Леопард - Несбё Ю - Страница 38

• Предыдущая
• 38/133
• Следующая

Именно бельгиец показал Херману Клюйту небольшую королевскую сокровищницу в подвале. Чего там только не было — от самых современных в мире часов, редких видов оружия и изощренных пыточных инструментов до слитков золота, неограненных бриллиантов и препарированных человеческих голов. Тогда-то Клюйт впервые увидел то, что получило название «леопольдово яблоко». Его, кажется, изобрел какой-то инженер-бельгиец, работавший на короля, и применять его следовало к строптивым племенным вождям, не желающим рассказывать, где они находят свои алмазы. Прежде для этого использовали буйволов. Вождя намазывали медом, привязывали к дереву и подводили к нему дикого лесного буйвола, который принимался слизывать мед. Дело в том, что язык у таких диких буйволов шершавый, как терка, и он не только слизывал мед, но и сдирал с человека кожу и мясо. Но буйвола еще требовалось поймать, к тому же потом его было невозможно отогнать от жертвы. Так что власти перешли на леопольдово яблоко. И не столько потому, что оно было совершенным в техническом отношении пыточным орудием, из-за яблока жертва даже говорить не могла. Главное, на туземцев, которые присутствовали при дознании, оно действовало безотказно: они видели, что происходило, когда тот, кто вел допрос, дергал за шнур во второй раз. Так что из следующего допрашиваемого слова лились рекой, стоило только попросить его открыть рот пошире и отведать яблочка.

Херман Клюйт кивком велел служанке-филиппинке отнести бокал в дом.

— Ты все помнишь правильно, Харри, — сказал Херман Клюйт. — Оно по-прежнему лежит у меня на каминной полке. Пользовались им когда-нибудь или нет, я, к счастью, не знаю. Так, сувенир. Напоминает мне о том, что скрывается в сердце тьмы. Это всегда полезно, Харри. Нет, никогда не слышал, чтобы оно использовалось где-то еще. Понимаешь, сама технология довольно сложная, со всеми этими пружинами и шипами. И еще нужен особый сплав. Колтан, верно. Точно. Очень редкий. Эдди ван Боорст, у которого я прикупил это яблочко, утверждал, что всего таких было сделано двадцать четыре, двадцать два из них хранятся у него. Причем одно из золота, двадцать четыре карата. Точно, шипов тоже двадцать четыре, а ты откуда знаешь? Вроде бы цифра двадцать четыре имела какое-то отношение к сестре того инженера, только не помню какое. Но не исключаю, ван Боорст просто хотел поднять цену, ведь он бельгиец, а они все такие.

Смех Клюйта перешел в кашель. Чертова лихорадка.

— Но он наверняка знал, где находятся остальные яблоки. Он жил в прелестной вилле в Гоме, это Северное Киву, прямо на границе с Руандой. Адрес? — Клюйт закашлялся. — В Гоме каждый день появляются новые улицы, а случается, весь город оказывается погребенным под лавой, так что никаких адресов нет, Харри. Но на почте есть информация о белых. Нет, я понятия не имею, живет ли он в Гоме по-прежнему. И жив ли вообще, раз на то пошло. Потому как средняя продолжительность жизни в Конго — тридцать с чем-то лет, Харри. И у белых тоже. К тому же город практически в блокаде. Вот именно. Ну, понятно, ты ничего не слышал про эту войну. Да и никто не слышал.

Гуннар Хаген недоверчиво посмотрел на Харри и наклонился над своим письменным столом.

— Так ты собрался в Руанду? — спросил он.

— Только туда и обратно, — пообещал Харри. — Двое суток плюс дорога.

— И что ты намерен расследовать?

— Я же говорил. Дело о пропавшей без вести. Аделе Ветлесен. Кайя поедет в Устаусет и попытается выяснить, с кем там была Аделе незадолго до того, как пропала.

— А почему нельзя просто туда позвонить и попросить проверить по гостевой книге?

— Потому что Ховассхютта не обслуживается, — сказала Кайя, сидевшая рядом с Харри. — Но все, кто останавливается на ночлег в хижинах, принадлежащих Туристическому обществу, должны записаться в гостевой книге и сообщить, куда они направляются. Это обязательно, потому что, если кто-то пропадет в горах, спасатели будут знать, с чего начинать поиск. Мы надеемся, что и Аделе, и ее спутник записались в книге и указали свои полные имена и адреса.

Гуннар Хаген двумя руками почесал венчик редеющих волос.

— Стало быть, это никак не связано с теми делами по убийствам?

Харри выпятил вперед нижнюю губу.

— Я, во всяком случае, никакой связи не вижу, шеф. А ты?

— Хм… И с какой стати мне транжирить деньги отдела на такую экстравагантную экскурсию?

— Потому что торговля людьми — это приоритетное направление, — сказала Кайя. — Вспомните, что сказал министр юстиции в своем заявлении для прессы на этой неделе.

— А кроме того, — произнес Харри, потянулся и заложил руки за голову, — я ничего не гарантирую, но может обнаружиться и кое-что еще, что поможет прояснить другие дела.

Гуннар Хаген задумчиво посмотрел на подчиненного.

— Шеф, — добавил Харри.

Табличка на скромном желтом станционном здании сообщала, что они в Устаусете. Кайя, взглянув на часы, убедилась, что поезд прибыл по расписанию, в 10.44. Она выглянула в окно. Солнце освещало заснеженные просторы и фарфорово-белые горные склоны. Не считая кучки домов и трехэтажной гостиницы, Устаусет представлял собой одну голую безлесную гору. Гора эта, впрочем, была усеяна маленькими хижинами и разной высоты кустами, но все равно оставляла ощущение пустынности. Рядом со зданием вокзала, почти на самом перроне, стоял внедорожник с включенным мотором. Из поезда Кайе казалось, что снаружи совершенно безветренно. Но на перроне ветер насквозь продувал всю одежду: и термобелье, и анорак, и лыжные ботинки.

Из внедорожника выпрыгнул мужчина и направился к ней. В спину ему светило низкое зимнее солнце. Кайя зажмурилась. Мягкая, уверенная походка, белозубая улыбка и протянутая для приветствия рука. Она застыла. Это был Эвен.

— Аслак Кронгли, — представился мужчина и крепко пожал ее руку. — Ленсман.

— Кайя Сульнес.

— Холодно сегодня. Не то что там у вас в низине, а?

— Точно, — согласилась Кайя и тоже улыбнулась.

— Я не смогу поехать сегодня в Ховассхютту. У нас сошла лавина, закрыт туннель, приходится перенаправлять транспорт. — Не спросив, он взял ее лыжи, положил на плечо и направился к машине. — Но я договорился, и вас отвезет туда человек, который присматривает за той хижиной. Его зовут Одд Утму. Ничего?

— Ничего, — сказала Кайя, которую это только обрадовало. Возможно, ей теперь не придется отвечать на многочисленные вопросы о том, почему вдруг полиция Осло так заинтересовалась делом об исчезновении девушки из Драммена.

Кронгли довез ее до гостиницы, до которой было всего-то метров пятьсот. На занесенной снегом площади перед входом на желтом снегоходе сидел мужчина. На нем был красный комбинезон, меховая шапка с опущенными ушами, лицо до носа укутано шарфом, а глаза закрывали большие солнечные очки.

Когда он сдвинул на лоб очки, пробормотав свое имя, Кайя увидела, что один его глаз затянут молочно-белой пленкой. Другой глаз беспардонно рассматривал ее с головы до ног. Мужчина держался очень прямо, как юноша, но лицо его было старческим.

— Кайя. Спасибо, что так быстро согласились нам помочь.

— Мне же платят, — сказал Одд Утму, посмотрел на часы, оттянул шарф вниз и сплюнул. Кайя увидела, как в коричневых от жевательного табака зубах сверкнули брекеты. Табачный плевок на снегу выглядел как черная звезда. — Надеюсь, вы успели перекусить и пописать.

Кайя рассмеялась, но Утму уже оседлал снегоход и повернулся к ней спиной.

Она взглянула на Кронгли, который тем временем успел засунуть ее лыжи и палки под ремни, и они были теперь прочно прикреплены к снегоходу вместе с лыжами Утму, связкой чего-то, напоминающего красные динамитные шашки, и винтовкой с оптическим прицелом.

Кайя повернулась к Кронгли. Ленсман пожал плечами и еще раз улыбнулся своей белозубой мальчишеской улыбкой.

— Желаю удачи, надеюсь, вы на…

Остаток фразы утонул в реве снегохода. Кайя поспешила занять место позади Утму. К своему огромному облегчению она обнаружила, что на сиденье снегоходе есть ручка, и ей хотя бы не придется обнимать за спину этого белоглазого деда. Дохнув выхлопными газами, скутер рывком тронулся с места.

• Предыдущая
• 38/133
• Следующая