Просто неотразим! - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 8

• Предыдущая
• 8/73
• Следующая

— Люси, они любят тебя. И все поймут.

— Скажи им, что я прошу прощения…

Ее голос прервался.

— Скажи, что я их люблю. Конечно, я сотворила ужасную вещь, но вернусь и все исправлю и… но не сейчас. Я не могу заставить себя…

— Хорошо. Я скажу. Но…

Люси отключилась, прежде чем Мег успела что-то ответить.

Мег долго набиралась мужества, прежде чем сказать родителям Люси о звонке.

— Она делает это по собственной воле, — заметила президент, возможно, вспомнив свой давний мятежный побег. — А пока мы должны дать ей пространство для маневра.

Она взяла с Мег слово остаться в Уайнете на несколько дней. На случай возвращения Люси.

— Это меньшее, что ты можешь сделать после всего.

Мег так терзалась своей виной, что не подумала отказаться. К несчастью, ни президент, ни ее муж не подумали оплатить расходы по проживанию Мег в гостинице.

— Странно, — пробормотала портье. Кроме природной красоты, девушку отличали идеальная прическа, искусно наложенный макияж, ослепительно белые зубы и множество браслетов и колец. Очевидно, она тратила на свою внешность куда больше времени и денег, чем Мег.

— К сожалению, со мной нет другой карты. Я выпишу чек.

И это невозможно, поскольку она опустошила свой чековый счет три месяца назад и с тех пор жила на жалкие гроши, оставшиеся на драгоценной кредитной карточке. Последней.

Она для виду порылась в сумочке.

— О нет! Я забыла чековую книжку!

— Без проблем. Банкомат за углом.

— Превосходно!

Мег схватила чемодан.

— По пути положу в багажник.

Но портье метнулась к ней и вырвала чемодан.

— Пусть подождет, пока вы не вернетесь.

Мег пронзила девушку уничтожающим взглядом и выпалила то, что раньше никогда не сорвалось бы с языка:

— Да вы знаете, кто я?

«Я ничтожество. Абсолютное ничтожество»

— О да. Все знают, кто вы. Но у нас своя политика.

— Прекрасно!

Она подхватила потертую сумочку от Прада, великодушный дар матери, и величественно выплыла из вестибюля. Добравшись до парковки, она поняла, что покрыта холодным потом.

Пожиратель бензина, пятнадцатилетний «бьюик-сенчури» сидел, подобно проржавевшему прыщу, между сверкающим новым «лексусом» и «кадиллаком». Несмотря на постоянные чистки пылесосом, развалюха воняла сигаретами, потом, фаст-фудом и торфяным мхом.

Она опустила стекла, чтобы впустить немного воздуха. Пленка пота уже покрывала ее тело под прозрачным топом, который Мег носила с джинсами, парой чеканных серебряных серег, сделанных из найденных в Лаосе пряжек, и винтажной темно-красной шляпой-колпаком, купленной в ее любимом лос-анджелесском магазинчике секонд-хэнд. Если верить объявлению, шляпа когда-то принадлежала Джинджер Роджерс.

Мег прислонилась лбом к рулевому колесу. Но сколько бы она ни размышляла, выхода нет.

Она вытащила из сумки мобильник и сделала то, что клялась себе никогда не делать. Позвонила своему брату Дилану. На три года младше ее, он, однако, был весьма успешным финансистом. Конечно, он производил впечатление рассеянного очкарика, но Мег знала, как он ведет дела. Поскольку он отказывался дать ей свой рабочий номер, она позвонила на сотовый.

— Эй, Дил. Немедленно перезвони. У меня неприятности. Я серьезно. Пожалуйста, перезвони поскорее.

Звонить Клею, брату-близнецу Дилана, не было смысла. Клей все еще был голодающим актером, с трудом наскребавшим денег на квартирную плату. Впрочем, долго это не продлится, поскольку у него был диплом Йельской театральной школы и талант Коранда. В отличие от Мег братья ни цента не брали у родителей с тех пор, как окончили колледж.

Телефон пронзительно зазвонил. Мег схватила трубку.

— Я звоню тебе исключительно из любопытства, — объявил Дилан. — Почему Люси отменила свадьбу? Секретарь передала мне сплетни, которые ходят по интернету. Будто ты отговорила ее от замужества. Что там происходит?

— Ничего хорошего. Дилан, займи денег.

— Ма предупреждала, что так будет. Ни за что.

— Дил, я не шучу. Попала в переплет. В гостинице забрали кредитку.

— Когда ты повзрослеешь, Мег? Тебе тридцать лет. Пора выплывать или идти ко дну.

— Знаю. И собираюсь изменить свою жизнь. Но…

— Тебя никто в этот переплет не загонял. Сама и выбирайся. Ты куда умнее, чем воображаешь. Я верю в тебя. Хотя ты сама в себя не веришь.

— Я ценю твое мнение, но нуждаюсь в помощи. Прямо сейчас. Честно. Ты должен помочь мне.

— Иисусе, Мег! Неужели у тебя нет никакой гордости?

— Что за дерьмо ты несешь?

— В таком случае не заставляй меня это говорить! Ты вполне способна организовать собственную жизнь. И прекрасно это сознаешь, верно?

— Дил…

— Ты моя сестра, и я люблю тебя. Именно потому, что люблю, я вешаю трубку.

Она смотрела на замолчавший телефон. Рассерженная, но не удивленная этим свидетельством семейного заговора. Родители были в Китае, но перед отъездом яснее ясного дали понять, что не собираются снова спасать дочь. Ее устрашающая бабка Белинда никому не подавала милостыни. И, даже одолжив денег, потребует, чтобы за это Мег записалась на театральные курсы или делала еще что-то, столь же скучное. А дядя Майкл… в последнюю встречу он прочитал ей язвительную нотацию о личной ответственности. И поскольку Люси в бегах, у Мег остались еще три близких подруги. Все богатые и все вполне кредитоспособные.

Но согласятся ли они одолжить ей денег?

В этом вся загвоздка. Джорджи, Эйприл и Саша были женщинами независимыми, непредсказуемыми, годами твердившими Мег о необходимости прекратить болтаться без дела и найти себе подходящее занятие. Все же, если объяснить, в каком отчаянном положении она находится…

«Неужели у тебя нет гордости?»

И неужели она хочет дать состоявшимся подругам лишнее доказательство собственной никчемности?

Но с другой стороны, что ей делать? В бумажнике и сотни долларов не наберется, ни одной кредитки, опустошенный чековый счет, бензиновый бак не заполнен и наполовину, и машина, которая в любую минуту может сломаться… Дилан прав. Однако как это ни противно, ей нужна работа, и как можно скорее.

Мег задумалась. Она никогда не найдет в этом городе работы. Но она наверняка сможет получить какое-то место в Сан-Антонио и Остине. Конечно, это означает, что придется сбежать, не заплатив по гостиничному счету. Но у нее просто нет выхода.

Положив внезапно вспотевшие ладони на руль, Мег медленно выехала с парковки. Рев прохудившегося глушителя заставил ее пожалеть о «ниссане-ультима», от которого пришлось отказаться, когда отец перестал оплачивать кредит. У нее осталась только та одежда, что на ней, и содержимое сумочки. Ее здорово взбесила необходимость оставить чемодан в отеле, но она задолжала за три ночи, а это больше четырехсот долларов. Вряд ли с этим можно что-то сделать, по крайней мере сейчас. Она заплатит с процентами. Как только найдет работу. Вот только Мег понятия не имела, какой должна быть эта работа. Что-то временное и, будем надеяться, хорошо оплачиваемое. Пока она не сообразит, что делать дальше.

Женщина, толкавшая коляску, остановилась и уставилась на коричневый «бьюик», только что исторгший облако маслянистого дыма. Эта особенность вместе с истошно ревевшим глушителем вряд ли делала развалюху идеальным средством побега, и Мег постаралась сползти вниз. Она миновала здание суда и огороженную публичную библиотеку и приблизилась к границе города, отмеченную табличкой: «Вы покидаете Уайнет, штат Техас. Теодор Бодин. Мэр».

Она не виделась с Тедом с той ужасной встречи на церковной парковке. И теперь они больше уже не увидятся. Можно дать голову на отсечение: женщины уже в очередь выстраиваются, чтобы занять место Люси.

Позади взвыла сирена. Взгляд Мег метнулся к зеркалу заднего вида, в котором отражались красные вспышки мигалки патрульной машины.

Мег судорожно вцепилась в рулевое колесо, причалила к обочине, молясь, чтобы все дело оказалось в неисправном глушителе, и проклиная себя зато, что не починила его перед отъездом из Лос-Анджелеса.

• Предыдущая
• 8/73
• Следующая