Шипы и лепестки - Робертс Нора - Страница 18

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая

Стоп. Она честно хотела это сказать. Она собиралась его остановить. Но ее будто окатило влажным, летним зноем, и все разумные мысли мгновенно вылетели из головы, а злость растаяла, уступив место лихорадочному желанию.

Когда Джек оторвался от нее и выдохнул ее имя, она только затрясла головой и снова прижалась к нему. Его руки блуждали по всему ее телу, разжигая, возбуждая.

— Позволь мне… — Он затеребил пуговицы ее блузки.

— Хорошо. — В этот момент она готова была позволить ему что угодно, а когда он накрыл ладонью ее бешено бьющееся сердце, потянула парня на пол.

Гладкая кожа, тренированное тело, жадные, изголодавшиеся губы. Эмма изогнулась, сдернула с него футболку и царапнула зубами его грудь. Джек целовал ее губы и шею с отчаянием, не уступающим ее страсти. Он перекатился так, что она оказалась под ним, и уже готов был сорвать с нее одежду… Ее локоть ударился об пол с треском, похожим на выстрел. Эмме показалось, что искры брызнули из глаз.

— Ой! Боже!

— Что? Эмма. Черт. Дьявол. Прости. Дай посмотрю.

— Нет. Погоди. — Все вокруг было как в тумане. Ошеломленная, потирая ушибленный локоть, она села. — Забавно. Ха-ха. Боже мой.

— Прости. Мне жаль. Дай-ка. — Джек начал растирать ее руку, одновременно пытаясь отдышаться.

Руку покалывало, а его хриплое дыхание показалось Эмме подозрительным.

— Смеешься?

— Нет. Нет. Изнемогаю от вожделения.

— Смеешься. — Эмма ткнула его в грудь указательным пальцем непострадавшей руки.

— Нет, мужественно борюсь со смехом. — Что, как он понял, впервые происходит с ним во время неуправляемого сексуального возбуждения. — Ну, как? Уже легче? — Джек заглянул в ее глаза и тут же понял, что совершил ошибку. Смех, искрящийся золотом в темном бархате ее глаз, оказался таким заразительным, что Джек прекратил борьбу и покатился со смеху. — Мне очень жаль.

— Почему? Ты проявил такую поразительную ловкость.

— Да, мне все так говорят. А ты шлепнулась на пол, когда в десяти футах отсюда стоит отличный диван и чуть выше по лестнице прекрасная кровать. Но нет, ты не в силах сдержаться и пару секунд. Я бы дотащил тебя до мягкой поверхности.

— Только нытику нужна для секса мягкая поверхность.

Джек сел, соблазнительно улыбаясь.

— Я не нытик, детка. Предлагаю вторую попытку.

— Подожди. — Эмма прижала ладонь к его груди. — Ммм, между прочим, отличные мышцы. — Она медленно подняла еще болезненную руку, откинула волосы. — Джек, что мы делаем?

— Если я должен объяснять, значит, я делаю это неправильно.

— Нет, правда, я хочу сказать… — Эмма опустила взгляд на свою расстегнутую блузку и дерзко белеющий кружевной бюстгальтер. — Только посмотри на нас. Посмотри на меня.

— Поверь, я смотрел. Еще как смотрел. И мог бы смотреть бесконечно. Твое тело сводит меня с ума. Я хочу…

— Да, да. Я поняла. Но, Джек, мы же не можем… Мы где-то сбились с пути.

— Ну да, сбились… по дороге домой, насколько я помню. Дай мне пять минут, чтобы согласовать наши впечатления. Одну. Дай мне одну минуту.

— Возможно, хватило бы и тридцати секунд, но ты их не получишь, — добавила Эмма, заметив его ухмылку. — Правда. Мы не можем сделать это просто так. Или вообще не можем. Наверное. — Интересно, кого она уговаривает — его или себя? — Я не уверена. Мы должны подумать, хорошенько подумать, взвесить все «за» и «против», Джек, мы же друзья.

— Я просто умираю от дружелюбия.

Эмма протянула руку, коснулась его щеки.

— Мы друзья.

— Друзья, — покорно повторил он.

— Более того, наши друзья тоже дружат. Мы все так тесно связаны. Поэтому, как бы я ни хотела сказать, какого черта, давай испытаем тот диван, потом кровать и, может, проведем третий раунд на полу…

— Эммелин, — не выдержал Джек, — ты меня убиваешь.

— Секс — не поцелуй на черной лестнице, даже такой потрясающий поцелуй на черной лестнице. Поэтому, как я уже сказала, мы должны подумать и так далее, прежде чем примем решение. Джек, я не могу рисковать нашей дружбой только потому, что в данный момент хочу заполучить тебя голым. Ты слишком много значишь для меня.

Джек испустил тяжкий вздох.

— Лучше бы ты этого не говорила. Ты тоже много для меня значишь. И всегда значила.

— Тогда давай возьмем тайм-аут и все обдумаем.

Эмма отстранилась и начала застегивать блузку.

— Ты и не представляешь, как мне тяжело смотреть на это, — пожаловался Джек.

— Представляю. Очень хорошо представляю. Не вставай. — Эмма вскочила на ноги, подобрала с пола сумочку. — Если тебя это утешит, я проведу скверную ночь, размышляя о том, что могло бы случиться, если бы мы не включили мозги.

— Не утешила. Мне предстоит то же самое.

Эмма, уже направившаяся к двери, оглянулась.

— Поделом тебе. Ты это начал.

Утром, после предсказуемо бессонной ночи, Эмма решила утешиться в компании подруг и оладий миссис Грейди. Поддержка и сочувствие подруг всегда предоставлялись безоговорочно, а вот по второму пункту пришлось заключить с собой сделку: оладьи только после ненавистной разминки в домашнем спортзале. Эмма с тоской натянула спортивный костюм и поплелась к главному дому. Организм, не получивший привычной дозы кофеина, отказывался повиноваться, однако Эмма — не найдя ни одной причины, почему бы Макензи не помучиться вместе с ней, — сделала крюк к студии.

Она по привычке не стала стучаться и прошла прямо в кухню. Мак в легкомысленной пижамке стояла, прислонившись спиной к кухонному шкафчику, с кружкой кофе в руке и с широкой улыбкой на довольной физиономии. Напротив подруги стоял Картер точно в такой же позе, с такой же улыбкой во весь рот, только в твидовом пиджаке.

Надо было постучаться, запоздало упрекнула себя Эмма. Теперь, когда здесь живет Картер, надо обязательно стучаться.

Мак взглянула на нее и отсалютовала кофейной кружкой.

— Привет, Эм!

— Прошу прощения.

— У тебя опять кончился кофе?

— Нет, я…

Угощайся, — радушно предложил Картер. — Я сварил полный кофейник.

Эмма печально взглянула на него.

— Не понимаю, почему ты хочешь жениться на ней, а не на мне.

Кончики ушей Картера порозовели, но он непринужденно пожал плечами.

— Ну, может, если у нас не сложится…

— Парень считает себя остроумным, — холодно сказала Мак. — И, черт побери, он прав. — Она подошла к жениху и дернула его за галстук.

Поцелуй был мимолетным и нежным, каким, по мнению Эммы, и должен быть утренний поцелуй любовников, уверенных, что у них есть время, много-много времени для более долгих и жарких поцелуев, и она жутко позавидовала этой легкости и нежности.

— Отправляйся в школу, профессор. Просвещай юные умы, — напутствовала Мак.

— Так и было задумано. — Картер подхватил портфель, взлохматил свободной рукой огненные волосы невесты. — До вечера, детка. Пока, Эмма.

— Пока.

Открывая дверь, Картер оглянулся и ударился локтем о дверной косяк.

— Черт, — пробормотал он и аккуратно закрыл за собой дверь.

— Он делает это через два раза на третий… Что с тобой, Эм? Ты покраснела!

— Ничего. — Но она поймала себя на том, что потирает локоть и вспоминает. — Ничего. Я просто решила заглянуть к тебе по дороге в камеру пыток, а после страданий планирую выпросить у миссис Грейди оладьи.

— Подожди пару минут. Я переоденусь.

Мак бросилась в спальню, а Эмма — не в силах устоять на месте — заметалась по кухне, лихорадочно пытаясь придумать, как бы непринужденнее и проще объяснить Мак ситуацию с Джеком и попросить отпущение грехов за нарушение правила «не спать с бывшими парнями подруг».

Мак и Джек теперь друзья. Вот на что надо напирать. А еще важнее, гораздо важнее то, что Мак по уши, безумно влюблена в Картера. Боже милостивый, Мак собирается замуж! Разве настоящая подруга станет упрекать в нарушении правила «никаких бывших», если сама выходит замуж за Мистера Восхитительного? Это было бы эгоистично, глупо и подло.

В кухню легкой рысцой ворвалась Мак в спортивном бюстгальтере и велосипедных шортах.

• Предыдущая
• 18/64
• Следующая