Однажды приедет принц... - Макалистер Энн - Страница 8

• Предыдущая
• 8/28
• Следующая

Дверь за ним быстро распахнулась.

— Деметриос? — тихо позвала Анни.

— Что?

Она приблизилась к нему и остановилась совсем близко, так что он опять почувствовал запах яблочного пирога и едва слышный аромат цитрусового шампуня.

— Все, что угодно? Ты сказал, ты сделаешь все, что угодно?

Он кивнул в знак согласия.

— Что бы я ни попросила?

— Да, — решительно ответил он.

— Займись со мной любовью.

Анни не могла поверить, что сказала это вслух.

Она думала об этом. И несомненно, ей хотелось, чтобы это случилось. Но просить мужчину, чтобы он занялся с ней любовью?!

Нет! Она не могла сказать такое!

Но одного взгляда на Деметриоса было достаточно, чтобы понять: она действительно произнесла эти слова вслух.

Ее щеки запылали. Ее разум отказывался принять произошедшее. И что только на нее нашло? Какой-то злой дух. И явно не дух поколений королевской семьи Мончемион. Они сейчас дважды перевернулись в своих гробах.

— Прости. Я не хотела… — Анни развернулась, чтобы уйти.

Но Деметриос схватил ее за руку:

— Ты не хотела?..

Она попыталась вырваться. Он отпустил ее руку, но держал ее своим взглядом.

— Я… мне не следовало говорить такие вещи.

— Ты собралась замуж, — тихо сказал он. Она сглотнула и резко кивнула. — И тебе хочется просто ради развлечения заняться со мной сексом?

— Не ради развлечения. Только не для меня…

— Отчего же? Потому что у тебя висел мой постер на стене? Потому что я какая-то там чертова кинозвезда, и ты думаешь, что я был бы чудесной зарубкой на столбике твоей кровати? — В нем все кипело от злости.

— Нет! Дело… дело не в тебе. — Она подбирала слова, чтобы выразить то чувство, которое росло в ней на протяжении этого вечера. — На самом деле.

— Нет? — Он посмотрел на нее скептически. — Хорошо. Тогда в чем же, скажи мне?

Она перевела дыхание:

— В том, что я все помню — благодаря тебе.

— И что же это? — Деметриос прислонился к стене.

— Все очень… сложно. И я… я не могу стоять здесь в коридоре и объясняться. Мои соседи вряд ли будут довольны.

— Тогда разреши мне войти.

Анни пожала плечами, затем повернулась и повела его в апартаменты тетушки Изабеллы. Кивком указала на мягкий диван:

— Садись. Сделать тебе кофе?

— Анни, думаю, никто из нас не хочет кофе, — угрюмо сказал он.

— Согласна.

Это была истинная правда. Она хотела не кофе, а его. Даже теперь. Еще сильнее. Когда она смотрела, как он беспокойно ходит по квартире взад и вперед, как дикий хищный зверь, ее желание только увеличивалось. Анни вздохнула от облегчения, когда он наконец перестал мерить комнату шагами и уселся на диван.

Она не осмелилась сесть рядом с ним, а заняла кожаное кресло, которое стояло возле самого балкона. На минуту она опустила голову. Вряд ли она молилась о божественном провидении, хотя чуточку его сейчас явно не помешало бы.

— Я выхожу замуж не по любви, — заявила она прямо.

Она думала, что шокирует Деметриоса своим признанием, но сама была потрясена его ответом.

— Любви придают слишком много значения, — резко, с оттенком горечи сказал он.

Она посмотрела на него в изумлении. Услышать такое от мужчины, чья свадьба была разрекламирована как любовный союз года?

— Но ты…

Он резко оборвал ее:

— Речь не обо мне, не так ли?

— Ты прав. Ведь это я предложила… попросила, — поправила она себя. — Я просто думала о той девочке, которой я была раньше. — Она задержала взгляд на своих руках, затем продолжила: — Я вспоминала время, когда училась в колледже, и свои надежды, мечты, идеалистические взгляды на жизнь. — Она подалась вперед. — Сегодня, когда я увидела тебя, я вспомнила ту девочку. И этим вечером я чувствовала, как будто она опять здесь. Как будто я — это она. Благодаря тебе я вернулась в то время.

Анни чувствовала себя полной идиоткой и ждала, что он рассмеется ей в лицо. Но он не рассмеялся. Сидел молча. Она не могла понять, о чем он думает и что чувствует.

— Ты пыталась встретиться со своими девичьими грезами? — спросил он озадаченно. В голосе не было и тени иронии.

Анни нерешительно кивнула:

— Да. А потом, когда ты сказал, что сделаешь все, что угодно… — Она замолчала. Как же глупо все, что она говорит! — Я подумала о той несбыточной мечте… И просто… хотела еще раз прикоснуться к ней. Перед… перед тем как… — Она остановилась, пожимая плечами. — Звучит глупо. Я не хотела поставить тебя в неловкое положение. Но это было похоже на какую-то сказку… этот вечер… и… — Анни почувствовала, что снова краснеет. — Я просто хотела… — беспомощно развела она руками.

Теперь он наклонился вперед, облокотившись на колени, и спросил:

— Почему же ты выходишь за него?

— На это есть… причины. — Анни могла бы объяснить все, но тогда пришлось бы выкладывать, кто она такая на самом деле, а она и так уже порядком испортила этот сказочный вечер. Ей не хотелось, чтобы Деметриос подумал, что она какая-то взбалмошная принцесса. Хотя бы на одну ночь она хотела стать самостоятельной женщиной. Не дочерью своего отца. Не принцессой. Просто Анни…

— Веские причины?

Она медленно кивнула.

— Но не любовь? — По его тону можно было понять, что он не верит в существование этого чувства.

Но Анни верила!

— Возможно, со временем она придет, — с надеждой сказала она. — Может, я слишком мало его знаю. Он значительно старше меня. Вдовец. Его первая жена умерла. Он… он очень любил ее.

— Час от часу не легче, — мрачно заметил Деметриос.

— Это вторая причина, почему я обратилась к тебе с таким предложением. Я просто думала, если проведу эту ночь… с тобой… если он никогда не полюбит меня, если это всегда будет всего лишь сделка, по крайней мере, у меня… будет эта ночь. Всего одна ночь. Никаких условий. Никаких обязательств. Я не думала о чем-то большем, — добавила Анни.

Повисла тишина.

Секунды. Минуты. Не бесконечность, но очень похоже. Миллионы лет унижения. Волшебная ночь по ее вине превратилась в самую кошмарную ночь за всю ее жизнь.

С улицы доносились приглушенные звуки проезжающих машин, в самой комнате тикали богато украшенные, покрытые медью эбеновые часы эпохи империи Наполеона Бонапарта, которые принадлежали тетушке Изабелле.

Наконец Деметриос глубоко вздохнул.

— Хорошо, Анни Чемион, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Давай займемся этим.

Она пристально посмотрела на него. На его протянутую руку. Затем ее взгляд скользнул с его руки на широкую грудь, на покрытый щетиной подбородок, на его чувственный рот, незабываемую ямочку на щеке, эти изумительные зеленые глаза, такие темные и спокойные. Она сглотнула.

— Если только ты не передумала. — Деметриос выжидательно посмотрел на нее.

Она понимала: он ждет, что она изменит свое решение.

Но она не изменила.

Когда она скользнула в его объятия, Деметриос испытал потрясение, похожее на блаженство, которое испытываешь при погружении в воду после палящего дневного зноя.

Это было какое-то целомудренное, настоящее и прекрасное чувство. Его тело снова проснулось при взгляде на поднятое кверху лицо Анни, когда она тянулась к нему за поцелуем. Он взял то, что она предложила. Поначалу мягко. С осторожностью, которая напомнила ему его первые юношеские неумелые поцелуи. Как будто он забыл, как это делается.

Но Деметриос не забыл. Просто он был настолько выжжен Лиссой, что научился приравнивать поцелуи к предательству.

Но это была не Лисса. Эти губы совсем неопытные. Они такие же неуверенные, как его собственные. Только более нерешительные. Бесконечно нежные. Сладкие…

Деметриос опьянел от сладости ее губ. Он не торопился, впитывал эти ощущения, вспоминая, как это — целовать с надеждой, радостью, с чем-то очень похожим на невинность и чистоту.

Этой ночью они дарили друг другу переживание того, кем оба были раньше, — со своими мечтами, идеалами, надеждами…

• Предыдущая
• 8/28
• Следующая