Благородный разбойник - Кинсейл Лаура - Страница 20

• Предыдущая
• 20/80
• Следующая

Ей не пришлось долго осматриваться, чтобы убедиться в том, что она уже знала: остров – природная крепость, испещренная мелкими гаванями и ущельями, соединенными невероятными каменными мостами, бежать отсюда невозможно. Тем не менее гнев и что-то еще, чему Элейн не могла подобрать названия, заставляли ее идти вперед. Только куда? Под замком она видела дом и причал для судов вокруг маленькой отмели. Взад-вперед сновали рыбачьи лодки. Несколько военных галер мирно отдыхали у берега, словно стая волков перед следующей охотой.

Далеко внизу Элейн заметила деревню, но, глядя на бесчисленные мостики и тропы, не могла понять, как туда спуститься. Голова у нее до сих пор болела от снотворного, подмешанного в вино. Она бродила по лабиринту тропинок, которые никуда не вели, заканчиваясь там, где начинались. Эта раздражающая путаница только усиливала ее ненависть к пирату. Элейн представляла себе, как он наблюдает за ней с черных башен, смеясь над ее тщетными усилиями найти выход к деревне, специально расположенной им в такой дразнящей близости. Она тяжело дышала, когда наконец выбралась на открытое пространство, спугнув пасущегося там козла, посчитавшего за лучшее исчезнуть в зарослях.

На самом краю утеса лежала вырванная из земли огромная глыба обработанного известняка. Элейн продралась сквозь колючие заросли к поверженному основанию и, положив на него руку, чтобы не упасть, посмотрела вниз, где в синей воде узкой бухты резвились дельфины.

Потом она шаг за шагом, стараясь держаться подальше от края утеса, обошла вокруг пьедестала. Наконец Элсйн почувствовала себя в безопасности, подняла взгляд и тут же ухватилась за куст, чтобы не отскочить назад.

Прямо на нее смотрели каменные глаза огромной разбитой головы, упавшей с основания. Никогда в жизни Элейн не видела ничего подобного: она была размером с три повозки, один нос высотой с саму Элейн. Когда-то она была раскрашена, следы красного и белого цвета еще остались вокруг глаз и странного головного убора. Элейн осторожно прикоснулась к варварскому изваянию, провела ладонью по губам, полным, гладким и безупречным, как у женщины. Затем оглянулась.

Из замка ее не видно, она скрыта необычным головным убором, напоминающим опахало. С нарочитым высокомерием Элсйн бросила на землю сверток с едой, подняла юбку и вскарабкалась на шею статуи. Оттуда, балансируя на широкой щеке и виске, она прошла дальше, села у головного убора. Превосходный трон и защита от посторонних взглядов.

Она тихо сидела в этом странном и чудесном месте, между небом и скалами, невидимая из пиратской цитадели. Девочкой, когда ее что-то расстраивало или тревожило, она убегала из дому и подолгу бродила по диким необитаемым местам, влекомая этой неженской чертой характера, которую так осуждала Кара. Здесь не было покоя лесов и пастбищ Сейвернейка, но Элейн обрела печальное утешение в пустоте и необозримых морских просторах, открывавшихся далеко внизу.

Она закрыла руками лицо. Неопытная, глупая, она сочла Рейвена привлекательным, опасным... храни ее Господи, почти обворожительным. На несколько обманчивых часов она даже поверила, что нашла союзника, что он может статьей другом. Элейн охватил стыд. Стыд за потерю чести, стыд за то известие, какое привезет в Англию леди Беатрис.

Стыд и гнев, что она хотя бы на минуту поверила ему.

Предлагала сделку. Торговалась с этим вероломным изгоем, своим злейшим врагом. Даже Кара презирала его, а у нее не хватило ума поинтересоваться, за что.

Элейн знала, почему она этого не сделала. Потому что она женщина. Потому что слаба. Потому что он был прекрасен, загадочен и ослепил ее.

Она уткнулась лицом в колени и покачивалась взад-вперед, закрыв глаза, пытаясь стереть из памяти его образ, его мимолетную улыбку. Потом вдруг достала свой дневник, чернильницу и на языке Либуше описала пирата в скверных выражениях, представив его намного грубее и ужаснее, чем было на самом деле.

С минуту Элейн смотрела на горизонт, затем перелистала дневник назад, к поэме, посвященной Раймону. Она закусила губу. Никогда уже не услышит он ее стихов, не засмеется вместе с ней, не поцелует, не назовет своим котенком. До сих пор она не смирилась с этой мыслью. Казалось, что когда-нибудь она сможет вернуться к нему. Глядя на ущелье, Элейн представила, как прыгает вниз, превращается в дельфина и уплывает. Однажды Либуше рассказывала ей о девочке, которая превратилась в морского льва и исчезла в туманном море. Она встала. Она думала о падении, о скалах, о воде. У нее не хватит мужества.

Элейн быстро отвернулась... и вскрикнула при виде белой собаки, тащившей ее забытый сверток с едой. Пес испуганно поднял голову. Это был всего лишь большой щенок с миндалевидными черными глазами на белой лохматой морде. Но он не убежал, не гавкнул, когда Элейн подхватила брошенный сверток, просто стоял и с надеждой смотрел на нее.

– Ах ты, воришка! Где твоя семья? – ласково спросила она.

Щенок обнюхал подол ее рубашки, затем положил большие лапы ей на колени. Наверняка он из помета громадных белых псов, охраняющих замок, хотя сейчас, когда он играл с ее подолом, в нем совсем не было их величественного достоинства. Это просто неуклюжий комок белой шерсти, виляющий хвостом и подставляющий живот, словно комнатный любимец.

Элейн запустила руку в его мягкий мех. Она скучала по своим оставшимся дома собакам, а спаниель леди Беатрис не отличался дружелюбием и всегда мог укусить.

Разделив мясо, она протянула кусок щенку. Тот сразу вскочил, благовоспитанно съел угощение из ее руки, а потом уселся перед ней, стуча хвостом и глядя ей в лицо. Взяв его на колени, Элейн прислонилась к каменной статуе, и они вместе разделались с козьим сыром, который она закусила сливами.

Наверно, пират уже ищет ее. Пусть ищет. Пусть отправляется на свадебный пир без невесты.

Здесь было тихо, безлюдно. Никто ей не указывал, не предупреждал, не устраивал ее будущее одним щелчком пальцев. Здесь только щенок, друг, который ничего не требовал, лишь хотел свернуться поудобнее и разделить с ней еду.

Он лизнул ее в подбородок и тяжело вздохнул. Элейн прижалась щекой к его мягкой белой шерсти и, несмотря на страдание, улыбнулась.

Снова открыв глаза, она увидела пирата. Он сидел на камне и при свете заходящего солнца листал страницы ее дневника, а белый щенок играл с носком его сапога.

– Это мое! – воскликнула Элейн.

– Значит, вы так горько плачете по своему Раймону?

Его черные глаза будто глядели сквозь нее в ее прошлое и будущее.

– Раймон? – пробормотала она, не зная, что слышалось в его голосе, насмешка или угроза.

– Имя вам незнакомо? – Она покачала головой. – Видимо, кто-то другой вписал его несколько раз в вашу книгу.

– Он... мой друг. – Пират многозначительно усмехнулся. – Зачем спрашивать, если вы такой всезнающий маг? Для вас нет секретов!

– Это больше предположения и выводы, леди Елена. – Он снова улыбнулся и взглянул на страницу. – Вот здесь... Я глубоко опечален, что представлен в вашем описании таким непривлекательным. Я в самом деле настолько мерзкий и грубый человек?

– Вы сумели это прочитать! – мрачно сказала она. – Как вам удалось?

– Я всерьез занимаюсь изучением иностранных языков, – ответил Рейвен, небрежно листая страницы. – Как и должен любой философ.

– Философ! Скорее, пират, насилующий служанок.

Он покачивал носком сапога, а щенок радостно бросался на него.

– Увы, я не удивлен, что вы описываете меня в столь нелестных выражениях, раз сами в это верите.

– Тогда вас не удивит и мое отсутствие на вашем празднестве... ведь, что бы вы ни говорили, я не считаю себя вашей женой.

– Но прежде чем вы бросите мое кольцо, леди Елена, – тихо сказал он, – позвольте мне объяснить ваше положение. Вы признаете меня своим мужем или будете проданы какому-нибудь доброму мавру, который лучше обращается с наложницами, чем со своими женами. Тогда никто в христианском мире даже не посмотрит в вашу сторону. Выбор за вами.

• Предыдущая
• 20/80
• Следующая