Начало пути - Ковальская Дарья Александровна - Страница 48

• Предыдущая
• 48/83
• Следующая

19:45

— Все. Ты меня достала! Я сам буду себе готовить!

Киваю, обмахивая его самодельным веером. Маг сидит на кровати с распухшими губами и узкими глазками на опухшем лице. Явный перебор со специями, просто явный.

— Чтоб ты знала! Тот красный бутылек… там капля на кастрюлю идет! А ты полбутылки вылила, грыгова дочь.

Киваю и смущенно улыбаюсь. Маг только вздохнул и прикрыл глаза.

— Ладно. Я, на твое счастье, понял, что с тобой делать. Мне ж надо зелье варить, магию восстанавливать.

Поддакиваю, стараясь не нервировать.

— А то еще неделя, и расколдовать тебя обратно из копытного и хвостатого — вряд ли смогу.

Веер застывает, ошарашенно смотрю на мага.

— Н-да… да ладно, не психуй. Слово-то какое… от тебя набрался. Короче, пойдешь к дриадам за следующим ингредиентом. Запоминай. Нужен жёлудь прадуба — это прамать их леса. Запомнила? Повтори.

— Это я чего… всю жизнь с копытами? — сиплю, пытаясь донести всю глубину моего гнева и отчаяния.

— Так. Повторяю еще раз. Жёлудь! Прадуба! Принесешь — сварим зелье, я восстановлю силы! Сделаю тебя человеком… полностью. Да и потом, дриады копытных любят. К тебе больше доверия будет.

Щурю глаза, сидя со зверским видом.

— Ты запомнила или нет?

— Запомнила! Только как я туда доберусь?

Тяжелая задумчивость мага.

— А ну покажи, где север.

Тычу пальцем наугад.

— Ну-у… почти, только правее… сильно.

Пожимаю плечами. Топографический кретинизм у меня с детства.

— Так, а что делать-то? Что делать…

— Я могу помочь. — Из-под кровати робко вылез сильно помятый… мною, между прочим, когда-то горшок.

Задумчиво на него смотрим.

— А что? Это мысль. Прицепишь его к поясу, и путешествуйте сколько влезет.

— А ты меня когда расколдуешь?

Маг запнулся и тяжело вздохнул:

— Говорил же — без магии я!

— А когда будет?

— Когда расколдую вон ее и отправлю вас обоих в… академию магии, там тебя и расколдуют. Эти… магописовцы хреновы. Все им надо защищать природу от чистой магии, особенно некромантской. Так что тебя там встретят как героя, еще и медальку дадут за терпение и стойкость.

Сёма молчал, думая.

— Когда идти? — уточнила я.

— А вот щас и валите. Время пошло!

— Нет. С утра.

— Чего спрашивала? — пробурчал маг, следя, как я устраиваюсь на диване, взбиваю подушку, закутываюсь в одеяло.

— Так просто. Спокойной ночи.

— Я тебе тоже бы перец кое-куда засунул и пожелал бы сладких снов, — фыркнула эта зараза и вскоре засопела, отходя ко сну.

Я же смотрела на звезды, сиявшие за окном, и вспоминала о том, что так и не выпустила мертвецов на ночную прогулку.

Ну и ладно, мне не слишком-то уютно, когда такое ходит по дому.

Первинник

10:41

Сижу на спине коня-призрака (у мага есть еще один, и тоже из костей), на поясе болтается горшок, из окна, утирая глаза платочком, машет маг, едва не вываливаясь наружу…

Ага, щас! Маг дрыхнет! Я его пыталась разбудить, попрощаться, выслушать последние наставления. Меня послали в грубой форме и попросили не будить некромантов, если жизнь дорога.

Ну… и хрен с ним, поехала. Я хоть с гномами попрощаюсь. Авось мне хоть кто помашет вслед.

Гномы смотрели со священным ужасом на костяк коня и седло, надетое сверху. Улыбаюсь, машу рукой, объявляю, что ненадолго. Мне покивали и разошлись, и так одиноко вдруг стало… Даже эльф со мной не полетел. Он вообще в последнее время постоянно где-то пропадает. Кровь попить прилетает только по ночам. Кусает и уматывает снова. Тоже мне… друг.

— Ну поехали, что ли? — уточнил горшок.

Киваю и трогаюсь с места, понукая коня волшебными словами: «Вперед!», «Стой!» и «Куда?!».

16:32

Писать не о чем. Лес кругом. Как горшок ориентируется — понятия не имею.

Попыталась петь, но моим сиплым голоском сделать это нереально. Едем дальше.

19:10

Разбила лагерь. Жарю колбасу на палочках, в котелке булькает вода из местного ручья. Кто-то воет неподалеку. Вспоминаю, что маг предупреждал гномов об оборотнях. Вроде как могут зайти, но ходят редко — мертвецов страсть как не любят, они так «благоухают», что у оборотней обоняние на пару недель пропадает… Но я-то живая. Оглядываюсь по сторонам и натыкаюсь взглядом на лошадь, точнее, на ее вполне себе живой труп. А что? Это мысль. Пока я с ней — ни одна зараза не подойдет.

Успокаиваюсь, ем. Надеюсь, маг не очень расстроился, что я стащила весь запас колбасы. Ну мне он нужнее.

20:34

Разглядываю звезды, сиплю горшку сказку. Сёма очень просил… Сказал, что уже лет десять ему никто сказок не рассказывал, а он еще маленький и вообще сказки очень любит.

— Жила была принцесса, — начинаю я. — И была она красивая-прекрасивая, солнце, играя в волосах, слепло от сияния ее волос. Луна путалась в ее ресницах, ветер овевал ее стройное тело, а юноши терялись перед красотой ее лица, стана и… всего остального.

— Круто… мне бы такую. И чтобы любила сильно. Я бы ее защищал. И дракона, йех!

— Мне дальше рассказывать или сам продолжишь? Мне, между прочим, трудно говорить.

Горшок понятливо затих.

— Ну так вот. И однажды принцесса решила выйти замуж. Ей как раз исполнилось тридцать шесть.

Горшок закашлялся, его фантазии вяли на корню.

Хмуро на него смотрю.

— Тебе чем-то не нравится возраст принцессы?

— Не-не, все отлично. — Он зашевелился и всем своим видом показал, что слушает и ему страшно интересно. «Страшно» тут ключевое слово.

— Гхм. Ну так вот, кинула она клич, и прибыли к ней лучшие принцы и королевичи, короли и императоры со всех земель. Ибо вести о ее красоте давно распространились через все границы.

— «Давным-давно, давным-давно, давным-давно…» — пропел горшок песенку, которую я недавно пела в замке мага.

— Так!

— Я молчу-молчу. И чего там? Сколько лет они бились за ее руку? — предельно вежливо.

— Нисколько.

— Сразу уехали, — сообразил горшок. — Ну оно и понятно.

— Слушай, ты! Маг сказал, что тебе бы сейчас исполнилось восемнадцать. Так что у тебя самого кое-что еще не обсохло.

— Ась? — в шоке.

— Ну молоко… на губах… сосунок!

— Я не сосунок, а горшок, — мрачно. — И просьба не издеваться, мне и так тяжело морально. Ладно, я готов. Принцесса была прекрасна в свои сорок пять. Что дальше?

— Тридцать шесть!

— Один хрен.

Соплю, пытаясь не вызвериться.

— Нет, ты скажи, с какого момента для тебя человек старый?

— С семнадцати. В шестнадцать еще можно жениться. Позже — ни-ни, изменят, убегут, поумнеют. Мороки не оберешься.

Удивленно на него смотрю.

— А что?

— Хм… глупый ты еще, не понимаешь, что именно шестнадцатилетние еще и неразумные.

— Зато красивые. А то эта в свои шестьдесят пять…

— ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ!!!

С ближайшего дерева слетела листва и пара птиц. Обе, оглушенные моим резко прорезавшимся голосом, вяло дрыгали лапками, пытаясь прийти в себя.

— Ладно-ладно. Ну так чё дальше-то было?

У меня нет слов.

— А дальше они жили долго и счастливо!

— С кем? — ошарашенно.

— Со… со всеми! Со всеми, кто приехал! Ибо все влюбились, а отказывать она не умела! — Понимаю, что меня заносит.

— А, ну да… в ее-то годы. Лишний раз откажешь — и все, хана.

Убиваю горшок об дерево. Он меня заколебал.

Вторница

08:13

Меня разбудили муравьи… или местный их кусачий аналог. Они решили, что я труп и меня надо отнести в кладовку, желательно по кусочкам. Мелкие-то мелкие, а жала у них ой какие острые. С воплями бегаю между деревьев, отряхиваясь от паразитов.

• Предыдущая
• 48/83
• Следующая