Госпожа моего сердца - Кинсейл Лаура - Страница 17
- Предыдущая
- 17/97
- Следующая
Рук всю ночь не присел, занимаясь сборами Меланты к отъезду. Он организовал и снарядил небольшую флотилию, а когда Меланта появилась на берегу, воспользовался данной ему властью герцога и приказал добавить к их числу еще одно судно, которое должно было принять на борт, покрытый кожей, четырехколесный передвижной домик – карету Меланты, и пять лошадей, которые передвигали ее.
Рук был уверен, что ему придется несколько часов ожидать, пока они все соберутся, но слуги Меланты проявили себя такими расторопными и собранными, что даже превзошли в этом так называемый военный отряд. Никакой суеты, никаких отлучек за забытой вещью или для того, чтобы проститься с любимым. Создавалось впечатление, что женщины Меланты страшно боятся ее.
Герцог вышел проститься и проводить их, как и обещал. Последовал показной ритуал прощания, с поцелуями и пожеланиями «доброго пути». Бывший сеньор Рука сейчас уделил ему больше внимания и любви, чем за все время его службы. Отъезд Меланты видело мало народа – всего лишь несколько нищих и торговцев, но можно было быть уверенным, что к полудню все детали отъезда Меланты будут известны всему городу: что Зеленый Рыцарь покинул Аквитанию, что он теперь на службе у Меланты и что он цел и невредим. Этим достигались сразу две цели: Ланкастер освобождался от потенциального возмутителя спокойствия (вольного или невольного), а его чести не было нанесено никакого урона.
Теперь Зеленый Рыцарь терял свое значение и в глазах Ланкастера, и в глазах всех остальных.
Рук глубоко вздохнул. Итак, что же произошло? Он любил даму, которая, на самом деле, существовала только в его мечтах. Теперь, когда он лишился иллюзий в отношении Меланты, ему даже казалось, будто та, его Меланта, умерла.
Сейчас он сидел наверху рубки в кормовой части. Внизу под ним была Меланта. Он не знал, подвержена ли она морской болезни. Эта мысль о ее возможном недомогании казалась ему дикой.
Пьер тихо похрапывал, свернувшись на самом конце кормы. Он свесился и сумел дотянуться до флейты, которая была спрятана у Пьера в одежде.
В рассветной мгле прозвучали нежные щемящие звуки песни крестоносцев о любви, оставшейся в родном краю, о девушке, печалящейся и горюющей в одиночестве. Эта мелодия как нельзя больше соответствовала его настроению, серому туману вокруг, тусклому свету в потоках воды. И ее путешествию. Ниоткуда и в никуда.
На палубу из кабины вышел Аллегрето – ее «ручная болонка». К изрядному удивлению Рука, он сел на палубе у его ног и повернул лицо навстречу ветру.
– Эта песня про любовь, ведь правда? – спросил юноша.
Рук ничего не ответил, сконцентрировавшись на мелодии. Аллегрето тихо сидел некоторое время, а затем вздохнул. Он посмотрел на Рука и спросил:
– Ты любил когда-нибудь, англичанин?
Он говорил с таким утомленным видом, что можно было предположить, что он разменял вторую сотню лет. Рук снова ничего не ответил.
Аллегрето улыбнулся – очень приятная улыбка, несмотря на подбитый глаз, – и отбросил со лба волосы.
– Конечно. У тебя такой же возраст, как и у моей госпожи. А она сведуща в вопросах любви более, чем сама Венера. – Знаешь ли ты, что она обладает даром сохранять свое лицо и тело всегда неизменными? Может быть, ей сейчас уже тысяча лет. И доведись тебе взглянуть на ее старение, она откроется тебе черепом с пустыми глазницами вместо глаз.
Рук скептически приподнял брови, продолжая играть свою мелодию. Аллегрето засмеялся:
– А ты слишком умен, чтобы поверить мне. – Он неожиданно приподнялся. – Ты ведь не отнимешь ее у меня?
Рук в первый раз слегка сбился с мелодии. Аллегрето зажмурился:
– У тебя есть то, чего, увы, лишен я, – тихо произнес он. – На самом деле я ведь не так молод, как кажусь.
До Рука не сразу дошло значение этих слов. Когда он все понял, он опустил флейту.
– Когда мне исполнилось пятнадцать, она захотела, чтобы я стал таким. – Он натянул накидку и произнес сдавленным голосом. – Но я все-таки люблю ее. – Затем яростно воскликнул: – Я могу все еще любить ее.
Рук ничего не придумал, кроме как кивнуть, отдавая дань такой жуткой преданности. Аллегрето долго смотрел на него, а затем уронил голову, обхватив лицо руками. Руку стало стыдно. Все его жертвы и лишения, на которые он обрек себя ради нее, были достойными и явились результатом его собственного волеизъявления. Он сам был цел и невредим. Рук облизал губы и стал снова играть, чтобы в мелодии скрыть свое смятение. Почти сразу же раздался громкий стук изнутри. Аллегрето поднял голову.
– О, да, – он нежно улыбнулся Руку. – Мне было велено сказать тебе, чтобы ты сыграл что-нибудь повеселее.
Глава 5
Король Англии был старым потрепанным пьянчужкой, совсем не напоминавшим того высокого красавца-воина, который оставался в памяти Меланты. Его доблесть и турниры оставались самыми яркими воспоминаниями ее детских лет – сияние и блеск, сталь и благородство. Красное золото цветов ее отца, искры от удара стали о сталь, пальцы матери, напряженно сжимающие ее руку.
Король Эдуард пил вино из большого кубка, когда вошла Меланта. Он быстро отдал его слугам и сделал какой-то знак. Волосы короля растрепались и свободно спадали на плечи, которые когда-то так легко носили на себе броню. Длинные усы переходили в бороду. Нос и щеки приобрели типичный красновато-синюшный оттенок. Король постарался принять подобающую ему величественную позу.
Дня пребывания в Лондоне вполне хватило Меланте, чтобы понять, кто по-настоящему держит власть в руках. Никто не мог даже просто попасть на аудиенцию к королю без согласия ненавистной и опасной леди Алисы. Меланта не была исключением из этого правила. Алиса Пер-рерс проплыла в комнату сразу же вслед за Мелантой.
– Я привела вам кое-кого, кто, несомненно, понравится вам, мой дорогой, – сказала леди Алиса и забрала кубок из рук слуги. Она наклонилась и поцеловала королю лоб. Он слабо улыбнулся из-за ее обширного бюста. – Это леди Меланта, дочь лорда Ричарда из Боулэнда, упокой Господи душу его. Она доставила вам подарки и письма из Бордо. От герцога.
– Джона? – Взгляд короля прояснился. Он протянул трясущуюся руку.
Меланта сделала глубокий реверанс, затем благодарно взглянув на леди Алису, двинулась вперед, чтобы вручить упомянутые вещи.
Власть любовницы короля окрепла до такой степени, что ее боялись все высшие придворные. Но Меланта сама достаточно хорошо владела искусством придворных интриг. Она обрушила поток подарков и комплиментов на эту перезрелую и пышногрудую даму, довольно ясно намекнув, что цели у них весьма сходные. Леди Алисе совсем ведь ни к чему, чтобы Меланта вышла замуж за Джона Ланкастера, который, объединив свои земли с ее, смог бы тягаться с самим королем.
Затем она уверила леди Алису, что выходить замуж за этого человека совсем не входило в ее планы, и что ее желания были просты и непритязательны – получить свои родовые земли, принадлежавшие ее отцу, платить сборы и подати, чтобы увеличивать казну короля и его могущество, давая ему возможность поощрять своих особо преданных его королевскому величеству подданных. Уже сейчас Меланта желала сделать королю щедрые подарки, если ей будет дарована возможность увидеть короля.
Конечно, если ей будет отказано, Меланта в горести, страданиях и с позором будет вынуждена вернуться в Аквитанию, где Его сиятельство герцог оказывал ей ТАКОЕ большое внимание…
Леди Алиса слегка улыбнулась, глядя на Меланту, затем, поговорив еще, покинула покои короля, оставив Меланту одну с королем, не считая слуги. Меланте показалось, что как только та вышла, король сразу же забыл о ней. Он протянул руку, желая поскорее получить письмо от сына.
Меланта знала это послание чуть ли не наизусть, раздобыв еще до отъезда из Бордо дубликат печати герцога. Она смотрела и видела, как омрачилось лицо короля, читающего сейчас о болезни старшего сына, как обрадовался он, прочитав о скором приезде того в Англию для излечения. Вот он поджал губы, читая об опустевшей казне Аквитании и неспокойном характере гасконской знати.
- Предыдущая
- 17/97
- Следующая
