Однажды приедет принц... - Макалистер Энн - Страница 24

• Предыдущая
• 24/28
• Следующая

— Я поговорю с ним, — сказала Анни, ища в толпе этого наглеца.

— Поговоришь? — С каких это пор она общалась с папарацци?

Но Анни уже бежала за парнем, обращаясь к нему на безупречном греческом языке:

— Пожалуйста, постойте. Давайте поговорим.

Пожалуйста?У Деметриоса глаза полезли на лоб.

Но фотограф остановился. Деметриосу хотелось вырвать у него камеру и придушить. Анни же была само очарование.

— Правда, отличный праздник? — улыбнулась она парню. — Вы давно здесь? Много удачных кадров удалось снять? Хорошо провели время?

Опять она заладила эти свои дурацкие «вводные фразы»! Но, как ни странно, такое обращение сработало. Деметриос наблюдал, как Анни, используя свое обаяние и дружелюбие, обезоружила человека, который вторгся в их частную жизнь.

Нет, она не забрала его камеру и не испортила снимки, но сопроводила их историей, объяснив, что пишет диссертацию по археологии, и спросила, что он знает о находящихся поблизости руинах. Сказала, что всегда мечтала увидеть их, поэтому ее дорогой друг Деметриос, которого ей посчастливилось встретить на кинофестивале в Каннах, предложил ей свои услуги.

Ни слова лжи. Анни не сказала, что они на самом деле уже видели руины. Не сказала, что провела наедине с Деметриосом две недели на яхте. Поведала о том, как чудесно они провели время на празднике и как вкусно поужинали. Поэтому кто бы на ее месте смог отказать себе в том, чтобы потанцевать после такого замечательного дня?

Затем она проказливо улыбнулась ему и спросила:

— Потанцуете со мной?

Фотограф изумленно захлопал глазами.

— Я подержу камеру, — услужливо предложил Деметриос.

Но парень был далеко не дурак.

— Хорошая попытка, — рассмеялся он. — Но даже танец с принцессой не стоит всех этих снимков. — И, отсалютовав, папарацци скрылся из глаз.

— Ты бы разбил его камеру, — сдержанно заметила Анни.

— Ты права, черт побери!

Она вздохнула и пожала плечами:

— Ладно, у тебя свои методы, у меня свои.

— Он отдаст снимки в печать.

— Согласна. Но моему отцу не придется краснеть, когда он увидит их.

Всю обратную дорогу к яхте Деметриос сидел молча, крепко сжимая рычаг мотора надувной лодки. Он опять ушел в себя, что ее совсем не удивило. С каждым днем Деметриос все больше отдалялся от нее.

Он привязал надувную лодку к корме и помог выбраться Анни, после чего затащил лодку на борт.

— Помочь тебе сложить ее? — предложила она, зная наперед, что он ответит.

— Я сам.

Анни, потеряв свой последний шанс с этим танцем, все равно не хотела сдаваться. Она присела на лавочку и сняла сандалии, наблюдая, как Деметриос складывает надувную лодку. С берега доносились звуки музыки. Слушая мелодичные танцевальные мотивы, Анни вспоминала, как руки Деметриоса обнимали ее в танце…

В горле застрял комок. Она изогнула пальцы на ногах, затем расслабила их и начала массировать ступни.

— Давай я.

Она изумленно посмотрела на Деметриоса, который присел рядом, положил ее ноги к себе на колени и начал массировать своими сильными руками.

— Так лучше?

Она кивнула, дрожа от волнения.

— Тогда потанцуй со Мной.

Не веря своим ушам, Анни подняла на него глаза. Но было очень темно, поэтому она не смогла рассмотреть выражение его лица.

— Никаких фотовспышек, и хорошо слышно музыку.

Он встал, протягивая ей руку. Анни, затаив дыхание, поднялась и шагнула в его объятия. Деметриос притянул ее к себе и прижался щекой к ее волосам. Она обхватила его руками, пальцами нежно прикоснулась к его шее. Это было настоящее блаженство. Анни запоминала каждое движение, биение его сердца, не осмеливаясь поверить своему счастью.

Затем музыка закончилась.

Но он продолжал обнимать ее. Спустя какое-то время музыка зазвучала опять, на этот раз музыканты исполняли что-то легкое и веселое. Деметриос поднял голову, Анни поднялась на цыпочках и прикоснулась губами к его щеке.

Он поднес ее руку к своим губам и поцеловал ладонь.

Анни задрожала от возбуждения.

— Пожалуйста, — прошептала она.

Их взгляды встретились.

Слова застряли у него в горле. Деметриос взял ее за руку и потянул к трапу.

Может, это произошло потому, что она не произнесла слова любовь. Может, потому, что он больше не мог сдерживаться. Или потому, что в конце концов поверил в ее любовь и понял, что тоже любит ее?

Деметриос ничего не сказал. Анни и не спрашивала.

Совершенство. Слияние.

Его ресницы задрожали. Он откинул голову назад и на какое-то время застыл. Они стали одним целым, достигнув высшей точки блаженства и разбив вдребезги свое одиночество.

Утром, когда Анни проснулась, они были уже в пути. Странно, такого никогда раньше не случалось. Она всегда просыпалась, когда Деметриос заводил мотор.

Но такую ночь она тоже никогда не переживала. Анни повернулась на постели. Конечно, он ушел. Она прикоснулась к холодной простыне. Он не остался с ней. Но какое это имело значение теперь, когда она знала, что он любит ее?

Она потянулась за подушкой, которая все еще хранила его запах, и прижала к себе так крепко, как ночью прижимала самого Деметриоса, обхватив руками, вцепившись в него, как будто не желая отпускать. Но отпустила. И он ушел.

Но он любил ее. Она знала это…

Деметриос посмотрел на нее, как только она появилась на палубе, но не улыбнулся в ответ.

— Прости, — сказал он.

Это прозвучало как пощечина.

—  Прости?Что-то было не так?

— Нет, все было просто… замечательно. Но… я прошу прощения за то, что это случилось. Мне не следовало этого делать.

Ее пронзила острая боль, она заморгала, чтобы остановить слезы, готовые вот-вот политься.

— Да? Ты говоришь это всем своим девушкам?

Деметриос сжал штурвал так сильно, что костяшки его пальцев побелели.

— Нет, черт побери! Потому что обычно я не допускаю подобных ошибок.

— Ты женился на Лиссе.

Он вздрогнул, как будто она залепила ему пощечину.

— Прости, — быстро сказала Анни. — Хотя нет. Мне жаль, что ты неудачно женился. Мне жаль, что она причинила тебе много боли. Мне жаль, искренне жаль, что она избавилась от твоего ребенка и разрушила твои мечты. Мне жаль, что она погибла. Но я — не Лисса!

— Нет, — мрачно согласился он. — Ты — не она. Ты стоишь тысячи таких, как она. И тысячи таких, как я. Ты заслуживаешь намного лучшего, чем то, что случилось между нами этой ночью.

— Спасибо, не надо!

— Проклятье. Анни! — Он запустил пальцы в свою шевелюру. — Вот почему это было ошибкой. Тебе не все равно!

— Тебе тоже!

— Нет.

— Врешь. Ты сам сказал, что, когда в следующий раз я буду заниматься любовью, я заслуживаю, чтобы мои чувства были ответными. Этой ночью все так и было.

Он сжал челюсти и отвернулся, качая головой. Потом опять посмотрел на нее.

— Хорошо, ты мне небезразлична, — согласился он.

— Какое великодушие, — пробормотала она.

— Вот почему это было ошибкой. Я был… застигнут врасплох. Господи, это звучит глупо, но мне тоже хотелось иметь какие-то воспоминания. И все равно не следовало этого делать. Не следовало обнадеживать тебя. Не нужно было…

— Значит, ты думаешь, что я начала возлагать на тебя большие надежды, так, что ли? И возомнил, что я поднялась сюда, чтобы просить тебя жениться на мне?

Он побледнел:

— Надеюсь, нет. Потому что раз это было ошибкой, значит, все остается по-прежнему.

— Деметриос, я люблю тебя.

Он вздрогнул от ее слов:

— Не смей!

Она улыбнулась, несмотря на острую боль, пронзавшую ее сердце:

— Слишком поздно.

Ближе к вечеру они добрались до Санторини.

На пристани их ждал мужчина, внешне очень похожий на Деметриоса. Анни слышала, как Деметриос радировал Тео, чтобы сообщить о своем прибытии. Судя по всему, он не потрудился сказать, что плывет не один, так как при виде ее Тео явно напрягся. Деметриос умышленно вел себя грубо, когда представлял ее своему брату:

• Предыдущая
• 24/28
• Следующая