Весь жар - Мэтер Энн - Страница 18

• Предыдущая
• 18/41
• Следующая

— Мариса! Мариса! В чем дело? — В дверь поспешно входила Андреа. — Что здесь происходит? Мариса, твой отец спит. Неужели ты не беспокоишься о его самочувствии?

Мариса надулась.

— Я не хотела, чтобы отец посылал за этой... англичанкой! — грубо заявила она. Они с Константине... флиртовали!

— Чушь! — нетерпеливо воскликнула Андреа. — Я не собираюсь слушать всякую ерунду! Мариса, Джоанна помолвлена с молодым человеком в Англии, и ты знаешь это!

Мариса сжала кулаки.

— Мне также хорошо известно, что английские мужчины холодны и непривлекательны! — фыркнув, отрезала она.

Джоанна натянуто улыбнулась Андреа, и та кивнула ей.

— Ну же, Мариса, — сказала она уже спокойнее, — неужели ты не можешь прилично вести себя с гостьей? Она вообразит, что Греция — страна вендетт!

Выражение лица Марисы нисколько не изменилось, но она подошла к Константине и взяла его за локоть. Прижавшись головой к его плечу, как животное, упрекающее хозяина в невнимательности, она проговорила:

— Хорошо, извини меня за грубость. — Но голос ее прозвучал неискренне, и ее выходка испортила Джоанне вечер.

Попрощавшись на ночь с отцом, Джоанна, наконец, ушла в свою комнату и долго лежала, глядя в окно на ярко сиявшие в ночном небе звезды. Никогда она еще не видела такой чудесной ночи, с воздухом, напоенным ароматом цветов, в таком изобилии растущих вокруг виллы. Вокруг ставней ее окон вились бугенвилии, а гибискусы развернули свои алые лепестки так близко, что Джоанна могла их потрогать. Все было таким нереальным и экзотичным; она с трудом представила скромные неброские цветы Англии, из которой уехала всего день назад. Там шел дождь, и в воздухе не чувствовалось обещания лета, которое заставит расцвести деревья и цветы.

Она перекатилась на живот и взбила подушку. Мысли об отце волновали ее и не оставляли ни на минуту. Он казался таким хрупким и гораздо старше своих сорока с небольшим лет. Как жаль, думала она с отчаянием. И все же, если бы не болезнь, она бы никогда сюда не приехала. Никакие уговоры не заставили бы ее приехать сюда встретиться со здоровым человеком, и ее отношение к нему было бы иным. Она вздохнула, думая об отношениях с Мари-сой. И гадала, как сама бы чувствовала себя, оказавшись на ее месте. Возможно, ей тоже все это не понравилось бы, как не нравится Марисе и, возможно, она с такой же ревностью относилась бы к тому, что считала своим.

Это был воистину долгий и изнурительный день, и ей давно уже следовало спать. Но мысли не оставляли ее, и последней, почти невнятной, была о Димитри. И тут Джоанна заснула. Лицо ее и во сне сохраняло озабоченное выражение.

В следующие несколько дней Джоанна окончательно освоилась на вилле. Дни ее заполнены были разговорами с отцом, прогулками по острову с Андреа и жадным поглощением благотворного солнечного света. Мариса редко бывала дома, и Андреа объяснила Джоанне, что Константине живет на вилле своего брата, чтобы они могли чаще бывать вместе. Джоанна предполагала, что Мариса проводит там все дни и, наверное, находится в хорошем настроении, ибо внимание Константине целиком посвящено ей.

Мэтью Николас после первого дня почувствовал себя лучше и почти каждое утро одевался и выбирался на патио на своем инвалидном кресле. Джоанна узнала, что у него есть личный слуга, который в день приезда отдыхал. Но через пару дней он вернулся к исполнению своих обязанностей, которые во время его отсутствия выполняла Андреа. Нельзя сказать, чтобы отец Джоанны был совсем беспомощным, нет, но он очень легко утомлялся, что было ему противопоказано. Лукас, его слуга, оказался добрым и понятливым малым, и Джоанна ничего не имела против его присутствия, когда она бывала с отцом. Лукас чувствовал, когда его хозяин начинал уставать, и Джоанна тут же удалялась.

Она написала Джимми сразу после приезда: сообщила, что все хорошо, подробно описала виллу; вкратце упомянула и встречу с отцом. Почему-то ей не хотелось много писать об этом даже Джимми.

Дни проходили мирно, и Джоанна начинала понимать, как легко вести здесь беззаботную жизнь. Время не имело значения. Дни смешивались в пестрый орнамент из рассветов, полудней и ночей. И хотя Мэтью и думал о том, что в конце концов Джоанне надо будет собираться домой, он никогда вслух не говорил об этом, и она тоже молчала. Почему-то она не могла говорить об отъезде, испытывая те же противоречивые чувства, которые мучили ее дома.

К концу первой недели у Марисы вдруг заболело горло, и ей пришлось запереться у себя в комнате. Андреа сообщила об этом извиняющимся тоном Константине, который, как обычно, заехал за ней. Он отправился к невесте выразить сочувствие. Когда он возвратился, Андреа была на кухне, а Джоанна убирала со стола в столовой после завтрака.

Он медленно подошел к Джоанне и отметил, любуясь, как привлекательна она в короткой расклешенной юбке из алого хлопка и простом белом трикотажном свитерке без рукавов. Ее стройные ноги покрывал ровный золотистый загар, а выгоревшие на солнце волосы стали еще светлее.

— Привет, — сказал он, стараясь привлечь ее внимание. — Занята?

Джоанна подняла взгляд, глаза ее чуть прищурились от улыбки.

— Не очень, — призналась она. — Просто помогала Софии.

Константине пнул ногой в кроссовке лакированный пол.

— Поедем со мной! — тихо пригласил он.

Джоанна посмотрела на него со старомодным осуждением.

— Ты, наверное, шутишь! — воскликнула она.

Константине покачал головой.

— Нет, не шучу. Мариса больна. Кроме того, ты ведь нигде не была со дня приезда!

— Я приехала побыть с отцом, — напомнила ему тихо Джоанна.

— О чем разговор? — шуршание шин на лакированном полу было хорошо слышно. — Привет, Константине. Приятно тебя видеть.

Константине поздоровался с Мэтью с обычной для него уважительностью, а потом сообщил:

— Я как раз приглашал Джоанну провести со мной день. А она, кажется, боится принять мое приглашение! — он явно насмехался над ней.

Мэт вопросительно взглянул на Джоанну.

— Ты боишься поехать с Константине? — недоверчиво спросил он.

Джоанна нетерпеливо воскликнула:

— Ну, конечно же, не боюсь! Но Мариса болеет. Что она подумает, если я приму приглашение ее жениха?

Мэт оглянулся на Лукаса, который неслышно вошел в комнату.

— Как полагаешь, что подумает Мариса, Лукас? — с усмешкой осведомился он.

Лукас пожал плечами.

— Думаю, она не останется довольна, — серьезно ответил он.

Мэт улыбнулся.

— Да, пожалуй. Но Мариса очень избалована и, возможно, ей полезно узнать, что она не всегда может всеми командовать.

Джоанне было неловко, и она гадала, что скажет на это появившаяся в дверях Андреа.

— Что здесь за совещание? — как бы между прочим спросила она. — Мэт, что происходит?

Мэт объяснил, и жена нахмурилась.

— Я согласна с Джоанной, — наконец сказала она. — Это несправедливо по отношению к Марисе...

— Хватит разговоров о Марисе! — вдруг оборвал ее Мэт, показывая таким образом, что хозяин в доме все еще он и все должны его слушаться. — Джоанна заперта на вилле и совершенно не общается с молодыми людьми.

— Но я приехала побыть с тобой... — начала Джоанна.

— Я еще сегодня не умираю, — с горьким юмором сказал Мэт. — Поезжай с Константине, хорошо проведи время. Но ты позаботься о ней, молодой человек.

Константине подбросил в руке ключи от машины и дружелюбно кивнул. Джоанну разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, отец и Константине твердо настроены сломить ее сопротивление, с другой Андреа и, без сомнения, Мариса считали, что она должна отказаться. Она стояла, не в состоянии решиться, и Мэтью, чувствуя ее нерешительность, сказал:

— Я не прошу, Джоанна, а велю тебе ехать.

Лицо Джоанны вспыхнуло.

— Хорошо, — согласилась она недовольно и позволила Константине осторожно направить ее к дверям.

— До свидания, — сказал, улыбаясь, Мэтью. — Приходи все рассказать мне, когда вернешься.

• Предыдущая
• 18/41
• Следующая