Выбери любимый жанр

Три метра над небом. Я хочу тебя - Моччиа Федерико - Страница 31


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

31

— Эй, у тебя все в порядке?

— Да, все в порядке.

— Отлично. Тогда я ложусь спать и кладу трубку.

— О’кей, позвоню тебе днем и все объясню.

— Да плевать я хотел. — И он вешает трубку.

И очень вовремя. В комнату входит мама в накинутом халате.

— Джиневра, что ты делаешь? Проснулась?

— Мам, ты не представляешь, что со мной случилось. Вчера вечером на меня наехал какой-то кретин на машине.

— О Боже, доченька, с тобой все в порядке?

— Да, со мной все нормально. Но он побил «Поло», и уехал… Вот, смотри, я записала номер! — я даю ей бумажку с только что записанным номером. — Это был темный «Клио». Нужно сообщить.

Мама берет листок.

— Давай сюда, я сейчас же скажу папе. Главное, ты не пострадала. Ты точно в порядке? Головой не стукнулась?

— Нет, мама, правда, со мной все в порядке.

— Ну, слава Богу, — она целует меня в лоб. — Иди завтракать, а то опоздаешь.

— Хорошо, мама.

Я иду на кухню с видом пай-девочки, мама провожает меня любящим взглядом. Я испытываю чувство вины. Прости, мама, но я должна была это сделать. Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе всю эту историю. Когда-нибудь потом. А пока надо думать о дне сегодняшнем. Я приняла уже и второе решение — как отомстить Симоне. Через час я уже сижу за партой. Первый урок. История религии. Пару раз эта засранка встретилась со мной взглядом. И отвела его в сторону. У нее не хватает мужества ответить за последствия своих поступков. Самое большее, что она смогла — это пережить опрос дона Пеппино, так мы называем нашего учителя религии, ей даже хватило мужества ответить на его вопросы… Вот сука поганая. Ладно, не буду гневить Бога, призывая Его наказать такую сволочь. Но второй час и даже третий — это мое время. Я предвкушаю удовольствие, вот сейчас я оттянусь, сейчас настанет два фантастических часа. Сегодня у нас сочинение на уроке итальянского. И я знаю, что сделаю. Изощренная кара. Вот, я нашла еще одно подходящее слово для своей мести. И моя ручка быстро порхает над белым листом, заполняя его словами, строчками, фактами, воспоминаниями, разочарованиями, прилагательными, многословными оборотами, неприличными словами. Пишется легко, просто на удивление, будто моей ручки коснулась волшебная палочка. А ведь в итальянском я не сильна. Я пишу не по теме, это точно, ну и пусть, зато какое удовольствие, какое наслаждение посвятить свое классное сочинение бывшей подруге! Если точнее — этой грязной потаскухе. Я даже заголовок подобрала: «Жалкий конец дружбы». Я уверена, что моя учительница по итальянскому его оценит, может быть, даже поставит семерку [18], впрочем нет, сочинение не по теме. Скорее, четверку, но зато какую четверку! Думаю, что к директору все же она меня не отправит, а вот прочесть перед классом, наверное, заставит. Я уверена, что училка будет на моей стороне. Не только потому, что у нас с ней нормальные отношения, а еще и потому, что она недавно развелась.

Прошла неделя. Нам раздают сочинения. Ну и ну… Лучше и быть не может. Семь с половиной! Никогда у меня по итальянскому не было такой оценки. Но это еще не все. Должно быть, учительница испытывает ко мне сильную симпатию, или, скорее всего, она тоже страдала из-за своего развода и способна на сочувствие. Главное заключается в том, что она громко стукнула рукой по столу.

— Тихо, девочки. Сейчас я хотела бы попросить прочитать свое сочинение одну необыкновенную девочку. Это ваша одноклассница, которая поняла, что культура, образование и гражданское самосознание — это самое главное оружие нашего времени. Джиневра Биро.

Я встаю и, мне кажется, начинаю краснеть. На глазах у всех. Но тут же собираюсь с мыслями. Блин.

Да это же мой день, мой звездный час! Какой там стыд, какие сомнения. Бывают минуты, когда на все наплевать. И сейчас — один из таких случаев. Я подхожу к кафедре и начинаю читать. Быстро, с пафосом и интермедиями. Со злостью и с восторгом. Выдерживаю эффектные паузы, беру правильный тон. Потом история меня захватывает. Неужели это сочинение написала я? Блин, по-моему, отлично написано! И я продолжаю чтение ровным голосом. Слова следуют одно за другим, одна строчка догоняет другую, фразы набегают, как волны в синем море. Они ровные и гладкие, ни одного разрыва. За какой-то миг я дошла почти до конца. Осталось две строчки. Я останавливаюсь и, оторвав взгляд от листа, смотрю на Симону. Она смотрит на меня, открыв рот. Остолбеневшая, побледневшая. Я рассказала всю нашу историю, о нашей дружбе, о моем доверии, о ее предательстве. Делаю последнюю паузу. Набираю побольше воздуха и выпаливаю финал:

— Вот так-то, дорогие мои. Теперь вы все знаете, какая она, Симона Костари. Если бы у ее матери было больше мужества, она назвала бы дочь ее истинным именем: Засранка!

Я сворачиваю листки и, довольная, смотрю на класс. Что тут началось! Все в один голос кричат: «Молодец, правильно написала, ты супер, Биро! Давай, надо еще ей дать, давай!».

И вдруг, сама не знаю откуда, — явно не я это спровоцировала, и не училка, и тем более, не Симона, — раздается дружный хор, вдохновленный моим сочинением, насыщенным культурой.

— Засранка, засранка, засранка!

Симона встает из-за парты. Она идет к дверям, едва передвигая ноги и пряча взгляд. Ее душат слезы, едва сдерживая их, она выбегает из класса.

— Молодец. Отличное сочинение, — это уже голос учительницы.

Невероятно. А я-то думала, она меня выгонит из класса. За то, что, кажется, называется клеветой на другую ученицу. Но этого не случилось. Она, похоже, высоко оценила манеру письма. Или содержание… Так или иначе, она мне улыбается. Кто знает, может быть, она на минуту вспомнила свою печальную историю? Наверное, ей бы тоже хотелось написать такое сочинение о своем муже.

21

— О чем ты думаешь?

— О школе.

— Да ладно! Быть того не может. Ты едешь со мной в машине — верх мечтаний каждой итальянки — и о чем думаешь? О школе!

— Знаешь ли, у школы тоже есть интересные стороны.

— Скорее, стрессовые.

— Я так подозреваю, что в глубине души ты тоже любил учиться.

— А как же: особенно я любил изучать анатомию. Но непосредственно на подружках.

— Мама дорогая… Да ты что, зациклен на этом?

— Да, эту сторону я особенно люблю.

— Это заметно. В детстве ты, наверное, любил играть в доктора.

— В детстве? И не только! Хочешь, я сейчас тебя быстренько осмотрю?

— А знаешь, как это ни странно, я вижу в тебе парня скорее забавного, чем озабоченного!

— Ну, это уже кое-что.

— Да, потому что смотреть на самонадеянных типов ужасно смешно. Например, на таких, которые утверждают, что они — верх желаний любой итальянки. Все понятно про таких.

Она смотрит на меня и веселится от всей души. Темные волосы падают ей на смеющиеся глаза.

— Бог мой, помереть можно, ну и шут же ты! Дальше некуда!

Поворот приходится как нельзя более кстати. Отличный изгиб дороги, да еще с моей стороны. Я берусь за руль снизу и с силой поворачиваю его влево. Джин чуть не падает на меня. Я резко торможу, обхватываю ее двумя руками. Правой рукой хватаю ее за волосы и крепко их держу, так крепко, что рука затекает.

— Никто никогда не называл меня шутом.

И целую ее в губы. Она плотно сжимает их и пытается вырваться. Я крепко держусь за волосы, она крутится, стараясь освободиться. Притягиваю еще сильнее. В конце концов она поддается, и губы ее разжимаются.

— Ну, наконец-то, — шепчу я и отважно припадаю к ее рту.

— Ай! — она больно меня кусает.

Я подношу руку к губам и отпускаю ее.

Джин возвращается на свое сиденье.

— И это все? А я-то думала…

Я провожу пальцами по губе, пытаясь нащупать кровь. Но ее нет. Джин сидит, подняв руки, готовая к обороне.

— Ну так что, Стефано, или как там тебя, — Стэп, хочешь поссориться?

Я смотрю на нее с улыбкой.

— А у тебя неплохая реакция.

вернуться

18

В итальянских школах десятибалльная система оценок.

31
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело