуйста. Вы должны мне верить.

Я встаю и нависаю над ним.

— Я не должен верить тебе на слово, маленький гаденыш. Ты уже один раз солгал мне о вашей ссоре в воскресенье, а потом оказывается, что вы повздорили еще и во вторник. У меня есть следы от твоих ботинок у окна, разрезанная сетка, твои отпечатки пальцев у нее на горле и мертвая девушка, которую помыли, одели и передвинули. Спроси любой суд присяжных в этой стране — ты, черт возьми, очень похож на парня, убившего свою девушку и попытавшегося скрыть преступление!

— Я не резал сетку. Я не знаю, кто это сделал. Я не бил ее. Я взбесился, толкнул ее… и ушел.

— Правильно. А потом вернулся и убил.

Глаза Макгуайра наполнились слезами. Интересно, он на самом деле сожалеет о смерти Джесс Огилви или ему просто досадно, что его поймали?

— Нет, — говорит он хриплым голосом. — Я любил ее.

— А когда ты отмывал ее кровь в ванной, то тоже рыдал навзрыд? А когда смывал кровь с ее лица?

— Я хочу ее увидеть! — говорит Макгуайр. — Позвольте мне увидеть Джесс.

— Нужно было думать об этом до того, как убивать, — отвечаю я.

Я отхожу от него — хочу, чтобы он в одиночестве несколько минут поварился в котле самобичевания, прежде чем мы продолжим выбивать признательные показания. Макгуайр закрывает лицо ладонями. И тут я понимаю, что руки у него совершенно не повреждены: ни синяков, ни порезов, которые ожидаешь увидеть у человека, ударившего другого настолько сильно, что выбил зуб.

ТЕО

К тому времени, как мне исполнилось пять лет, я уже понял, что мы с Джейкобом разные.

Я должен был доедать все, что было у меня на тарелке, но Джейкобу разрешалось не есть, например, горох и помидоры, потому что ему не нравилась их консистенция во рту.

Любая кассета с детскими песнями, которые я слушал, когда мы ехали в машине, уступала места Бобу Марли, если на заднем сиденье был Джейкоб.

Я обязан был убрать после себя все игрушки, но почти двухметровой веренице игрушечных машинок, которую целый день, бампер к бамперу, выстраивал Джейкоб, позволено было змеиться по коридору целый месяц, пока брат от нее не устал.

Большую часть времени я чувствовал себя лишним. Как только у Джейкоба случался срыв — а это происходило постоянно — мама бросала все и бежала к нему. А чаще всего она бросала именно меня.

Однажды, когда мне было лет семь, мама пообещала, что в субботу поведет нас на «Дети-шпионы» в формате «стерео». Я всю неделю ждал этого похода в кино, потому что мы нечасто туда ходим, особенно на стереофильмы. У нас нет для этого лишних денег, но мне в пачке хлопьев попались бесплатно очки, и я принялся упрашивать маму, пока она наконец не согласилась. Однако — вот неожиданность! — унижаться не стоило. Джейкоб прочел все книги о динозаврах и начал размахивать руками и раскачиваться при одной мысли о том, что ему нечего почитать перед сном. И мама приняла ответственное решение: повела нас не в кино, а в библиотеку.

Может быть, я бы это и пережил, если бы в библиотеке не высился огромный пикающий стенд, связывающий кино и чтение вообще. «Будь ребенком-шпионом!» — гласил он, и на нем стояла масса книг, например «Шпионка Харриет» и рассказы о братьях Харди и Нэнси Дрю. Я вижу, как мама отводит Джейкоба из зала беллетристики — в зал 567, что по десятичной классификации Дьюи, который (даже я знаю) означает динозавров. Они садятся прямо в проходе, как будто им совершенно наплевать, что меня потянули в библиотеку и испортили весь день. Они начинают читать книгу о птицеподобных ящерах.

Внезапно я понимаю, как нужно поступить.

Если мама замечает только Джейкоба, тогда я должен стать им.

Вероятно, вскипело все разочарование за семь лет, иначе никак по-другому я не могу объяснить свой поступок. Имеется в виду, что я заблуждался.

Библиотека — это место, где ведут себя тихо.

Библиотечные книги священны, они тебе не принадлежат.

Минуту назад я сидел в детской комнате, в удобном зеленом кресле, которое сперва показалось мне гигантским, а в следующее мгновение я уже визжу как резаный, сбрасываю книги с полок, вырываю страницы, а когда библиотекарь спрашивает: «Чей это ребенок?» — ударяю ее ногой по голени.

Я оказался мастер закатывать истерики. Еще бы: всю жизнь перед глазами такой учитель!

Собралась толпа. Прибежали библиотекари из других залов, чтобы посмотреть на происходящее. Во время припадка я лишь на мгновение заколебался, когда увидел лицо матери, стоящей в толпе и не сводящей с меня глаз. Она стала белее мела.

Разумеется, ей пришлось вывести меня оттуда. И, разумеется, это означало, что Джейкоб не успел пересмотреть все книги, которые хотел взять домой. Она схватила его за руку, когда он сам начал биться в припадке, а меня подняла свободной рукой. Мы с братом кричали и брыкались все время, пока она тащила нас к стоянке.

Когда мы подошли к машине, она усадила меня. И я поступил так, как — я тысячу раз видел — поступал Джейкоб: обмяк, словно спагетти, и свалился на тротуар.

Внезапно я услышал то, что никогда раньше не слышал. Этот звук заглушил наши с Джейкобом вопли, и исходил он из маминого рта.

Она кричала и топала ногами. «А-а-а-а-а-а!» — кричала она, размахивала руками, вскидывала голову. На нее смотрели прохожие.

Я тут же перестал кривляться. Ужасно, когда весь мир смотрит, как я схожу с ума, но еще ужаснее, когда он видит, как сходит с ума моя мама. Я закрыл глаза, от всей души желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.

Джейкоб продолжал визжать и закатывать истерику.

— Думаешь, мне не хочется рвать на себе волосы? — кричит мама, потом берет себя в руки и запихивает извивающегося Джейкоба на его место в машине. Поднимает меня с асфальта и тоже усаживает в машину.

Но к чему я это все вам рассказываю? Потому что тогда я впервые увидел, как мама плачет, а не пытается все держать внутри себя.

ЭММА

Из «Советов читателям»

Когда перестанут вкладывать игрушки в коробки с хлопьями?

Помню, в детстве я бродила между полок, заставленных коробками с хлопьями (что, несомненно, является американским феноменом, как и фейерверк четвертого июля), и выбирала себе завтрак исключительно из-за подарка внутри: коробку воздушной кукурузы «Фрисби» с изображением мордочки кролика Трикса. Голографические наклейки с лепреконом «Лаки Чармс». Таинственное колесо-дешифратор. Я целый месяц могла запихиваться хлопьями из пшеничных отрубей, если в итоге можно рассчитывать на волшебное кольцо.

Я не могу признаться в этом вслух. Прежде всего, теперь я обязана быть супермамой, а не признавать, что все имеют недостатки. Заманчиво думать, что все матери каждое утро просыпаются свежими как огурчик, никогда не повышают голоса, готовят только здоровую пищу и непринужденно чувствуют себя как в родительском комитете, так и в присутствии генерального директора.

В том-то и весь секрет: таких мам не существует. Большинство из нас — даже если мы никогда в этом не признаемся — давятся хлопьями в надежде получить волшебное кольцо.

На бумаге у меня все отлично. Есть семья, я веду колонку в газете. В реальной жизни мне приходится отдирать от ковра суперклей, я часто забываю разморозить полуфабрикаты на обед и хочу, чтобы на моей могильной плите были высечены слова: «Потому что я так сказала».

Реально существующие матери дивятся: почему специалисты, которые пишут для журналов «Хорошие родители» и «Домашний очаг» — полагаю, что и для «Берлингтон фри пресс» — похоже, постоянно держат себя в руках, когда в действительности они сами едва ли всегда могут справиться с непростой обязанностью быть родителями.

Реально существующие матери не станут с робким смущением слушать пожилую даму, раздающую добрые советы всем желающим, когда ребенок бьется в истерике. Мы возьмем этого ребенка, посадим к даме в тележку и скажем: «Отлично. Может, у вас лучше получится».

Реально существующие матери знают, что нет ничего страшного в том, чтобы съесть на завтрак холодную пиццу.

Реально существующие матери признают, что роль матери легче провалить, чем добиться успеха.

Если воспитание детей — коробка с хлопьями, тогда реально существующие матери знают, что никогда не угадаешь, какое количество хлопьев принесет радость. На каждое мгновение, когда ребенок доверяет вам, когда говорит, что любит, когда делает что-нибудь без вашей подсказки во благо брата (и вы становитесь невольным свидетелем этой заботы), найдется намного больше минут хаоса, ошибок и сомнений в собственных силах.

Реально существующие матери не станут признаваться в ереси, но они временами втайне жалеют, что не выбрали на завтрак что-нибудь другое, а не эти бесконечные сухие завтраки.

Реально существующие матери боятся, что другие матери сразу найдут это волшебное кольцо, а остальным придется искать его целую вечность.

Успокойтесь, реально существующие мамы. Уже сам факт того, что вы боитесь не стать хорошей матерью, говорит о том, что вы уже стали ею.

37
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело