Научите себя думать! - Бьюзен Тони - Страница 5

Рис. 7.В отличие от ранее принятых представлений мозг работает намного сложнее, чем фотоаппарат.

Последние достижения в области более тонких технологий, к счастью, дали нам более удачную аналогию ― голограмму.

При этой технологии лазерный луч расщепляется надвое. Одна половина его направляется на пленку, а вторая отражается от объекта и затем тоже попадает на пленку, встречаясь с первой половиной. Специальная голографическая пленка запечатлевает миллионы фрагментов, на которые рассыпаются лучи при столкновении. Когда эта пленка помещается перед лазерными лучами, направленными на нее под соответствующими углами, воспроизводится образ оригинала предмета. Поразительно то, что он воспроизводится не как плоское изображение на пленке, а как абсолютно точное трехмерное изображение объекта, которое, словно призрак, висит в воздухе. Если на этот образ посмотреть сверху, снизу или сбоку, он выглядит точно так же, как выглядел бы оригинал (см. рис. 8).

Еще более поразительно вот что: если одну и ту же голографическую пленку поворачивать 90 раз на 1 градус, то на ней могут остаться 90 разных изображений, нисколько не мешающих друг другу.

Чтобы сильнее подчеркнуть необыкновенную природу этого открытия, добавим: если взять вместо голографической пленки пластину, записать на ней изображение тем же способом, а потом разбить вдребезги молотком, то каждый ее кусочек при размещении его под определенным углом перед лазерным лучом сможет воспроизвести полный трехмерный образ целого объекта.

Голография, следовательно, представляет намного более совершенную, чем фотокамера, модель того, как работает мозг, и дает нам начальное представление о том, насколько сложно устроен орган, который мы всегда носим с собой.

Рис. 8.Голография ― более адекватная модель многогранного мозга.

Но даже эта изощренная технология дает представление об очень незначительной части способностей мозга. Голография, конечно, более близка к трехмерной природе наших представлений, но ее возможности сохранения информации ничтожны по сравнению с миллионами образов, которые мозг может мгновенно вызвать по требованию и наобум. Голография, кроме того, статична. Она не способна выполнить ни одно из пространственных действий типа тех, что описаны выше и не представляют никакого труда для нашего мозга (а для технического воспроизведения которых требуется привлечь невероятно сложные приборы). И даже если бы голографический прибор и смог справиться с этим, он все-таки не в состоянии сделать то, что может сделать наше сознание: посмотреть на самого себя и, закрыв глаза, совершать действия!

Говорят, что тесты на определение коэффициента интеллекта (КИ) измеряют наш «абсолютный уровень интеллекта», а следовательно, онидолжны быть правдивы. Помимо того факта, что балл КИ может существенно измениться в результате небольшой целенаправленной тренировки, есть и другие аргументы против таких тестов.

Во-первых, как показало исследование творческих способностей, проведенное отделением Калифорнийского университета в Беркли, человек, имевший высокий показатель КИ, не обязательно обладал следующими качествами: независимостью мышления, независимостью поступков, наличием чувства юмора и способностью оценить юмор, чувством красоты, сильной аргументацией, способностью радоваться сложности и новизне информации, оригинальностью, способностью всестороннего изучения материала, быстрым темпом, гибкостью или проницательностью.

Во-вторых, те, кто отстаивал точку зрения, что тесты КИ измеряют широту и абсолютный диапазон способностей человека, не принимали во внимание тот факт, что тест надо рассматривать с трех основных позиций:

1) мозга, который подлежит измерению

2) самого теста

3) результатов.

К сожалению, сторонники тестов КИ слишком увлеклись самими тестами и их результатами и игнорировали истинную природу мозга, который они собирались оценивать.

Они не сумели понять, что их тесты не выявляют основных способностей человека, а измеряют ту часть человеческих возможностей, которая осталась неразвитой и нетренированной. Их претензии во многом напоминают претензии воображаемого «замерщика» женской ноги на Востоке во времена, когда там считалось, что у женщин должны быть небольшие ступни. На всю ступню маленькой девочки до щиколотки накладывался тугой бинт, который не снимался до тех пор, пока она не переставала расти. Это делалось для ограничения роста ноги и придания ей «изящности».

Однако полагать, как это, должно быть, делал «замерщик», что те параметры отражают естественные и абсолютно совершенные пропорции тела, так же абсурдно, как и считать, что тесты КИ дают представления о природных параметрах наших умственных способностей. Наши способности, как и ноги восточных женщин, зажаты «в корсет» нашего неправильного отношения к ним и неправильного обращения с ними, в результате чего они оказываются развитыми не в той степени, в какой это предусмотрено природой.

В защиту тестов КИ приведем следующие замечания об их истории. Их неразрабатывали, как это часто предполагается, ради «дискриминации масс». Напротив, французский психолог Бине заметил, что дети, получавшие высшее образование, преимущественно происходили из высших социальных слоев. Он счел это несправедливым и разработал первые тесты КИ, для того чтобы каждыйребенок с достаточными умственными способностями мог быть квалифицирован пригодным к дальнейшему обучению. Тесты предоставляли единственно возможный шанс детям, которые при других способах отбора не получили бы его никогда.

Если тесты КИ рассматривать в качестве игровых упражнений или «маркеров» данной стадии интеллектуального развития в нескольких специфических областях, то их можно использовать одновременно и для измерения имеющегося уровня развития данных способностей, и как отправную точку для их совершенствования и соответственно улучшения балла КИ.

Еще одним убедительным доказательством непревзойденности человеческого мозга является развитие младенцев. Младенец далеко не так беспомощен и несмышлен, как о нем принято думать. Наоборот, он необычайно умственно развит и способен к учению и запоминанию, и даже в самом раннем возрасте опережает в этом аспекте любой суперсложный компьютер.

За очень немногими исключениями, все дети к двухлетнему возрасту, а то и раньше, уже умеют говорить. Поскольку это происходит со всеми, то воспринимается как нечто само собой разумеющееся, но если данный процесс рассмотреть более внимательно, то он оказывается чрезвычайно сложным.

Попытайтесь вслушаться в чью-либо речь, представив себе, что вы не знаете языка, на котором говорят, и мало что знаете о вещах и понятиях, о которых идет речь. Эта задача окажется сложной не только сама по себе, но из-за слитности речи часто невозможно будет определить даже границы отдельных слов. Каждый ребенок, научившийся говорить, сумел преодолеть не только эти трудности, но и проблему отделения того, что имеет смысл, от того, что никакого значения не несет. Когда к нему обращаются с чем-то вроде «у-у-сиии-пу-уууси-лапуууси-мой-хороший-дорогусик», удивительно, как ему вообще удается что-либо понять!

Способность маленького ребенка освоить язык требует от него владения многими процессами, включая врожденное чувство и тонкое дифференцированное восприятие ритма, математики, музыки, физики, лингвистики, пространственных взаимоотношений, памяти; интегративных, творческих действий, логических построений и мышления, то есть активной работы обоих ― правого и левого ― полушарий.