Песочные часы (СИ) - Романовская Ольга - Страница 34

• Предыдущая
• 34/108
• Следующая

Попыталась уйти — не позволил.

— Зелёноглазка, это очень важно. Этот человек виновен в тяжком преступлении. И что-то мне подсказывает, что ты его запомнила, иначе бы не медлила с ответом. Боишься его?

Я кивнула и, юркнув за столик, сказала:

— Если я скажу, кто, вы меня убьёте. Или отдадите квиту.

— Если ты будешь молчать, точно отдам. Ну?

— Это ваш друг, — упавшим голосом пробормотала я, закрыв лицо руками. Сейчас он меня ударит.

Но хозяин не ударил, и я решилась взглянуть на него сквозь пальцы. Хмурый, с насупленными бровями. На щеках гуляют желваки.

Он всё же кого-то убьёт. Скорее всего, меня, не станет же он из-за торхи ссориться с другом?

— Шоанез? — это был то ли вопрос, то ли утверждение.

Я кивнула, втянула голову в плечи и всхлипнула. Слёзы помогают смягчить наказание, тем более, расплакаться не составило большого труда.

— Почему не сказала сразу? Ты должна была сказать, зелёноглазка, должна! А ты врала! — его рука сжалась в кулак.

С визгом шарахнувшись в сторону, я разрыдалась в голос, твердя, что не хотела лгать, просто знала, что меня изобьют за правду, решив, что я оговариваю норна, поэтому просто боялась.

Мои стенания произвели должный эффект на хозяина: вместо того, чтобы ударить, он погладил меня по щеке и оставил в холле одну, дожидаться финала вечерней драмы. Судя по выражению лица и стремительности, с которой хозяин поднялся по лестнице, он не собирался прощать друга.

Благоразумно спрятавшись за дверью в лакейскую, я со страхом следила за лестницей, опасаясь попасться под горячую руку Шоанеза, который, несомненно, сделает то, что не сделал хозяин.

Где-то через четверть часа с лестничной площадки второго этажа донёсся шум голосов. Беседа велась на араргском и на повышенных тонах. Кажется, Шоанез упрекал хозяина в том, что он ставил какую-то торху выше их дружбы, а тот в ответ, после пары крепких слов, напоминал о нарушении закона.

А потом хозяин вызвал друга на дуэль. На сойтлэ, чтобы все знали и слышали.

Шоанез возразил, что не видит повода, и чуть не скатился вниз по лестнице после нанесённого хозяином удара.

— Ну как, Шоанез, теперь повод есть? — гневно сверкая глазами, поинтересовался он. — Если мало, могу добавить, чтобы ты больше не смел трогать чужое. Со своими тремя делай, что хочешь, а мою торху не тронь! И скажи спасибо, что я не подаю на тебя в суд, только из-за нашей дружбы.

— Ты придурок, Сашер?! — сплёвывая кровь, процедил Шоанез. — Из-за какой-то кеварийской подстилки чуть не выбить мне все зубы!

— Она моя торха, моя, понял? И никто, повторяю, никто, кроме меня, пальцем её не тронет! Даже ты. Пока не разрешу, не прикоснёшься.

— Значит, дуэль? Хорошо! Тогда здесь и сейчас. До первой крови. Победитель заберёт твоё сокровище на ночь и будет волен сделать с ней всё, что заблагорассудится.

Хозяин согласился и, кликнув слугу, велел принести им оружие — два уже знакомых мне трёхгранных клинка, похожих на облегчённые мечи. Они были тоньше тех, которыми вооружали наших воинов, зато красивее. Глупо, наверное, рассуждать об оружии с точки зрения красоты, но я, как женщина, ничего в этом не понимала, зато восхищалась филигранной вязью металла, защищавшей руку от удара.

А ещё эти мечи были лёгкими, порхая в руке, как бабочки. Завораживающий смертоносный танец.

Называли это оружие 'араргским мечом', но от самих араргцев я слышала другое название — кончар. По наличию кончара легко можно было определить, что перед тобой Наездник, либо родовитый норн. К слову, последние умели сражаться и на обычных мечах: мне 'посчастливилось' видеть, как хозяин снёс таким кому-то голову. Просто в бою Наезднику был удобен именно кончар.

Норны спустились в холл и встали друг напротив друга на определённом, видимо, положенном для поединков расстоянии. Одна нога слегка выставлена вперёд.

А дальше, по сигналу дворецкого, успевшего послать одну из служанок за бинтами и аптечкой, началось действо.

Противники как-то внезапно сблизились, сократив до минимума разделявшее их пространство.

Кончики кончаров то соприкасались, то расходились. Норны стремительно перемещались по холлу, делая то шаг вперёд, то в сторону, то отпрыгивая назад, влево, вправо, по прямой линии и по дуге, уклоняясь от блестящей стали. Их гибкости могла позавидовать любая девушка.

Волнуясь, я наблюдала за тем, как хозяин наносит и парирует удары. Может, и глупо, но я за него переживала, особенно в свете заключённого договора. Мне не хотелось попасть в руки Шоанеза, даже на несколько минут, не то, что на целую ночь. Каждый раз, когда кончик кончара приближался к телу хозяина, я затаивала дыхание, молясь Шоану, чтобы он не достиг цели.

Противники были примерно равны и щедро одаривали друг друга ударами. Они были многообразны и хитры: то в плечо, то сверху, то по наклонной, а потом, безо всякой передышки кол в бок и снизу вверх по туловищу.

Шоанез нанёс хлёсткий удар о клинок противника, пытаясь выбить его, одновременно пытаясь достать хозяина ногой. Мне показалось это нечестным, но я быстро убедилась, что нарушений правил не было — в ответ Шоанез получил по колену. Покачнулся и едва успел отвести от себя клинок. Поднырнув под кончар, смело боднул противника головой в живот, одновременно снизу вверх нанося колющий удар.

Мне показалось, что он задел хозяина, но бой не остановили — значит, крови не было. Так и есть, просто вспорол рукав рубашки.

Быстро сгруппировавшись, хозяин перекатился, уходя от второго удара, и вскочил на ноги, переходя от обороны к атаке.

Несколько обманных движений, на которые Шоанез не купился, новая встреча клинков, желание обоих отвести остриё кончара другого к полу, чтобы обезопасить себя и получить возможность нанести укол.

Минута-две — и они вновь расходятся, не добившись успеха.

Короткая передышка, и поединок продолжается.

Шоанез берёт инициативу в свои руки, и это меня пугает.

Но ведь хозяин коннетабль, он должен выиграть! И тут в голову приходит страшная мысль: он же Наездник, а, значит, не привык к пешему бою. А Шоанез может оказаться… Не знаю кем, но профессиональным военным, который людей убивает, как комаров.

Выбравшись из своего укрытия, замерев в дверях, я в волнении сжимала пальцы, вскрикивая при каждой опасной атаке Шоанеза.

Темп поединка ускорился, а, значит, скоро должна была пролиться кровь.

Шоанез теснил хозяина к лестнице, нанося один удар за другим. Тот отражал все, но наступать сам не спешил. Или не мог? Сейчас его прижмут к перилам, лишат возможности для манёвра, и мне впору будет поспешить, чтобы успеть повеситься на гардинном шнуре до того, как до меня доберётся Шоанез. Мысленно я решила, что попытаюсь сбежать, если он выиграет. Так и так смерть, но я выберу смерть от рук палача, солдат или квита, чем от жестоких забав норна.

Улыбающийся Шоанез, видимо, тоже уверенный в своей победе, нанёс укол в ногу хозяину — промахнулся. За сотые доли мгновений до соприкосновения со сталью, тот успел убрать ногу из-под удара. Его рука с кончаром тут же, пока противник не успел опомниться, метнулась к бедру Шоанеза, оставив свою отметину из порванной ткани.

Не давая ему передышки, будто у хозяина открылось второе дыхание, он выполнил ложный укол в правое плечо, в последний момент изменив направление движения. Приготовившись отразить первоначальный удар, Шоанез оказался бессилен против истинного.

Капли крови выступили на его боку.

Скривившись, прижимая пальцы к ране, Шоанез отбросил кончар, признавая поражение.

— Ну, доволен, Сашер? — сплюнув, пробормотал он.

— Вполне. Пусть будет тебе уроком.

Наклонившись, хозяин положил оружие на ступеньку лестницы и протянул Шоанезу руку. Тот, немного помедлив, пожал её.

Оставив раненого друга на попечение слуг и дав ему четверть часа на то, чтобы покинуть этот дом, норн подошёл ко мне. Он тяжело дышал, расстёгнутая рубашка насквозь пропиталась потом.

• Предыдущая
• 34/108
• Следующая