Делириум - Оливер Лорен - Страница 25
- Предыдущая
- 25/78
- Следующая
Наконец толпа начинает редеть. Находиться внутри такого сборища было довольно жарко, и теперь легкий ветерок остужает мне щеки и дарит энергию. Я уже немного успокоилась и на краю толпы позволяю себе оглянуться и посмотреть на сцену. Амбар, открытый небу и ночи, сияет белым светом, он похож на огонек в ладони.
— Лина!
Странно, но я сразу узнаю этот голос, хотя слышала его лишь однажды в течение десяти, максимум пятнадцати минут. В его интонации слышится ирония, как будто кто-то посреди ужасно скучного урока наклоняется к тебе и говорит по секрету что-то забавное. Мир вокруг замирает. Кровь останавливается в моих венах. Я перестаю дышать. На секунду даже музыка исчезает, и я слышу только какой-то равномерный тихий звук, он похож на отдаленный барабанный бой. Можно было бы предположить, что это бьется мое сердце, только я знаю, что это невозможно, ведь оно тоже остановилось. И снова эффект «зум»: все, что я вижу, — это Алекс. Он идет ко мне через толпу.
— Лина! Подожди.
Ужас, как электрический разряд, проходит сквозь меня — вдруг он пришел сюда в составе патруля, группы регуляторов или что-то вроде того? Но в следующую секунду я замечаю, что он одет не по форме — джинсы, старые кеды с чернильно-синими шнурками, линялая футболка.
— Что ты здесь делаешь? — запинаясь, спрашиваю я, когда он оказывается рядом.
Алекс улыбается в ответ.
— Я тоже рад тебя видеть.
Он сохранил дистанцию в несколько футов, и это очень даже хорошо. Я не могу разглядеть в полумраке его глаза, а этого мне как раз сейчас и не надо, сейчас мне не следует отвлекаться, ни к чему испытывать то, что я испытала возле лабораторий, когда он наклонился ко мне и шепнул на ухо: «Серый». Тогда его губы были всего в одном дюйме от моего уха, и я испытала ужас, чувство вины и возбуждение одновременно.
— Я серьезно, — говорю я и для пущей убедительности хмурюсь.
Улыбка Алекса меркнет, но не исчезает окончательно.
— Пришел послушать музыку, — выдохнув, говорит он. — Как и все остальные.
— Но ты не можешь… — Мне тяжело подобрать слова, ведь я сама не уверена, что именно хочу сказать. — Это же…
— Незаконно?
Алекс пожимает плечами. Одна прядь волос падает ему на глаза. Он поворачивается, чтобы оглядеть собравшуюся на вечеринку толпу. Свет со сцены, как солнечный зайчик, блестит в его волосах и подмигивает мне этим сумасшедшим золотисто-каштановым цветом.
— Все нормально, — говорит Алекс, на этот раз гораздо тише, и я вынуждена податься вперед, чтобы расслышать его голос на фоне музыки. — Никто никому не причинит вреда.
Мне хочется сказать ему, что он не может этого знать, но я слышу в его словах грусть, и это меня останавливает. Алекс проводит рукой по волосам, и я вижу за его левым ухом аккуратный шрам из трех симметрично расположенных точек. Может, он грустит о том, что потерял после исцеления. Процедура должна была избавить его от подобных чувств, но, как и музыка, она по-разному действует на людей и не всегда исцеляет на сто процентов. Вот почему мои тетя и дядя до сих пор иногда видят сны. По этой же причине моя кузина Марсия порой ни с того ни с сего, без всяких видимых причин начинает истерически рыдать.
— А ты? — Алекс поворачивается ко мне — улыбка на месте, и в голосе снова звучат насмешливые нотки. — Что ты скажешь в свое оправдание?
— Я не хотела приходить, — быстро отвечаю я. — Мне надо было… — Я замолкаю, потому что понимаю, что сама не уверена, зачем пришла. — Мне надо было передать кое-что одному человеку…
Алекс поднимает брови, он явно разочарован.
— Хане, — тороплюсь объяснить я, — это моя подруга. Ты ее видел у лабораторий.
— Я помню.
Никогда не видела, чтобы кто-то улыбался так долго. Улыбка как будто приросла к его лицу.
— Кстати, ты еще не извинилась.
— За что?
Толпа продолжает перемещаться ближе к сцене. Вокруг нас с Алексом практически никого нет, только иногда кто-то из ребят, подпевая группе на сцене, проходит мимо, но большую часть времени мы совершенно одни.
— Ты меня подвела.
Алекс чуть приподнимает уголок рта, и у меня снова возникает такое чувство, как будто он хочет по секрету сказать мне что-то восхитительное.
— Ты так и не появилась в Глухой бухте в тот день.
Я чувствую себя триумфатором — он на самом деле ждал меня там! Он действительно хотел, чтобы я с ним встретилась! И в то же время во мне нарастает тревога. Ему от меня что-то нужно. Я не знаю, что именно, но я это чувствую, и это меня пугает.
— Ну? — Алекс скрещивает руки на груди и, продолжая улыбаться, раскачивается с пятки на носок. — Ты собираешься извиняться?
Эта его непринужденность и уверенность в себе начинают действовать мне на нервы, так же как это было возле лабораторий. Это так несправедливо. Я-то чувствую себя совсем иначе, как будто меня вот-вот хватит инфаркт или я растаю от бессилия и превращусь в лужу.
— Я не извиняюсь перед обманщиками, — говорю я и сама поражаюсь тому, как уверенно звучит мой голос.
Алекс морщится.
— И как это нужно понимать?
— Да ладно тебе, — я закатываю глаза и с каждой секундой чувствую себя все увереннее. — Ты соврал о том, что не видел меня на эвалуации. — Я загибаю пальцы, отсчитывая каждую его ложь. — Соврал, что не узнал меня, даже соврал, будто вовсе не был в лабораториях в день эвалуации.
— Хорошо, хорошо, — Алекс поднимает руки. — Я извиняюсь, устраивает? Ты права, мне надо оправдаться. Я говорил тебе, что охранникам запрещено находиться в лабораториях в день эвалуации. Чтобы не помешать процессу или что-то в этом роде, не знаю. Но мне правда нужно было выпить чашку кофе, а на втором этаже в комплексе «С» автомат с отличным кофе с настоящим молоком и прочее, так что я воспользовался своим кодом и проник внутрь. Вот и все. Из-за этого я мог потерять место. А работаю в этих дурацких лабораториях, только чтобы оплачивать учебу…
Алекс умолкает. Сейчас он не выглядит уверенным в себе, похоже, он волнуется, словно боится услышать, что я ему скажу.
— Ну а на галерее ты по какой причине оказался? — продолжаю допытываться я. — Зачем ты за мной наблюдал?
— Я так и не добрался до второго этажа, — говорит Алекс и при этом внимательно смотрит мне в глаза, как будто оценивает мою реакцию на его слова. — Я зашел внутрь и сразу услышал этот шум. Рев, грохот и что-то еще. Какие-то вопли и крики.
Я на секунду закрываю глаза, вспоминаю ослепительно яркий белый свет, то, как мне казалось, будто океанские волны бьются за стенами лаборатории и я слышу через пропасть десяти лет крик мамы. Когда я открываю глаза, Алекс по-прежнему внимательно на меня смотрит.
— Вообще-то я понятия не имел, что происходит. Я тогда подумал… Не знаю, может, это глупо, но я подумал, что лаборатории подверглись нападению или что-то вроде того. А потом, пока я там стоял, вдруг меня атаковала сотня коров… — Алекс пожимает плечами. — Слева была лестница. Я перепугался и решил ею воспользоваться. Коровы-то по лестницам бегать не умеют. — И снова улыбка, на этот раз мимолетная и неуверенная. — Так я оказался на галерее.
Абсолютно нормальное, логичное объяснение. Я чувствую облегчение и уже не так боюсь его. И в то же время в груди зарождается какое-то ноющее чувство, какая-то тоска или разочарование. А упрямство не дает мне поверить ему до конца. Я же помню, как он стоял на галерее — голова запрокинута, смеется, помню, как он мне подмигнул. Ему было весело, он был уверен в себе и даже счастлив. Но только не напуган.
Мир без страха…
— Так, значит, ты ничего не знаешь о том, как… как это произошло?
Мне даже не верится, что у меня хватило духу задать этот вопрос. Я сжимаю кулаки и надеюсь, что Алекс не замечает напряжение в моем голосе.
— Ты имеешь в виду путаницу с доставкой груза? — как ни в чем не бывало переспрашивает Алекс, он даже не запнулся, видимо, как все исцеленные, он не подвергает сомнению официальную версию, и это меня окончательно успокаивает. — Я в тот день не отвечал за доставку грузов. Отвечал другой парень, Сэл. Его уволили. По инструкции машины надо досматривать, я думаю, он этого не сделал. — Алекс наклоняет голову набок и разводит руки в стороны: — Ответ засчитан?
- Предыдущая
- 25/78
- Следующая
