3001: Последняя Одиссея - Кларк Артур Чарльз - Страница 5

• Предыдущая
• 5/47
• Следующая

Когда он вгляделся попристальней, то увидел световую нить, занимающую всю высоту окна и, очевидно, продолжующуюся вне поля зрения выше и ниже, настолько одномерную, что к ней даже нельзя было бы применить слово "толщина". Однако, она не была полностью лишена структуры; на всей ее длине через нерегулярные интервалы были видны ярко блестевшие пятна, подобно каплям воды на паутине.

Пул подошел еще ближе к окну, чтобы расширить обзор, пока наконец не увидел то, что лежало прямо под ним. Вид был достаточно знакомым: вся Европа и большая часть северной Африки, точно такие, как он видел их из космоса много раз. Таким образом, он, вероятно, находился на экваториальной орбите на высоте, по крайней мере, тысячи километров.

Индра смотрела на него с шутливой улыбкой.

– Подойдите к окну поближе, – сказала она очень мягко. – Так, чтобы вы смогли взглянуть прямо вниз. Я надеюсь, что вы хорошо переносите высоту.

Как глупо говорить такое астронавту! – сказал про себя Пул, продвигаясь вперед. Если бы я когда-либо страдал от головокружения, то не мог бы заниматься этим делом…

Едва эта мысль промелькнула у него в голове, как он воскликнул "Мой Бог!", и невольно отступил от окна назад. Затем, собравшись с духом, посмел взглянуть снова.

Он смотрел вниз на далекое Средиземноморье с цилиндрической башни, плавный изгиб стены которой подразумевал диаметр в несколько километров. Но это было ничто по сравнению с ее длиной, она протянулась, сужаясь далеко вниз, вниз, вниз, пока не исчезла в тумане где-то над Африкой. Он предполагал, что она тянется до самой поверхности.

– На какой мы высоте?, – прошептал он.

– Две тысячи километров. А теперь посмотрите вверх.

На этот раз не было такого шока: он ожидал того, что увидел. Башня утоньшалась далеко вверх, пока не стала блестящей нитью на черноте космоса, и он не сомневался, что она протянулась до геостационарной орбиты в тридцати шести тысячах километров над экватором. Такие фантазии были хорошо известны во времена Пула, но он никогда не мечтал, что увидит их наяву и даже будет в них жить.

Он указал на далекую нить, протянувшуюся вверх от восточного горизонта.

– Это, должно быть, еще одна башня?

– Да, Азиатская Башня. Со стороны мы выглядим точно так же.

– Сколько их всего?

– Четыре, равномерно расположенные по экватору. Африка, Азия, Америка, Тихий океан. Последняя почти пуста – всего несколько сотен заполненных уровней. Не на что смотреть, кроме воды…

Пул все еще переваривал эту информацию, когда к нему вдруг пришла тревожная мысль.

– В моем времени уже существовали тысячи спутников, на всех диапазонах высот. Как же вы избегаете столкновений?

Индра выглядела слегка озадаченной.

– Вы знаете, я никогда об этом не думала, это не моя область. – Она на мгновение замолчала, явно разыскивая информацию в своей памяти. Затем ее лицо просветлело.

– Я полагаю, что столетия назад была большая уборка. Ниже стационарной орбиты не существует никаких спутников.

В этом есть смысл, сказал себе Пул. В них просто нет необходимости —четыре гигантских башни могут обеспечивать все потребности в средствах связи, для чего когда-то нужны были тысячи спутников и космических станций.

– И никогда не случалось никаких несчастных случаев – столкновений с космическими кораблями, покидающими землю или входящими в атмосферу?

Индра удивленно посмотрела на него.

– Но это никак невозможно. – Она указала на потолок. – Все космопорты там, где и должны быть, на внешнем кольце. Я полагаю, с тех пор, как последняя ракета поднялась с поверхности Земли, прошло четыреста лет.

Пул все еще переваривал это, когда одна аномалия привлекла его внимание. Его выучка астронавта сигнализировала ему обо всем необычном: в космосе это могло быть вопросом жизни или смерти.

Солнце было за пределами видимости, высоко над головой, но его лучи, струящиеся вниз через большое окно, высвечивали сверкающую полосу света на полу под ногами. Яркость этой полосы в углу была другой, намного более слабой, словно рама окна бросала двойную тень.

Пул вынужден был опуститься на колени, чтобы взглянуть вверх на небо. Он полагал, что не способен больше удивляться, но зрелище двух солнц оставило его на мгновение безмолвным.

– Что это? – спросил, когда он смог восстановить дыхание.

– О, вам не говорили? Это Люцифер.

– У Земли есть еще одно солнце?

– Да, оно не сильно греет, но Луна осталась не у дел… Прежде чем на ваши поиски отправилась Вторая экспедиция, оно было планетой Юпитер.

Я знал, что нужно многому научиться в этом новом мире, сказал себе Пул. Но что столь многому, я даже не мог себе представить.

Пул был удивлен и обрадован, когда в комнату вкатили телевизор и поместили в ногах его кровати. Обрадован, потому что страдал от легкого информационного голода, и удивлен, потому что это была модель, устаревшая даже в его собственном времени.

– Мы пообещали, что вернем его обратно в Музей, – сообщила ему медсестра. – Я полагаю, вы знаете, как им пользоваться.

Лаская пульт дистанционного управления, Пул почувствовал, как внутри него прокатилась волна острой ностальгии. Как и некоторые другие артефакты, пульт всколыхнул его детские воспоминания о тех днях, когда большинство телевизоров были слишком глупы, чтобы понимать голосовые команды.

– Благодарю вас. Какой лучший новостной канал?

Она казалась озадаченной его вопросом, потом лицо ее просветлело.

– О, я поняла, что вы имеете в виду. Но профессор Андерсон считает, что вы все же не совсем готовы. Поэтому Архив подобрал коллекцию, которая даст вам чувство дома.

Пул задумался о том, какие в этом столетии были носители данных. Он все еще помнил компакт-диски и своего эксцентричного старого дядю Джорджа, который являлся гордым обладателем собрания старинных видеозаписей. Но ясно, что технологическое соревнование еще столетия назад должно было закончиться обычным дарвиновским путем с выживанием самых приспособленных.

Он должен был признать, что подборка была хорошо выполнена кем-то (Индрой?), знакомым с началом двадцать первого столетия. Не было ничего тревожащего – ни войн, ни насилия, и очень немного бизнеса и политики из его времени, что теперь, конечно, является крайне несоответствующим моменту. Было несколько легких комедий, спортивных событий (как они узнали, что он был фанатом тенниса?), классической и поп-музыки, а также документальные фильмы о живой природе.

Кто бы ни подбирал эту коллекцию, у него явно было чувство юмора, иначе он не включил бы в нее эпизоды из каждой серии "Звездного пути". Будучи еще очень маленьким мальчиком, Пул встретил Патрика Стюарта и Леонарда Нимоя: интересно, что бы они подумали, если бы могли предвидеть судьбу того ребенка, который застенчиво просил у них автографы.

Угнетающаяся мысль пришла к нему вскоре после того, как он в режиме быстрого просмотра начал изучать эти реликвии прошлого. Где-то он прочитал, что в его собственном столетии существовало приблизительно пятьдесят тысяч телевизионных станций, передающих одновременно. Если взять это число за основу, а оно могло еще возрасти, то к настоящему времени должны выходить в эфир миллионы миллионов часов телевизионных программ. Даже самый упертый скептик признал бы, что, по всей видимости, существует по крайней мере миллиард часов, требующих внимания… и миллионы, которые удовлетворят самым высоким стандартам. Как найти то немногое – несколько миллионов игл в таком гигантском стоге сена?

Мысль была настолько подавляющей, настолько деморализующей, что через неделю все более и более бесцельного серфинга по каналам Пул попросил убрать телевизор.

Возможно, было к лучшему, что у него оставалось все меньше и меньше времени на самокопание во время бодрствования, которое неуклонно становилось все более длительным по мере того, как возвращались силы.

• Предыдущая
• 5/47
• Следующая