Летящая на пламя - Кинсейл Лаура - Страница 17
- Предыдущая
- 17/112
- Следующая
— Глупости, — вымолвила она, решив до конца быть разумной и последовательной. — Вы сильно преувеличиваете.
Шеридан снова улыбнулся, он был совсем другим сейчас и казался в своей парадной морской форме более пугающим и далеким. Олимпия пыталась собраться с мыслями, справиться со смущением и другими эмоциями, поднимающимися в ее душе всякий раз, когда она бросала взгляд на Шеридана.
— Вы, конечно, хотите знать, зачем я пришел сюда? — спросил гость.
Олимпия с опаской посмотрела на дверь, а затем вновь на Шеридана.
— Случилось что-нибудь непредвиденное? — спросила она, понизив голос.
— Смотря с какой стороны на это взглянуть, я бы так ответил, — спокойно произнес Шеридан. — Присядьте, принцесса.
Он подвел Олимпию к креслу, стоявшему у камина.
Девушка села и с тревогой взглянула на него. Поправив шпагу на боку, Шеридан устроился в кресле напротив нее, положив одну руку на колено и опустив другую. Он не сводил с Олимпии пристальных серых глаз.
— Похоже, что вашими проблемами, помимо нас, решил заняться еще кое-кто там, наверху, — начал он без предисловий. — В правительстве разработали план, который лишит вашего дядю всяких надежд на брак с вами.
Олимпия почувствовала, как мурашки забегали у нее по коже, и ей стало зябко в шерстяном платье с длинными рукавами.
— Я получил секретное послание от лорда Палмерстона, — продолжал Шеридан. — Возможно, вы слышали о нем, он является гордостью военного ведомства и берется решать все самые запутанные дела, которые только существуют на свете, в том числе и политическое урегулирование ситуации в Ориенсе, а также судьбы принцесс, находящихся в изгнании. Он сильно не любит вашего дядю и считает, что вам следует немедленно выйти замуж, чтобы избавиться от его домогательств.
— Выйти замуж… — повторила Олимпия словно эхо, и ее вновь бросило в жар.
— Такая мысль никогда не приходила вам в голову?
— Нет. То есть, конечно, приходила, но я думала, что я… — Олимпия осеклась. — Я полагала, что дедушка найдет мне достойного жениха. А за кого думает выдать меня лорд Палмерстон?
Шеридан улыбнулся и, подняв выразительно брови, промолчал. Олимпия нахмурилась.
— Не понимаю, как он может надеяться, что я немедленно выйду замуж, если у него, конечно, нет на примете какого-нибудь принца. Кроме того, надо принять во внимание надвигающуюся революцию в Ориенсе. Я не могу выходить замуж. Я должна ехать на родину. Думаю, наш план был намного лучше. — Она снова понизила голос. — Вы уже продали бриллиант?
Шеридан опустил глаза и стал разглядывать свои белые перчатки.
— Я еще занимаюсь этим.
— Прекрасно, — сказала она. — Надеюсь, подготовка к путешествию идет полным ходом? Когда, вы считаете, я могу выехать в Линн?
— Несмотря на весь свой революционный пыл, — заметил вдруг Шеридан, — вы слишком подвержены снобизму.
— Снобизму? — растерялась Олимпия. Он взглянул на нее в упор.
— Вы, по всей видимости, считаете, что можете выйти замуж лишь за человека, принадлежащего к одному из королевских домов.
— Да, — сказала Олимпия, — ведь я — принцесса.
Некоторое время Шеридан смотрел ей в глаза, выражавшие полное недоумение, а затем встал и отвернулся. Луч света блеснул на ножнах его шпаги, когда он проходил по комнате. Подойдя к секретеру, он взял с него пресс-папье из горного хрусталя, повертел его в руках и вновь поставил на место.
— В таком случае не будем больше говорить на эту тему. Олимпия сжала руки, глядя перед собой на скамеечку для ног. Все ее мысли в эту минуту были заняты предстоящим побегом, последние две недели она не могла думать ни о чем другом. Ей хотелось задать Шеридану тысячу вопросов, но она очень робела перед ним. Олимпия надеялась, что Шеридан не станет откладывать их отъезд из-за этих нелепых планов на замужество…
Олимпия замерла, внезапно ее осенила догадка. Судорожно вздохнув, она взглянула на Шеридана. Он стоял боком к ней, у секретера. Олимпии был хорошо виден его профиль. Услышав ее невольный вздох, он скосил глаза в сторону принцессы и тут же снова отвел их, делая вид, что рассматривает книги на застекленных полках.
— Не может быть! — воскликнула Олимпия. — Не может быть, чтобы это были вы. Неужели кому-то в голову пришла мысль, что мне следует выйти замуж за вас!
На лице Шеридана появилось подобие улыбки. Он сцепил за спиной руки в белых перчатках.
— Вам вовсе не следует этого делать, если вы находите отвратительной даже саму мысль о подобном союзе.
— О нет! Я совсем другое имела в виду… Я хочу сказать, что это просто невозможно, это абсурд. Видите ли… не в том дело, что я не вышла бы за вас замуж, нет, конечно, я… — И Олимпия закрыла в ужасе рот ладонью, испугавшись того, что мелет такой вздор.
— Я — простолюдин, человек толпы, — спокойно признал Шеридан.
— Нет, вы — герой!
— Ну хорошо. Прошу простить меня, — притворно весело сказал Шеридан, — я просто не подумал, что у вас может возникнуть подобное возражение.
Олимпия отвернулась и стала смотреть на огонь.
— Но вы ведь не хотите жениться на мне. У вас не могло возникнуть такого желания.
В комнате воцарилась мертвая тишина; казалось, не слышно было ни потрескивания огня, ни стука ледяной метели в окно. Для Олимпии все эти знакомые звуки заглушались шумом крови в ушах и гулким биением собственного сердца. Но тут заскрипели половицы, и Олимпия поняла, что Шеридан направляется к ней. Он опустился на одно колено перед оробевшей девушкой и, взяв ее лицо в свои ладони, заглянул ей в глаза.
— Я могу назвать тысячу причин, по которым вы можете не захотеть выйти за меня замуж, — ласково сказал он. — Но на свете не существует ни одной причины, которая заставила бы меня отказаться от женитьбы на вас.
— Вас заставляют жениться на мне, я уверена в этом, — прошептала она.
Он погладил ее по щеке, и она ощутила прикосновение мягкой теплой лайки его перчатки к своей коже.
— Нет, я не такой уж незаменимый, просто я подхожу им по всем статьям. — Шеридан встал и, подойдя к окну, взглянул на непогоду и медленно текущую холодную реку. — Если вы не согласитесь выйти за меня замуж, вам просто предложат другой список подходящих кандидатур.
Олимпия не знала, что и сказать. Последние две недели она жила как в лихорадке, преодолевая череду препятствий, встающих у нее на пути, для того чтобы броситься очертя голову в неведомое ей, опасное будущее. А теперь у нее было такое чувство, как будто, пока она сломя голову мчалась к новым барьерам, чтобы, собравшись с духом, преодолеть их, они исчезли, растаяв в воздухе, и она полетела в никуда, сорвавшись с кручи. Она никак не могла взять в толк, что же с ней происходит.
— Хотите, я перечислю все выгоды, которые сулит нам наш брак? — спросил Шеридан. — Прежде всего, конечно, он лишит вашего дядю возможности обвенчаться с вами. Затем — он укрепит союз двух наших государств. Конечно, я — не принц, но, возможно, мне удастся очень скоро завоевать популярность в Ориенсе, ведь все думают, что я — лихой парень, доблестно сражавшийся с турками. Кроме того, мне сообщили, что ваш дедушка сочтет наш брак вполне… приемлемым. Это избавит вас от необходимости мчаться сломя голову в Ватикан, да и Ориенсу, похоже, в таком случае не понадобится революция, так как конституционное государственное устройство может быть установлено вполне мирным, легальным путем. Кстати, именно на такое развитие политических событий очень надеется наш друг лорд Палмерстон.
Олимпия сцепила руки на коленях и кивнула. Все это было так просто, словно игра в шахматы, и действительно, этот план, казалось, быстрее приведет к желанной цели, чем ее собственный. Он был разумен и надежен; этот план, в конце концов, одобрил ее дедушка и поддерживает британское правительство.
И главное, главное, Олимпия всей душой хотела, чтобы этот план претворился в жизнь. Она не смела взглянуть на Шеридана, опасаясь, что разразится безудержными слезами. Выйти замуж за капитана Дрейка, стать его женой, отдать ему всю свою жизнь, всю душу!
- Предыдущая
- 17/112
- Следующая
