Адрес мечты - Щеглова Ирина Владимировна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/22
• Следующая

Папа взглянул на нее с насмешливым интересом:

– Дочь, какая муха тебя укусила?

– Никто меня не кусал! – Катя почти кричала. – Думаете, мне приятно слушать ваши бесконечные скандалы? Приятно смотреть на тебя, когда ты приходишь пьяным? А мамины слезы? Думаешь, мне легко?

Папа смутился:

– Ну, бывает иногда, что тут такого…

– Иногда?! Вы раньше были другие, вы любили друг друга! – распалялась Катя. – Почему вы никуда не ездите?

– Так ведь дача же, – начала мама.

– Да пропади она пропадом, ваша дача! Можно подумать, вся жизнь в ней! Скоро опять рассада по всем подоконникам, и полгода безвылазно возиться на грядках непонятно зачем.

– А как ты хотела?! – повысила голос мама. – Работать надо! А ты руки боишься запачкать, маникюр отрастила!

– Да что ты привязалась к моим ногтям?! Думаешь, если ты не следишь за собой, а только в навозе копаешься, то счастье себе накопаешь, что ли?

– Девочки! Девочки! Не ссорьтесь, – вмешался папа.

– А вот поглядим, как ты будешь жить! – парировала мама.

Катя вскочила:

– Уж точно не так, как ты! – И выскочила, хлопнув дверью.

– Что это с ней? – спросил папа.

– Переходный возраст, – ответила мама.

А Катя рыдала, уткнувшись в подушку, и твердила: «Уеду, уеду, уеду! Не могу больше!» Ее душили злые слезы. Она понимала, что до ее отъезда еще очень долго – больше года.

В комнату, постучавшись, вошел отец. Присел рядом, погладил по голове.

– Ну, чего ты в самом деле… Не такие уж мы плохие.

– Я устала от вашей ругани, – всхлипывала Катя, – я устала от страха за вас, вдруг вы разведетесь, я хочу, чтоб у вас все было хорошо! И прекрати, наконец, пить! Ванька все видит и слышит! Мальчишка же! Ты знаешь, какие мальчишки вырастают?! В банды сбиваются, как волки в стаи. Пьют все поголовно! Ты хочешь, чтобы Ванька был таким?! Хочешь?!

– Да я же и не пью, – оправдывался папа, – ну, бывает иногда… мама все слишком преувеличивает. Не надо так волноваться.

Видимо, услышав шум, в комнату прокрался Ванька.

– Почему ты кричишь на Катю? – спросил у отца. И голос такой грозный. Защитник. Катя невольно улыбнулась сквозь слезы.

– Да что ты! – окончательно растерялся папа. – Я не кричу, наоборот, успокаиваю. Сестренка твоя расстроилась, видишь…

Брат забрался на диван и тоже начал гладить Катю по голове.

– Не плачь, – просил он, – я никогда не буду пить!

Из соседней комнаты доносились всхлипы. Мама тоже плакала.

Ванька побежал к ней, успокаивать. Маленький, а все понимает…

Постепенно Катя успокоилась. Села, поправила волосы. Папа выглядел виноватым. «Ничего, пусть знает, пусть подумает», – решила Катя. Она совсем не стыдилась своего срыва. Надо было еще раньше все высказать.

Конечно, ее истерика не принесла особенных изменений. Вскоре на подоконниках снова стояли ящики с рассадой, мама возилась с семенами, готовилась к началу дачного сезона. Вот-вот весна!

Но все-таки дома восстановилась тишина. Папа приходил домой вовремя, если задерживался – звонил. С мамой они разговаривали, не повышая друг на друга голоса. Катя не знала, временное это затишье или до них действительно что-то дошло. Как-то вечером родители собрались и пошли в кино. Такого прогресса Катя не ожидала. Помалкивала, чтобы не сглазить.

Ирка довольно скоро утешилась, влюбившись в одноклассника. Образ Родиона начисто стерся из ее памяти. Теперь все разговоры касались только новой Иркиной любви. Да еще Ирку интересовала Катина переписка с Юрой.

Переписка, как переписка. Ничего особенного, вполне дружеская. Иногда Юра писал, что скучает, но в основном это были очень милые письма, то смешные, то немного грустные. Катя улавливала Юрино настроение, вчитываясь в строчки его посланий. А еще они обменивались фотками, и Катя уже знала, как выглядит Юрина комната в общежитии, видела институтские корпуса, где проходили занятия, лица его друзей и девчонок. Она даже немного ревновала, но сама же смеялась над собой. Он называл ее Котенком, Кошкой, Кэт или Кэтрин. Больше всего ей нравилось, когда он писал: «Милая моя Катеринушка», тогда она испытывала чувство, сродни нежности, и в ответ писала тоже что-нибудь немного грустно-лирическое. Он обещал приехать в начале лета. Катя постепенно привыкла к мысли о том, что увидит его, и незаметно для самой себя стала считать дни.

– Ты все-таки влюбилась, – язвительно заметила Милка. Катя отрицала, но не слишком убедительно. К тому же Милку переубедить довольно сложно. Она упертая, если уж что-то решила для себя, не столкнешь. Невозмутимая и непробиваемая, как скала. Или скорее как Снежная королева.

– Мил, а ты в любовь веришь? – однажды спросила Катя.

– Конечно верю! – возмутилась Милка. – Только я верю в настоящую любовь, а не во всякие глупые влюбленности!

Не поспоришь. Да и зачем спорить?

Катя написала небольшую статью о ребятах, занимающихся исторической реконструкцией, отобрала наиболее качественные снимки, набралась смелости, показала Марине Алексеевне. Та похвалила и велела отнести в редакцию. Статью приняли, заинтересовались даже. Предложили Кате договориться с ребятами о том, чтобы сделать настоящий репортаж, редакция готова была отправить на встречу корреспондента и фотографа, и Катя могла принять непосредственное участие. Она, конечно, согласилась. Но, для того чтобы сделать репортаж, надо было сначала договориться, и в первую очередь с Сережей.

Они почти не виделись, изредка, сталкиваясь в подъезде, здоровались, и он норовил поскорее скрыться в квартире. Словно избегал Катю или обижался на нее. Катя сама к нему зашла. Когда он открыл дверь, то выглядел очень удивленным и смущенным. Но посторонился, давая пройти. Разговор у них получился короткий и какой-то слишком по делу. Сережа выслушал ее просьбу, кивнул, назвал дату и место, пообещал поговорить с ребятами и перезвонить.

Катя почувствовала себя неловко, ведь они так давно не виделись, а Сережа как будто не рад ей. Она попыталась вспомнить, когда же они в последний раз общались. И вышло, что еще зимой, на показе у ребят. Потом Вовка увязался ее провожать, по дороге Сережка отстал почему-то… Да-да. Катя же еще хотела ему позвонить, да все руки не доходили, то одно, то другое. Всплыло воспоминание об Иркином дне рождения. Надо было Серегу пригласить. Да, нехорошо получилось. Забыли старого друга, а вместо него получили то, что получили. Уж Сережа-то никуда бы не убежал. Интересно, он знает что-нибудь о том, что случилось в тот день? Ведь никто так и не позвонил ей, не извинился, и она до сих пор не знала, чем закончилась драка, не пострадал ли кто-нибудь из ребят.

«Наверное, я бы все равно узнала, если бы случилось что-нибудь… Скорее всего, просто сцепились где-нибудь на пустыре, порвали рубашки, наставили друг другу синяков. Да ну их…»

– Сереж, – позвала она.

– Что? – Он вздрогнул и отвел глаза.

– Все нормально?

– Да, конечно, – преувеличенно бодро ответил он.

– Я последнее время совсем забегалась, мы редко видимся…

– Кать, не грузись, я все понимаю. – Он натянуто улыбнулся. – Вовка хороший парень, гораздо лучше Родьки, если тебе интересно мое мнение.

– Что?! – невольно воскликнула Катя.

Сережа удивленно посмотрела на нее:

– Ну, я думал, ты с ним…

Катя фыркнула и расхохоталась. Он, глядя на нее, несмело улыбнулся. Отсмеявшись, Катя рассказала ему всю историю с Родькой и Вовкой, не забыла и о злополучном дне рождения. И о том, как гости прыгали через забор на глазах у изумленной Иркиной мамы. Только о Юре умолчала.

– Ну да, на них похоже, – усмехнулся Сережа.

– Сереж, ты ведь не обижаешься на нас с Иркой? – спросила Катя. – Я уже тысячу раз пожалела о том, что согласилась на ее уговоры! И я тебе хотела позвонить в тот раз, просто постеснялась. Глупо вышло, да?

Он энергично качнул головой:

– Забудь. Все хорошо!

• Предыдущая
• 21/22
• Следующая