Весь жар - Мэтер Энн - Страница 33
- Предыдущая
- 33/41
- Следующая
Димитри остановил "лендровер" на полоске гравия, ведущей к кромке воды, и Джоанна впервые увидела вблизи озеро и окружающую природу. Оно было небольшое, но по синеве воды Джоанна предположила, что оно очень глубокое и очень чистое. На случай опасности, Джоанна быстро выскользнула из машины и пошла к воде, носком сандалии переворачивая гальку. Вода оказалась ледяной, так как была скрыта от солнца окружавшими озеро деревьями. Джоанна замерла, вдруг сообразив, что на другой стороне находятся развалины храма Геры, которые ей показывал Димитри более десяти дней назад.
Она оглянулась назад, на машину. Димитри вышел из нее и, лениво облокотясь на капот, курил сигару. С преувеличенным безразличием Джоанна спросила:
— Эта роща находится рядом с храмом? — и указала в сторону озера.
— Верно, — кивнул Димитри. — Насколько я понимаю, по вполне понятным причинам он был специально построен у воды. Возможно, и деревьев в то время было не так много. Большинство святых мест расположено недалеко от воды. Все божества и духи питают слабость к воде, разве ты не знала?
Джоанна нахмурилась.
— Воздух, огонь и вода, — пробормотала она медленно. — Да, я слышала что-то об этом.
Димитри выпрямился и направился к ней.
— Могу себе представить огонь в этом храме, — заметил он, придавливая ногой окурок сигары. — Определенные ритуалы сохраняются во всех религиях. Думаю, свечи играли ту же роль, что и сейчас.
Джоанна взглянула на него.
— Но ведь свечи еще и освещают алтарь, — воскликнула она. — Отождествлять богов Древней Греции с современными религиями — варварство!
— Почему? — прищурившись, осведомился Димитри. — Что в современных верованиях делает их более привлекательными, чем так называемые варварские ритуалы?
— Знаю, вы стремитесь завязать спор, лишь бы взять верх надо мной! — воскликнула Джоанна. Она тяжело вздохнула. — Зачем вы привезли меня сюда?
Димитри серьезно смотрел на нее.
— Потому что это место казалось мне не хуже любого другого, — грустно ответил он. — Если я вижу, что молодой женщине — любой молодой женщине — грозит солнечный удар, я стараюсь ее спасти! — Теперь он говорил уже насмешливо. — К счастью, такое происходит не часто!
Джоанна сжала губы.
— Хорошо, признаю... я поступила глупо, выйдя вот так на солнце, но мне было необходимо уйти с виллы, а другого способа я не нашла.
— Ты могла бы попросить меня подвезти, — сказал он.
Джоанна сердито посмотрела на него.
— Вот уж точно! — сказала она с нетерпеливым жестом. — И что бы я сказала?.. Пожалуйста, мистер Кастро, мне необходим свежий воздух. Не вывезете ли вы меня отсюда? — Она покачала головой.
— Тебя угнетает атмосфера виллы?
— Я этого не говорила.
— Да, но смысл именно таков.
— Я хотела побыть одна, — покраснев, призналась Джоанна.
— Подальше от виллы отца?
— Да.
— Где?
— Это место вполне подходит, — Джоанна развела руками.
— Но ты не одна, — у него вдруг сел голос.
— Да. — Джоанна отвернулась, вдруг остро почувствовав уединение этого места. Она прижала ладони к вспыхнувшим щекам и сказала: — Не надо спорить, Димитри. Не сегодня. Просто поговорите со мной... расскажите мне о вашей работе, о чем угодно! Знаете, мне это интересно. — Она нашла полоску густой травы и опустилась на колени, спугнув стаю птиц.
Димитри пожал широкими плечами, расстегнул и снял пиджак. Он бросил его на сиденье машины, за пиджаком последовал галстук. Потом он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и, не торопясь, вернулся к Джоанне.
— Почему вас интересуют болезни, доставляющие людям столько страданий? — спросил он, садясь с ней рядом, не опасаясь испачкать травой дорогой костюм. Положив руки на поднятые колени, он, недоумевая, покачал головой.
Джоанна взглянула на него.
— Я считаю ваш труд благодарным, — ответила она, настаивая.
Он улыбнулся, и на этот раз в его улыбке не было насмешки.
— Твоя точка зрения, вероятно, объясняется тем, что тебе известны только некоторые крупные открытия Кюри и Александра Флеминга, — сухо заметил он. — В действительности по большей части моя работа однообразна и скучна. Прежде всего, я физиолог и большую часть времени провожу исследуя образцы культур, пытаясь определить, что обеспечивает их жизнедеятельность. Людям неосведомленным, вроде тебя, все это кажется страшно скучным.
Джоанна наклонила голову.
— На самом деле ты хочешь сказать, что мне трудно понять твой профессиональный язык, — сказала она. — То есть, наука меня ослепит! — Она нахмурилась. — В вашем учреждении есть женщины? Способны они разговаривать с тобой разумно, на равных? — В голосе ее прозвучала нотка мечтательности.
Димитри долго смотрел на нее задумчиво.
— Да, есть женщины-исследователи, работающие наравне с мужчинами, — согласился он. — Но если ты воображаешь, что мой коллега-мужчина ищет общества женщины, чья работа параллельна или соприкасается с его работой, то очень ошибаешься, Джоанна. Поверь мне, когда я выхожу из лаборатории, то меньше всего нуждаюсь в, как бы ты сказала, профессиональном разговоре!
— Разговоре о работе, — с улыбкой поправила она его. Потом вырвала травинку и разрезала ее ногтем. — Что же тогда тебе нужно?
Димитри откинулся назад, облокотившись на локти, вытянув ноги вперед.
— Многое, — тихо ответил он.
— И что именно? — Джоанна подняла взгляд от травинки.
Он посмотрел на нее, прищурившись.
— Думаю, это зависит от того, обсуждаем мы наши духовные или физические потребности, — сухо заметил он. — Почему это тебя так интересует? Мне следует показать такую же заинтересованность и задать тебе такие же вопросы?
Джоанна вздохнула, отбросила травинку.
— Расскажи мне об Афинах, — сказала она, делая вид, что не понимает подтекста разговора.
— Ну да? — сердито пробормотал Димитри, и глаза его вдруг потемнели. — И о чем бы ты хотела услышать? О роскошных экспонатах музеев? О торговых центрах? Национальных садах? Или тебя интересуют ночные клубы? — Он сердито взглянул на нее. — Прекрати со мной игру, Джоанна, мы оба знаем, к чему это ведет...
Джоанна вскочила бы на ноги, но обманчивым быстрым движением Димитри поймал ее за кисть одной руки и удержал на месте, рядом с собой. Потом ласково провел кончиком пальца вверх по ее руке до плеча, наблюдая, как кровь приливает к ее щекам. Джоанне казалось, что у нее не осталось собственной воли, и когда он наклонился и поцеловал ямочку у горла, где отчаянно билась жилка, она осторожно дотронулась рукой до его лица. Но он взял ее руку и прижался ртом к ее ладони, потом стал целовать каждый ее палец, пока они все не показались ей обожженными.
— Димитри! — выдохнула она, протестуя, и он вопросительно заглянул ей в глаза: но выражение его глаз оставалось скрытым густыми ресницами.
Он чуть шевельнул плечом и осторожно оттолкнул ее от себя. Пока Джоанна пыталась собраться и взять себя в руки, он лег на спину в траву, одна рука на лбу как бы прикрывала глаза от солнца.
У Джоанны вдруг болезненно заныло тело. Снова он сумел жестоко встряхнуть ее, играя, как хищник со своей жертвой. Он, должно быть, чувствовал, какую власть имеет над ней, знал, что способен взволновать ее так, как никакой другой мужчина, и все же старался унизить ее.
Она крепко сцепила пальцы обеих рук. Какая же она дура! Почему позволила ему такие вольности в обращении? Почему сразу не остановила его? Она обручена с Джимми, а ведет себя как легкомысленная девушка! Ее охватил стыд. Как может она, хотя и мысленно, сердиться на Димитри за то, что он не стал ее ласкать; ей следовало бы только благодарить его за это!
Димитри медленно поднял руку и потянул ее за прядь волос, привлекая внимание. Она с напускной холодностью оглянулась на него, вопросительно подняв брови. Димитри улыбнулся ей своей открытой улыбкой, без малейшего следа насмешки.
— Что за мучительные раздумья омрачают эту головку? — проницательно поинтересовался он. — Не знаю, почему, но я предчувствую изрядную долю самобичевания!
- Предыдущая
- 33/41
- Следующая
