Пуаро и машина времени - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/4
• Следующая

— У вас есть список жильцов? — обратился Пуаро к сопровождавшему нас израильскому полицейскому. Тот покачал головой.

— Список, господин? Здесь съемные квартиры, где живут, в основном, новые репатрианты из России. Жильцы меняются едва ли не каждый месяц. Впрочем… Эй, Ицик!

Подошел нелепо одетый молодой человек: на нем была грязная майка до пупа, короткие штанишки и сандалии на босу ногу.

— Ицик, — объяснил полицейский, — метет тротуары в этом районе уже второй год. Сам он тоже из России. Был программистом, память прекрасная. Ицик, этот господин хочет…

— Добрый день, месье Пуаро, — сказал Ицик, улыбаясь во весь рот. — Добрый день, полковник Гастингс!

— Я же говорил, что он знает все, — ухмыльнулся полицейский, Пуаро гордо выпятил грудь, а я скромно потупился.

— Дорогой друг, — обратился Пуаро к дворнику-программисту. — Меня интересуют жильцы этого дома. Причем только те, кто живет здесь не менее трех недель.

— Пожалуйста. В восьми квартирах жильцы недавно сменились, их я перечислять не стану. Представляете, Шрайберы получили «Амидар» в Нацерет-Илите! Как им это… Впрочем, неважно. Кто остался? Первый этаж, направо: инженер, бывший, конечно, с женой, бывшим филологом, трое детей — мальчики шести, пяти…

— Дальше, — нетерпеливо сказал Пуаро.

— Второй этаж, налево: бывший физик, его жена, врач, и представляете, ей удалось зацепиться в купат…

— Дальше! — Пуаро думал о чем-то своем и, задав молодому человеку вопрос, по-моему, не очень-то прислушивался к ответу.

— Третий этаж, налево. Однокомнатная квартира. Не квартира, а, я бы сказал, склеп. Но зато довольно дешево, всего триста долларов. Там бабка живет, пенсионерка. В стране лет сорок, кажется, из Марокко. Осталась без детей, это длинная история… К бабушке почти и не ходит никто.

— Именно эта квартира нам и нужна, — заявил Пуаро.

Ну, конечно! Бабушка-пенсионерка — кто еще мог украсть из банковского сейфа машину времени?

Мы поднялись вслед за Ициком на третий этаж, и полицейский позвонил в обшарпанную дверь.

Долго не открывали. Я уж приготовился съязвить, что бабку, наверно, убили конкуренты из «Моссада». Наконец, послышались шаркающие маги, и дребезжащий голос спросил что-то на иврите. Полицейский прокричал несколько слов, и дверь раскрылась ровно настолько, чтобы Пуаро смог втиснуть в щель голову. Я подумал, что если бабушка вздумает захлопнуть дверь, Пуаро останется если не без головы с ее серыми клеточками, то без усов — наверняка.

— Я хотел бы, — Пуаро старался говорить четко, хотя ни из чего не следовало, что бабка знает английский, — взять у вас серую металлическую коробку, которую оставил примерно месяц назад.

Эффект превзошел все ожидания. Старуха посторонилась, дверь распахнулась настежь, Пуаро влетел в комнату и по инерции мог бы расквасить нос о противоположную стену, если бы полицейский не ухватил моего друга за рукав. Старуха громко кричала, Пуаро поправлял усы, а дворник-программист, понимавший иврит, видимо, не блестяще, а на английском говоривший еще хуже, переводил путаную старухину речь, из коей следовало, что коробку она отдаст только за сто шекелей и не меньше, и только наличными, и прямо сейчас, и нечего было подсовывать ей вещи, она думала, что это бомба, боялась в туалет ходить! Почему не заявила в полицию? Еще чего! От полиции и шекеля не дождешься. Кто коробку подсунул, пусть и деньги платит! Сто шекелей, и не меньше!

Несколько часов спустя, когда с моря потянуло вечерним ветерком, мы сидели в номере «Хилтона», я наслаждался зрелищем бухты, похожей на раскрытую акулью пасть с клыками-отелями, Пуаро дегустировал вино «Кармель», а Вильнер, только что завершивший операцию по водворению машины времени в ее «законную» камеру, ожидал, когда мой друг соблаговолит начать объяснения. Честно говоря, я тоже терялся в догадках.

— Хорошее вино, — сказал Пуаро, — но «Тоскана» лучше… Нет, господа, старушка здесь не при чем.

— Это даже и мне понятно, — сказал Вильнер. — Но ведь машина пропала! Из запертого сейфа!

— Вот именно, — улыбнулся Пуаро. — Как можно было украсть машину времени? Не далее как сегодня утром Гастингс развернул перед нами цепь рассуждений, по-своему безупречных. Но я-то по этой цепочке пробежал сразу, когда слушал объяснения месье Вильнера.

— Рассуждать «а если» было бессмысленно, — продолжал Пуаро, — я ведь не физик. Если машина не была подключена к сети и не имела своих источников питания, как могли воры использовать ее — и именно ее — свойства? Чего бы они добились, запустив машину? Она отправилась бы в прошлое или будущее. Гастингс говорил об этом, я с ним согласен: ни то, ни другое не могло помочь ворам. На какое-то время я начал склоняться к мысли, что похищение именно машины времени — просто случайность. Преступники воображали, что в сейфе, скажем, слиток с золотом. Это сбило меня со следа почти на сутки!.. Загадка «запертой комнаты»: или преступление было совершено раньше, или — не там. Или… А? Есть еще «или», о котором забывают. Психологическая инерция! И я, Эркюль Пуаро, поддался ей как малое дитя! Еще одно «или»: преступления вовсе не было.

— Вы хотите сказать, что профессор сам отнес коробку в комнату выжившей из ума старухи, а потом инсценировал похищение? — удивился Вильнер. — Это невозможно. По крайней мере шестеро, кроме самого профессора, присутствовали, когда коробку помещали в сейф: директор банка, адвокат профессора, трое охранников и самый надежный свидетель — телекамера.

— Я и не сомневаюсь, что машина была в сейфе… Но если отбросить все возможные предположения, а мы их успешно отбросили, тогда именно то, что останется, и будет истиной, какой бы невероятной она ни казалась. Итак, что осталось после всех наших рассуждений?

— Машина была помещена в сейф, — сказал Вильнер, — а потом оказалась в комнате старухи.

— Вот-вот, — удовлетворенно сказал Пуаро. — Была там, стала здесь. Других вариантов нет. Так вот, когда я убедился, что этот вариант нужно рассматривать серьезно, то сделал открытие в физике! Если машина времени исчезла из сейфа и появилась в комнате старухи на расстоянии двух сотен метров, значит, она могла самопроизвольно перемещаться не только во времени, но и в пространстве.

— Вы так рассуждаете, Пуаро, — не выдержал я, — будто сами обладаете докторской степенью по физике.

— Зачем она мне? — отмахнулся Пуаро. — У меня есть серые клеточки — этого достаточно. Помните, Гастингс, я спрашивал вас: почему профессор хранил машину в сейфе? Опасался грабителей? Но почти год прибор стоял в лаборатории. Профессор лишь недавно подумал о возможном грабеже? Нет! Он лишь недавно понял, что машина способна самопроизвольно совершить нечто, и безопаснее хранить ее в сейфе. Почему? Модель не имела источников питания. Да, верно. Однако, в ней был «кристалл времени». Я не знаю, что это. Как и вы, Гастингс, я слышал только, что «кристалл» связан с неким единым временным полем, на волнах которого мы с вами движемся из прошлого в будущее. Этой связи недостаточно, чтобы двигаться далеко в прошлое. А на какие-то доли секунды? На какие-то минимальные частички времени, которые, кажется, называются квантами? Это похоже на самопроизвольные скачки электронов с орбиты на орбиту внутри атома. Уж настолько-то и я знаю физику, дорогой Гастингс… Но ведь время и пространство накрепко связаны! Сдвинувшись чуть-чуть в прошлое или будущее, машина должна чуть-чуть сместиться и в пространстве. Думаю, что профессор рассуждал именно так. Ему было, кстати, неизмеримо труднее делать эти выводы, чем мне: я знаю результат, а он мог о нем только догадываться и строить гипотезы.

Итак, профессор помещает аппарат в банковский сейф из опасения, что машина может самопроизвольно перескочить на малую долю секунды в прошлое или будущее, и следовательно, в один прекрасный момент она окажется не в лаборатории, а где-то в другом месте. Где? Он начинает делать расчеты и обнаруживает, что машину лучше хранить внутри замкнутого пространства. Когда физики разберутся в расчетах профессора, они, думаю, подтвердят то, о чем я говорю.

• Предыдущая
• 3/4
• Следующая