Драгоценности - Кингсли (Кингслей) Джоанна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/98
• Следующая

Петра почти забыла про свой день рождения. Хотя его легко было запомнить, поскольку она родилась в день, когда лава Везувия накрыла город во время извержения. Тогда мало кто пострадал, и совпадение дат всегда считалось в ее семье хорошим знаком. Хотя девочку назвали в честь святой Петры, ее имя имело и другое значение. Петра – «камень», как те, что вылетали из сердца вулкана в день ее рождения. Ей, старшему ребенку, зачастую приходилось быть опорой для семьи. Если она выходила из себя, отец, дразня, называл ее Петрина, «маленький кремень», – из-за искр, которые вспыхивали от злости в ее синих глазах.

– Даю тебе день подумать о подарке, – прервал ее мысли Сакко. – Конечно, не выбирай дорогих вещичек, так как я могу всучить их проходящему богачу. Но что-нибудь еще…

– О, синьор Сакко! – Восхищенная Петра чуть не спрыгнула с табуретки, чтобы обнять его, но удержалась, и к лучшему, ибо в этот момент появилась Лена. Петра почувствовала, что хозяйка в особенно плохом настроении.

– Мне нужен другой фаллос! – бросила Лена, войдя в магазин. Взглянув на Петру, она добавила: – С тех пор как появилась эта девчонка, одного недостаточно. Она заставила мою животворную кровь высохнуть.

Джованни покорно подошел к витрине, достал ящик и протянул его жене. Та начата перебирать лежавшие в нем амулеты.

– Тот, что под матрасом, больше любого из этих, – заметил Джованни.

Лена проигнорировала робкое вмешательство мужа и выбрала самый большой и красный из миниатюрных коралловых фаллосов, выполненных очень тщательно и подробно, вплоть до малейших деталей.

– А что с травами и маслом, которое я втирал тебе в живот вчера вечером? – спросил Джованни.

– От трав у меня пересохло во рту, а от масла никакого толку. – Она истово прижала к груди маленький амулет. – Я все делаю, Джованни. Ты знаешь, что я молюсь Святой Деве до. крови на коленях, постоянно Соблюдаю пост, а сколько свечей поставила? – Лена говорила так, словно все зависело от ее мужа, стоит его только хорошенько попросить. – Я не пропустила ни одной мессы с тех пор, как мы поженились.

– Я знаю, дорогая, – пробормотал он, смущенно поглаживая ее по плечу. – Но ты должна потерпеть.

Лена взглянула на Петру, которая, сжавшись в комок и желая провалиться сквозь землю, раскладывала коралловые статуэтки.

– Это она, – прошипела Лена. – Мерзавка навела на меня порчу.

Джованни с тревогой взглянул на девочку.

– Синьора Гризелли хочет получить свою коробочку сегодня. Отнеси ее сейчас, Петра, – тихо попросил он.

Благодарная за то, что ей позволили уйти, Петра взяла коробочку, накинула шаль и поспешила к двери. Но от Лены не так-то легко было отделаться.

– Да, хорошо, если ты уйдешь! – резко бросила она. – Но будет еще лучше, если никогда не вернешься!

Девочка застыла в дверях, опасаясь, что если выйдет, ее не впустят обратно.

– Лена! – повысил голос Сакко, что случалось редко, особенно в разговорах с женой. – Петра нужна нам. Она… хороший работник.

– Да, она очень хорошо заговаривает против меня.

– Ради всех святых! Петра ребенок, у нее нет злых умыслов. Будь добра к ней, и святые вознаградят тебя. Послезавтра у нее день рождения…

– День рождения? – Лена повернулась к Петре, и глаза ее расширились. Выставив вперед красный коралловый фаллос, она двинулась к девочке. – Во вторник твой день рождения?

– Да. – Петра попятилась.

– Двадцать шестое апреля? И тебе исполнится пятнадцать?

Девочка кивнула, предчувствуя неладное.

– Я так и знала! – крикнула Лена и схватила Петру за волосы. – Я была права! Это наговор! Двадцать шестое апреля 1871 года. Она родилась в день извержения Везувия. В день смерти и разрушения! – Лена замахнулась фаллосом, и девочка испуганно прижалась к стене. – Ее родили, когда пепел покрыл землю, сделав ее бесплодной. А она так же поступает со мной!

– Лена, – заволновался Джованни, пытаясь остановить жену. – Петра ничего тебе не сделала.

– Я выгоню ее! – взвизгнула Лена. – Я никогда не забеременею, пока она здесь!

Джованни смущенно посмотрел на Петру. Боясь, что он подтвердит слова жены, девочка бросилась прочь. За ее спиной долго еще слышались радостные крики Лены Сакко.

На углу Петра на минуту остановилась, перевела дыхание, а потом побрела вдоль порта и мимо рынка, не обращая внимания на заигрывания матросов и даже не глядя вокруг.

– Я буду как камень, – твердила Петра. – Я все вытерплю. Я крепкая, не сломаюсь. – Она закуталась в шаль и обхватила себя руками, чтобы унять нервную дрожь. – Я Петра, камень. – Пусть ее отбрасывают прочь, как булыжник из-под ноги, она найдет себе место в жизни.

Внезапно она поняла, что до сих пор держит в руке коробочку, которую Джованни дал ей для покупательницы. Отнести ее назад или выполнить поручение? Может, если она исполнит поручение, Джованни разрешит ей остаться? И Петра отправилась к покупательнице.

Она могла с завязанными глазами пройти по муравейнику закоулков и дворов беднейших кварталов своего города. Иногда девочка удлиняла обычную дорогу, чтобы полюбоваться красотой Неаполя, и шла по огромным площадям, построенным в те времена, когда город принадлежал испанцам, которые возводили себе огромные дворцы.

Однажды вечером Петра оказалась возле театра «Сан-Карло» незадолго до начала представления. Она притаилась в тени, загипнотизированная великолепными нарядами и украшениями дам и безупречно черными костюмами мужчин. О чем они думают, эти люди в роскошной одежде, такие красивые и богатые, способные удовлетворять все свои желания?

А сегодня Петра бежала по узким улочкам вдоль порта, где царили суета, яркие краски, грохот и шум, столь привычные для Неаполя. И если в доме Сакко ей было одиноко, то на улицах города девочка почти всегда чувствовала себя членом большой шумной семьи.

С балконов свисали веревки с бельем. Они опутывали город, как яркие флажки, которые трепетали от морского бриза. Молодая мать, высунувшись из верхнего окна, собирала свои простыни и перекрикивалась с соседями.

Вскоре Петра подошла к дому синьоры Гризелли. Поблагодарив девочку, женщина оглядела ее и нахмурилась.

– Тебе следует быть осторожной, милая, – тихо сказала она. – Красивая девочка, гуляющая одна по улицам, – лакомая добыча для грубых моряков. – Женщина перекрестилась и закрыла дверь.

Петра размышляла об этих словах всю обратную дорогу в магазин. Внезапно она услышала хриплый голос:

– Эй, милашка! – крикнул матрос, выходя из кафе. Когда девочка обернулась, он прижал руку к сердцу и воскликнул: – Какая ты красавица! – Петра смутилась от неожиданного комплимента, но он тут же все испортил, сделав непристойный жест и цинично ухмыльнувшись.

В четырнадцатилетней Петре Манзи уже было что-то, неудержимо привлекающее внимание людей, особенно мужчин. Частенько она с трудом отделывалась от неаполитанских мальчишек, и они преследовали ее всю дорогу домой, как собаки, взявшие след.

Несколько месяцев назад с девочкой стало происходить что-то непонятное, и она прибежала к тете Гемме, испугавшись, не началась ли у нее та же болезнь, которая погубила всю ее семью. Успокоив Петру, Гемма сказала:

– Ты уже женщина, а не девочка, дорогая. Сохраняй дар, посланный тебе Богом.

– Дар? Но у меня нет…

– У тебя есть чистота – девственность. Ни один мужчина еще не прикасался к тебе, а это очень ценно. Мужчина готов отдать все за такое сокровище. Но если ты не убережешь этот дар, отдавшись первому встречному, то поступишь как самая мерзкая проститутка в сточной канаве. Поэтому береги свое сокровище и не отдавай его никому, кроме мужа.

И Петра поклялась тетке, что сбережет свое сокровище.

В этот день девочка с тяжелым сердцем вернулась в магазин и тихо прокралась внутрь. Никого. Лена наверняка ушла на базар за продуктами. Петра направилась в мастерскую в дальней части дома, где обычно работал Джованни. Он и сейчас был там.

– Тебе незачем жаться по углам, детка, – сказал он, заметив Петру. – Лена успокоилась, и ты можешь остаться.

• Предыдущая
• 10/98
• Следующая